— Что винтовки есть, то добро! — согласился Усольцев.

Где-то, посреди остатков деревни грохнул первый снаряд. Пристреливаются. Значит, сейчас рубка начнется…

В следующее мгновение капитан остолбенел.

— Кирилл, ты их видишь? — спросил он, протирая глаза.

— Вижу, — севшим голосом отозвался лейтенант, — «свиньей» идут.

— Какой, к чертям, «свиньей»?

— Этой… Как немцы на Чудском озере. Клином!

— При чем тут немцы? — комбат прошептал, словно его могли услышать, и развернуть свой бег в сторону села, — Это кто?

— А я откуда знаю? — так же тихо ответил Говорков. — Но кажется, немцы сейчас будут очень даже при чем.

На пути наступающих танков, как из-под земли, возникло несколько десятков созданий, вышедших из ночных кошмаров. Закованные не то в костяной панцирь, не то в плотную чешую звери были выше и массивней танков. Самые крупные в длину метров семь, а в высоту не меньше трех. Тяжелая вытянутая вперед голова укомплектована тремя рогами. Четыре короткие толстые лапы и длинный хвост.

То ли зверям не понравился шум моторов, то ли грохот пушечной пальбы, а может у них просто было плохое настроение, но едва появившись, чудовища бросились в «штыковую», на ходу перестраиваясь в подобие широкого клина, на острие которого ломились самые крупные самцы.

Ни убежать, ни уклониться от схватки немцы просто не успевали, тем более что в скорости неожиданный противник не уступал бронетехнике.

Усольцев припал к биноклю.

— От них снаряды отскакивают, — комментировал он. — Идеальный угол наклона брони! Нет, посмотри только, сейчас долбанут!

Всё было прекрасно видно и без оптики. Плотно сбитый строй трехрогих сошелся с бронированной техникой. Танки лобовое столкновение выдержали, хотя два из них признаков жизни больше не подавали, похоже, экипажам пришлось несладко. А вот бронетранспортеры оказались не на высоте. Броня большинства не выдержала ударов рогов, несколько штук перевернулось. Часть зверей, проскочив в промежутки бронированного строя, набросилась на пехоту.

Красноармейцы сначала встали в полный рост, любуясь неожиданным зрелищем, а после и вовсе вылезли из окопов и расположились на брустверах, как болельщики на трибунах стадиона.

— Ты гляди, броневик на рога поднял! — орал маленький щуплый сержант в целенькой, чистой, как будто и не было никакой бомбежки, гимнастерке. — Силища!

— Эх, немец гад! — сокрушался весь перемазанный в глине здоровяк. — В бочину рыжему засадил осколочным!

— Мужики, глянь, фриц-герой! Под ящера с бомбой!

— А того, серого, гранатами закидали, сволочи!

— Побьют чешуйчатые фрицев, как пить дать побьют! Смотри, как пехоту давят! Как клопов! К ногтю их, курвей!

— Еще бы, от них пули отскакивают! Давай!!!

Страсти разгорались. Старшина Кацман попробовал организовать тотализатор, принимая ставки табаком, но затея сорвалась по банальнейшей причине: на немцев никто ставить не хотел. Остатки батальона болели совсем за другую команду…

— Палучи, скатына, шест рагов во фланг! — радостно визжал ефрейтор Ваганян, — Как «Арарат» играют! Даже лучше! Мамой клянус!

— Третий танк завалили! Вверх тормашками! Зе-нит — чем-пион!

— Эй, Иван! Про Зенит — это из другой эпохи!

— А динозавры из этой? Трице-ратопс — чем-пион!!!

— Дави фрицев!!! Рос-си-я! Рос-си-я!!! Вперед!!!

Бой потихоньку удалялся от села. Неся серьезные потери, ящеры теснили врага по всему фронту. У немцев урон тоже был немаленький.

— Интересно, чем у них всё кончится, — вслух размышлял Говорков, глядя вслед скрывшимся противникам.

— А не по хрену тебе? — вернул лейтенанта к реальности капитан. — Чем бы не кончилось, то дело десятое. Главное, что немцам зверюки атаку сорвали… На хрен сорвали! — уточнил Усольцев, внимательно разглядывая поле странного боя, заваленное телами немецких солдат, битой техникой и издыхающими ящерами. — Если и сунутся, то только с утра. А утром нас уже и след простынет. Так?

