Мы пошли к машине – Чарли с очень недовольным видом. Он и так-то не любил щенков, а этот малец испортил ему прогулку.

Мы вернулись в квартиру, и я посадила щенка на ковер. Я прозвала его «Питом из парка». Щенок обнюхал все вокруг и захотел поиграть с Чарли. Тот подошел ко мне и ткнул меня носом. «Пусть он уйдет», – умоляли его глаза.

Пока Пит бегал по квартире, я попросила коллегу, которая жила этажом ниже, дать мне кошачью переноску, чтобы отвезти Пита в «Баттерсийский дом». Переноска оказалась ему как раз по размеру. Он охотно забрался внутрь, и я поставила ее в машину. Чарли запрыгнул на пассажирское сиденье и с равнодушным видом уставился прямо перед собой.

Пусть сегодня Чарли лишился прогулки, но, когда я опустила окно и мы тронулись с места, он подставил мордочку теплому ветру, и я поняла, что он почти готов мне все простить.

Я позвонила и предупредила о своем приезде команду сотрудников приюта. Когда мы приехали, те уже гадали, какой породы Пит. В конце концов ветеринар пришел к выводу, что это точно не лиса. Пит определенно был щенком, несмотря на «лисий» окрас и характерные остроконечные уши. Скорее всего, он был помесью терьера в возрасте от восьми до десяти недель. Поскольку чувствовал он себя вполне нормально, его тут же отвели в вольер для малышни, чтобы не допустить инфицирования. В «Баттерсийском доме собак и кошек» обычно находится около четырехсот собак, и риск подхватить инфекцию – трахеобронхит или парвовирус – довольно велик. Эти болезни могут привести к летальному исходу, а щенки заражаются особенно часто.

Из-за юного возраста Пита (как и Чарли когда-то) быстро оформили в реестр собак, ищущих новых хозяев. Мы ничего не знали о его прошлом, но одно было ясно – он не мог залезть в помойный бак сам. Кто-то выбросил его, как мусор. И если бы его не нашли, он наверняка умер бы от голода и обезвоживания – ведь выбраться сам он бы никак не смог.

Прошла неделя, и никто не пришел его искать. Тогда мы официально приступили к поискам новых хозяев для Пита. У нас было трое желающих, но лишь когда мы познакомились с Джеммой, то поняли, что нашли нужного человека.

Мы – я и муж Дейв – распаковали последнюю коробку и плюхнулись на диван. В другом углу гостиной нового дома наш бордер-терьер Тед (семи лет от роду, «спасеныш» из приюта) выбрал местечко на полу и тоже плюхнулся без сил. В этот жаркий июльский день мы с утра до вечера перевозили вещи из старого дома в новый – просторный, для большой семьи – и вконец умотались. Зато теперь, распаковав коробки, я поняла, что наши усилия были не напрасны. Комнаты на втором и первом этаже были просторнее, чем в старом доме, плюс здесь было на одну комнату больше. А еще – пять акров земли: превосходный участок для осуществления наших планов.

Мы с Дейвом всегда знали, что, поселившись в большом семейном доме, заведем еще одну собаку – товарища для Теда. В течение полутора лет мы жили с родителями Дейва, и Тед очень подружился с их лабрадором Уиллоу. Мы хотели, чтобы у него появился друг. Поскольку мы и сами планировали в скором будущем завести ребенка, то решили, что лучше всего взять щенка. Мы с радостью взяли бы еще одну собаку из приюта, но поскольку о прошлом приютских собак часто было не все известно, я бы предпочла взять щенка. Ведь чем меньше возраст собаки, тем больше вероятность повлиять на формирование ее поведения.

Мы взялись за ремонт, и через год все наконец было готово к появлению долгожданных новых жильцов. Я стала искать подходящего щенка в местных центрах помощи бездомным животным, но поиски не увенчались успехом. Я расстроилась и даже приуныла. А потом узнала, что жду ребенка, и у меня появился новый стимул сосредоточиться на поисках. Если мы хотели завести собаку до появления малыша, нужно было действовать немедленно. Теда мы взяли из «Баттерсийского дома собак и кошек». Поначалу он вел себя немного агрессивно, но мы были подходящими хозяевами для «проблемной» собаки, поскольку я работала ветеринарной медсестрой, а Дейв – ветеринаром. Кое с кем из сотрудников «Баттерсийского дома» мы продолжали общаться, и хотя те, с кем мы подружились, уже работали в другом месте, они поделились контактами бывших коллег.

