– На днях, точной даты не называл. Да, с ним придется поуважительней… Слушай, а почему бы тебе не заявить, что среди кошек очень популярен кодекс самурая? И они относятся к людям снисходительно только потому, что не видят в них даже слабого подобия настоящего сёгуна. Но когда увидят – их существование наконец-то приобретет истинный смысл. Отдать жизнь за хозяина! Сможет твой Рекс изобразить из себя что-нибудь этакое? То, что ты сможешь прикинуться тем самым сёгуном, я не сомневаюсь.

– Да, пожалуй, в этом что-то есть. Причем показать лучше не одного Рекса, а вместе с детьми. Правда, их всего пять, в сумме число будет какое-то неправильное. Хотя если в команду добавить Рыжика, получится как раз семь самураев, то есть оптимальное количество. И зря ты насчет него сомневаешься – да, он у нас, мягко говоря, не Спиноза. Но команду «Фас!» знает отлично и выполняет не задумываясь, с огромным энтузиазмом. А орет как! Не слышал? Ну, это ты много потерял. Почти как сирена у пикировщика. Хорошо хоть редко, но для такого случая мы его попросим продемонстрировать вокал.

– Меня не забудь позвать на этот цирк, – усмехнулся Гоша, – но вообще-то не знаешь, чего это они возбудились именно сейчас?

– А ты вспомни, что в январе было в Ливии.

По Ялтинскому договору двенадцатого года Ливия становилась зоной интересов Германии. Тут, пожалуй, не помешает сделать небольшое отступление.

Представьте себе, что кто-то всю жизнь недоедал. Не то что голодал на грани смерти, а просто питался небольшими количествами простой и не очень качественной пищи. Что будет с этим человеком, если вдруг предоставить ему возможность есть без ограничений, причем продукцию лучших поваров? Пусть он и все понимает, но один черт поначалу обожрется. И только намучившись запорами и поносами, приобретет хоть какую-то сдержанность в еде, это в самом лучшем случае. Обычно же средний индивидуум в такой ситуации спохватывается лишь тогда, когда обнаруживает, что отныне он может лицезреть свое хозяйство только в зеркале, а напрямую мешает брюхо.

Так вот, с момента своего образования Германская империя находилась в состоянии довольно жесткого сырьевого и территориального голода. Поэтому как только по результатам войны были получены огромные и богатые территории, она со всем пылом, забыв о сдержанности, ринулась их осваивать. И если с Алжиром у них хоть с трудом, но что-то получалось, то в Ливии немцы откровенно увязли. Все три до того собачившихся друг с другом повстанческих движения объединились и не выпускали немцев за пределы хорошо укрепленных гарнизонов, а в последний год провели несколько удачных штурмов, отчего и без того небольшая контролируемая Германией территория еще сократилась. Не последнюю роль в этом играли английские военные советники, присутствующие там в немалых количествах. Кайзер слал гневные ноты Эдуарду VII, но тот отвечал, что Англия тут ни при чем. После войны на островах голодно, опять же высокая безработица, особенно среди офицеров. Вот они и ищут себе службу частным порядком. Если бы его величество Вильгельм II финансово поспособствовал решению данной проблемы, то ее наверняка можно было бы снять, заверял кайзера Эдик. А пока у Великобритании не хватает денег даже на положенные по закону мизерные военные пенсии.

Видя бедственное положение союзника, Россия послала в Ливию три эскадрильи модернизированных «Похухолей», вооруженных крылатыми ракетами «воздух-земля» последнего поколения. И несколько лагерей повстанцев было уничтожено, благодаря чему немцы сначала восстановили статус-кво, а потом даже смогли организовать два новых форта. Англичане же, посмотрев на применение этих ракет, сделали вывод, что объяснить их эволюции в воздухе телеуправлением невозможно. А наличие там пилота не объясняет точность ночных ударов, да и размеры этих ракет отметают всякую мысль о том, что там может поместиться человек. И, значит, в числе прочих отрабатывалась кошачья теория. Кроме того, в ближайшее время противник получит новую порцию пищи для размышлений. Один сбежавший в Уругвай московский анархист скоро выпустит свою разоблачительную книгу «Голова профессора Доуэльского», которую по мотивам соответствующего романа Беляева накарябал коллектив георгиевских авторов под присмотром Фишмана.