— Так… — зачаровано протянул лейтенант. — Только это ведь трицератопсы. Они же вымерли несколько миллионов лет назад…

— И что с того, что вымерли? — удивился Усольцев. — «Арарат» пока еще «Динамо» называется, а «Зениту» до чемпионства, как до Пекина раком. Они нормально играть-то никогда не научатся. Разве это мешает…

Капитан оборвал фразу на полуслове и ошарашено уставился на Говоркова:

— Кирилл, ты откуда знаешь, что это за твари?

— В Интернете читал! И картинки…

— Какие картинки, к херам собачьим?! — взорвался комбат. — Какой Интернет? Сейчас сорок первый год! Тысяча девятьсот сорок первый!!! Что с нами случилось?! Мы еще просто психи или уже умерли?!

— Живые вроде, товарищ капитан. Не понимаю… Но я же… — лейтенант замолчал, потом затараторил скороговоркой. — Говорков Кирилл Александрович, тысяча девятьсот девятнадцатого года рождения, комсомолец, проживаю по адресу Ленинградская область… Нет, товарищ капитан, я это я! Но… Может, ментальный пробой времени?

— Какой пробой? — побагровел Усольцев.

— Ментальный, — виновато повторил Говорков, — тоже читал в Ин… где-то читал точно…

— Так, лейтенант. Раз ты такой начитанный, то думай и к вечеру, а лучше раньше, объясни мне, что происходит. Почему опытные бойцы выскакивают, как сосунки необстрелянные, и изображают из себя стадо бабуинов? Откуда ты знаешь про Интернет, и как называются эти трипперы, а Ваганян — про «Арарат», который лет через двадцать только переименуют, и почему они орут «Россия», а не «Шайбу, шайбу»? Нет, это тоже не отсюда… В общем, сам понимаешь! Мы должны знать, что у нас в головах творится: и причины, и следствия… А сейчас давай батальон в норму приводить. Хоть и не верю я, что фрицы после такого крутого облома что-то сегодня смогут, а порядок должон быть.

В дверь решительно стукнули.

— Разрешите?

Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел посетитель. Коренастый офицер в выгоревшем камуфляже. Погоны не видны — перевернуты подложкой вверх. Светлые волосы, серые, умные и внимательные глаза. Взгляд офицера быстро обежал кабинет и остановился на вставшем с кресла полковнике.

— Герр оберст Краузе?.. — голос был под стать внешнему виду офицера. Тихий, чуть надтреснутый, совершенно невыразительный. Так мог бы говорить неодушевленный предмет. Шкаф, стул. Или Голем.

Полковник отогнал совершенно неуместные аналогии. Хотя похож, похож…

— Совершенно верно! — Изображая радушного хозяина, выбрался из-за стола и подошел к гауптману. — Именно Краузе, и именно оберст.

Ладони офицеров встретились. «Как деревянная!», — снова прокралась непрошеная мысль.

— Берг. И давайте сразу перейдем к делу, оберст? — «Голем», как про себя окрестил гауптмана полковник, не стал ходить вокруг да около, а сразу перешел в наступление. Решительный…

— Может быть, чаю? Фройлян Эльза заваривает его восхитительно.

— Благодарю. Но откажусь. Не пью, — резко мотнул головой гауптман. — Ни чай, ни кофе. Оберст, при всем к Вам уважении, давайте все же перейдем к делу. Мне хотелось бы убедиться, что нас не зря выдергивали из Греции в столь оперативном порядке.

— Тут дела важнее, — Краузе сдвинул со стола стопку бумаг и присел на краешек, указав гостю на колченогий стул, гордо стоящий посреди комнаты. Гауптман не стал жеманиться и присел, соблюдая, впрочем, всевозможную осторожность. — По крайней мере, здесь серьезнее. Не знаю характера Ваших заданий в Греции, но все же позволю озвучить подобное предположение вслух.

Краузе украдкой взглянул на собеседника. Берг все так же невозмутимо сидел на краю. Услышав про Грецию, улыбнулся краешком губ, очевидно решив придержать мнение при себе. Полковник продолжил:

— Еще не прошло и месяца с начала боевых действий против красных. И, в принципе, всё развивается не так плохо, хотя и не совсем по плану.

— Ничто и никогда не развивается точно по плану, герр оберст. Русские всегда были хорошими бойцами. Канцлер не зря разбрасывался восхищенными эпитетами в сторону России.