Так я и узнала о щенке по имени Пит.

Я позвонила в «Баттерсийский дом» и поговорила со специалистом по переселению собак. Мы обсудили, какая именно собака мне нужна. Я не призналась, что знаю о Пите, надеясь, что сотрудница предложит нам именно его, пользуясь своим методом отбора. Ведь если бы это произошло, значит, он действительно нам подходил.

Она сказала:

– Джема, у нас есть щенок, который не очень хорошо чувствует себя в вольере. Одна из наших сотрудниц по вечерам забирает его домой, но ему очень нужны настоящие хозяева.

Речь шла о помеси терьера по имени Пит.

Я поняла, что это он!

На следующий день мы с Дейвом взяли Теда и отправились в «Баттерсийский дом». Нас провели в большую комнату ожидания наверху, а сотрудница пошла за Питом. Она вернулась вместе с ее коллегой Хелен. Они посадили Пита на пол. Это был очаровательный малыш: заостренные ушки, пушистая рыжая шерсть и мордочка, которую так и хотелось расцеловать. Тед и Пит «поздоровались», не особенно заинтересовавшись друг другом, и не успели мы с Дейвом подоспеть, как Пит отправился обнюхивать все углы.

Хелен шагнула нам навстречу.

– Пит жил у меня дома, и я хочу рассказать, что успела о нем узнать.

– Было бы здорово, – хором ответили мы с Дейвом.

Она улыбнулась.

– Пит отлично поладил с моим котом, и, думаю, проблем с другими животными у него не возникнет.

Я вздохнула с облегчением: у нас тоже был кот.

– Но вы все же присматривайте за ним, потому что, как и все маленькие собачки, он задиристый. Следите, чтобы он не хулиганил, и плохое поведение пресекайте сразу.

Хелен продолжила рассказывать, что успела узнать о Пите, а я тем временем почувствовала, как меня отпускает напряжение, и вздохнула свободно. Обычно о бездомных собаках или «спасенышах» известно очень мало, и то, что Хелен смогла составить целый «психологический портрет» Пита на основе своих наблюдений и рассказать о его пребывании у нее дома, было бесценным. Именно поэтому мы обратились в «Баттерсийский дом» – чтобы услышать рекомендацию специалиста. Когда мы взяли Теда несколько лет тому назад, сотрудники приюта приложили все усилия, чтобы снабдить нас всей необходимой информацией и рекомендациями. Тогда они нас не подвели, и я знала, что на этот раз мы тоже сделали правильный выбор.

Я выслушала все, что сказала Хелен, а затем проговорила:

– Меня беспокоит только одно. Пит такой маленький, а у нас большая территория. Боюсь, как бы он не пролез под забором и не убежал. – Еще я рассказала, что у нас овцы, и спросила Хелен, что та думает. Но ее ответ меня успокоил:

– Он все еще очень мал, но уже размером с чихуахуа, а когда подрастет, будет слишком крупной собакой, чтобы пролезть через дырку в заборе!

В тот момент я поняла, что хочу его забрать – и неважно, какого он размера!

Мы надели Питу и Теду поводки и вывели их на прогулку. Они смирно вышагивали бок о бок, не обращая друг на друга особого внимания. А я-то надеялась, что они сразу проявят взаимную симпатию.

– Но это же лучше, чем если бы они друг друга невзлюбили? – спросила я Дейва.

Тот улыбнулся:

– Ну да, могло быть и хуже. Наверное, со временем подружатся.

Я вспомнила, как мы жили у родителей Дейва: тогда Тед тоже не сразу подружился с Уиллоу. И я приняла решение.

– Мы заберем Пита, – сказала я Хелен и ее коллеге.

Они очень обрадовались, и Хелен особенно. Было ясно, что за короткое время опеки над Питом она успела привязаться к нему и искренне хотела, чтобы он попал к хорошим людям.

Интересно, как сотрудникам приюта удавалось выполнять свою работу изо дня в день и не забирать себе всех животных, которые проходили через их руки?

Через два дня мы с Дейвом вернулись за Питом. Тогда как раз решался вопрос, будет ли Чарли – джек-рассел-терьер, который нашел Пита – сниматься в телешоу Пита О’Грейди «Ради любви к собакам». Героями телешоу были собаки из «Баттерсийского дома», и мы попали в кадр, пока подписывали документы и Пита передавали нам на руки! Чуть позже мы узнали, что Чарли взяли в программу.