– Ладно, – сказал я, вставая, – придумаем что-нибудь специально для Сетона-Томпсона. Спокойной ночи, мне пора к себе.

Однако придумывать почти ничего не пришлось. Только зайдя в свое жилое крыло, я был встречен супругой.

– Научил Настю в шахматы играть? – озадачила меня вопросом Мари. Причем по ней можно было заметить, что случилось нечто экстраординарное. – Но ведь со мной ей неинтересно, с Алешей тоже – выигрывает. А сам с ней почти не играешь! Так она сегодня вечером села с Рексом. Он у нее выиграл, представляешь себе?!

– Ну, подумаешь, выиграл, не такой уж у нас дочь великий гроссмейстер.

Но тут, хоть и с некоторым опозданием, я врубился.

– Как, с Рексом – в шахматы? С этим котом?!

– У нас что, в Гатчине есть еще какой-то Рекс? – вполне резонно осведомилась Мари. – Именно с ним!

– Да как же он фигуры переставлял?

– Настя им шарфики из войлока сделала.

– Может, он просто двигал фигуры наобум, а ты это приняла за игру?

Мари задумалась. Сама она знала, как ходят, и не более того.

– Вроде он ходил правильно, – неуверенно сказала она.

– Где это было?

– В гостиной.

– На столике у окна? Тогда должна была получиться хорошая запись, я, пожалуй, прямо сейчас схожу. Ты со мной?

– Зачем, когда я это всего два часа назад видела своими глазами! Говорила ведь, что Рекс умнее половины здешнего народа! А ты не верил, так сходи и посмотри.

Когда я пришел в аппаратную и попросил прокрутить двухчасовой давности запись из гостиной, дежурный техник улыбнулся:

– Хотите посмотреть, как дочка играет? Сегодня она что-то была не в ударе. А вот Рекс – молодец! Королевский гамбит разыграл просто отлично.

Чувствуя, что у меня потихоньку трогается крыша, я уставился на экран. Сомнения в том, что Рекс двигал фигуры осознанно, исчезли сразу. Он именно играл, и причем весьма неплохо, примерно как Настя. А вот она сегодня играла заметно хуже своего обычного уровня. Мат на двадцать четвертом ходу, это же надо! Хотя стоп…

Я попросил прокрутить этот кусок еще раз. Теперь я анализировал только игру, отвлекшись от состава игроков. Белые с войлочными шарфиками играли ну точно как Настя! У нее уже появился свой стиль, который вполне можно было узнать. А вот черные вели себя просто никак.

Просмотрев запись в третий раз, я наконец понял, в чем тут дело, и облегченно вздохнул. Весь смысл игры для Рекса заключался в том, чтобы понять – какую фигуру и куда надо переставить, чтобы это совпало с Настиными желаниями. То есть это были не шахматы, а угадайка. Но все равно, силен хвостатый! Да и Настя тоже, вон чего придумала. И, значит, вопрос, что именно показать Сетон-Томпсону, прояснился сам собой.

Обычно мой рабочий день начинался со встречи с дежурными секретарем и референтом. Каждый представлял мне обзор событий за прошедшие сутки, уже расфасованный по папкам «нехорошо», «катастрофично» и «все остальное». Секретарь отвечал за открытые источники, в основном прессу и народный контроль, а референт – за не совсем открытые. Вовсе уж секретные доклады я получал напрямую, как правило, от Танечки или Алафузова. Такой порядок сложился сам собой, исторически, потому как первое время, только став канцлером, я обычно начинал день с вопроса своей команде – «ну-ка, чего у нас тут случилось непоправимого и какую из этого можно извлечь пользу?». Ибо извлечь ее из благоприятного события сможет любой дурак.

Сегодня у обоих молодых людей, ждавших моего появления в приемной, в руках было по две папки – «нехорошая» желтая и «остальная» зеленая, то есть катастрофических событий за прошедшие сутки не усмотрел ни секретариат, ни отдел референтов, иначе присутствовали бы и красные папки.