Без сомнения, мораль и робость удерживают их от падения в подпольный мир. Но отсутствие оригинальности, так же как и нехватка нервов, не дает им присоединиться к какой-нибудь околопланетной субструктуре, не говоря уже об основании чего-то нового. В напыщенной манере, которая для Скипа представлялась чем-то чрезвычайно ужасным, эти владельцы магазинов, клерки, чиновные ливрейные лакеи, обладатели титулов, которые Орто еще не отменило, продолжают подражать своим хозяевам и говорят себе, что они просто необходимы.

Удивительно было то, что в других умах не было ненависти. Опрос общественного мнения говорил о том, что большинство американцев — за Сигманианца.

Гм. Насколько достоверен опрос общественного мнения в такой калейдоскопической стране, какой стала эта? А как обстоит дело с иностранными государствами? И сколько людей переменили свое мнение после трех лет отрицательных результатов? И какая это благодатная почва для демагогии.

Да, лучше мне поторопиться.

Теперь Туаса де Данаан располагались на южном берегу озера Тахоэ, которое испытывало в них острую необходимость. Толпы тех, кому не удалась попытка раньше восстановить здоровье, разъехались. Курорты и скалы, которые их привлекали, сровняли с землей после того, как местных жителей переправили на жительство в различные новые города. Выполнение этого приговора не было никогда политическим препятствием с тех пор, как Центральная Равнина Калифорнии превратилась в зловонную пустыню. Не то, чтобы трудно было снять верхний слой почвы тем, чем подвергали биодеградации свалку упаковок, где бы ты ни шел. Но почву необходимо было равномерно разбросать, удобрить, увлажнить, засадить надлежащими растениями. Когда этот быстрорастущий островок деревьев и кустарников образует лес видов, нужно будет ввести первые виды представителей дикой природы. А это только работа на берегах. А вся процедура очищения озера, чтобы избавить его от загрязнения и морских водорослей, потребует нескольких лет.

Появление туристов в лагере не приветствовалось, но те, кто обращался за работой, требовались. Скип битый час рассказывал анекдоты охраннику и заслужил возможность пройти: «Чтобы посмотреть, не пригожусь ли я». Еще два часа фланирования по лагерю, болтовни и расспросов привели его к Роджеру Нилу, которого он знал по Мендосино.

Младший сын почетного гражданина города работал за случайный ночлег и несколько акров земли для постройки собственного дома. Его заданием было менее пасторальный ландшафт, чем у забора, где остались еще деревья, а несколько лаборантов-энтомологов занимались разведением жуков, которые нападали на вредителей растений.

Здесь на крутом рыжем склоне грохотали бульдозеры, разбрасыватели бросали грязь, грейдеры пыхтели, сотня людей толпилась и кричала, стараясь переорать шум. Шум в основном исходил от воды, где она ревела по трубам установленных на барже устройств и выливалась назад в озеро белой струей, переливающейся на солнце. Уже в некоторых местах озеро снова сверкало и переливалось, как аквамарин, а за несколько километров шрамы, спрятанные расстоянием скалы, обещали, что это когда-нибудь сможет произойти вновь.

Может, подумал Скип. Не знаю. Индия, Египет, половина Китая… о, огромные куски этой планеты — кто говорит, что Северная Америка не пошла по этой дороге и не ушла уже по ней довольно далеко? Если некоторые из нас, пусть всего несколько, могли бы начать все сызнова в новом мире…

Роджер, мускулистый, загорелый, в перепачканной рабочей одежде энергично пожал ему руку.

— Как здорово увидеться с тобой! Собираешься наняться на работу? Боюсь, что у нас не получится еще одна Варфоломеевская ночь — тут нет девочек — но уикэнд в Хэнгтауне на днях тоже из ряда вон выходящее. Чем ты занимался, забодай тебя комар? Могу поспорить, у тебя накопилось миллион анекдотов, а с тобой произошло множество приключений. Могу поспорить, что правдой окажется целых четыре из них.

Скип ухмыльнулся. Он первый раз встретился с Роджем, когда в пятнадцать лет его хроническая непоседливость привела его на временную работу летом на ферме. Он обнаружил, что почетный гражданин города придерживается пуританских правил. Они и были фактически представителями еще одного утопического движения, которое старалось восстановить независимых патриархальных йоменов на базе современной агрономии, дешевого и сложного оборудования, обилия электричества, простой электронной связи с внешним миром. Варфоломеевская ночь призвала все способности Скипа, все его полководческое искусство и изобретательность, чтобы все устроить. Никто из взрослых так никогда и не узнал об этом, его принимали радушно колонисты Мендосино по-прежнему, и он всегда мог сделать для них трудную работу за медяки.

— Пять, — сказал он. — Ты забыл историю о нормальной жизни. Что ты хочешь сказать, тут нет девочек? А дикие, обаятельные женщины Киперов (Охранников) — где твоя инициатива?

— Этот проект требует слишком большой продовольственный паек для вспомогательных кадров. Слишком большая конкуренция. Хэнгтаун проще. Я бы сказал, однако, в ночи фиесты наблюдать этих сирен, танцующих среди костров… уа! Я бы остался в лагере из-за этого.

Скип кивнул, вспоминая время, которое он провел среди племени Терранс. Киперы, все время консервативные и старающиеся возродить традиции, при необходимости могли жить в мобильных домах; человек дела хотел иметь вокруг себя свою семью в те месяцы и годы, когда они занимались работой; и дети могли получать свое формальное образование при помощи двухсторонних экранов с одновременной передачей программ. Кочевые сообщества могли таким образом теснее общаться, они могли внезапно появиться, что они и делали артистически, почти религиозно, как самую важную работу на Земле, они развивали свои особенные народные обычаи, да, все почти совсем естественно. Но Скип подозревал, что эти цыганские мотивы, празднества, где церемониальность и веселость текли вместе, заунывные песни, разноцветные одеяния… разве их возникновение не было несколько искусственным? Дополнительный стимул для помощи со стороны?

Не важно. Ему там нравилось.

— Мне не нужно место, Родж, — сказал он. — Мне бы хотелось поговорить, когда ты освободишься.

— Конечно. Переночуй. Еда — нормальная. Я выпишу тебе пропуск. Ты можешь расположиться на ночь на лежанке на полу в моем доме или на земле, если ты предпочитаешь. Мои друзья будут в восторге.

Скип не навязывал никому своего общества до пяти тридцати, пока не последовал свисток. Помощники Киперов не имели возражений против сорокачасовой рабочей недели. Плата за переработку приветствовалась, когда особенно в лагере не приходилось ничего делать, как только зарабатывать дополнительные деньги.

Он объяснил причину своего появления. У Роджа не было прямого доступа к начальнику Кео, но у его мастера был пропуск. Скип провел вечер, покоряя мастера, что было не слишком трудно. Парень только что приехал с Аляски, где бродяг не часто встретишь, поэтому для него шутливые песенки обладали сильным обаянием. Он с радостью назначил встречу от имени Скипа, «чтобы поговорить об идее, которая может оказаться полезной».

Даниел Кео, располагающийся в соседней комнате, был совершенно не таким человеком. Он видел сотни подобных посетителей. Его учтивость граничила с грубостью.

— Усаживайтесь, мистер Вейберн. Боюсь, что не смогу уделить вам много времени.

Скип развалился на складном стуле, похожем на самого Кео с его громадным костяком. Работая или нет, начальник носил брюки с бахромой, вышитую рубашку, красный кушак и берет, серебряные украшения на шее и запястьях. Его жена и дочери, порхающие туда-сюда по жилищу, похожему на дирижабль, были еще более яркими. Последние бросали на Скипа такие взгляды, что ему захотелось, чтобы он смог бы тут остаться. Вокруг зеленые сосны высоко уходили в небо. Бабочка кружила по сладко пахнущим пятнистым от солнца теням, свистела птица, белка рыжей стрелой метнулась по стволу. Вдалеке доносился шум механизмов, которые предназначались для того, чтобы возродить все это.