Он покачал головой.

– Да. Она дышала.

– Кто она?

– Не знаю. Мы повезли её в больницу... и самое странное... они сказали, она была совершенно невредима. Никаких признаков телесных повреждений, ни одного синяка, ни одного разреза, ни одного ожога. Только покрыта пеплом. Пепел и кровь. – Он затянулся из своей трубки. Он подтянул штаны, положил трубку в пепельницу, встал и вышел из комнаты.

Когда он вернулся через несколько минут, он держал в руках записную книжку. Она была покрыта сажей.

– Мы также нашли это. – Он передал записную книжку Блисс. – Возьмёшь её? Мне она не нужна. – Казалось, он был рад отделаться от этой ноши.

– Что с ней случилось? С девушкой, которою вы нашли? – Девушкой, покрытой пеплом и кровью.

– Больница для душевнобольных.

– У вас есть адрес? – Спросила Джейн, готовя свою ручку.

Он кивнул.

– Я могу достать его.

Вот оно, подумала Блисс, её волнение выросло, когда она сунула журнал в сумку. Блисс знала, если она найдёт девушку – найдёт и Гончих.

Глава девятая

Психиатрическая клиника Святого Бернадетта прилагала немало усилий, чтобы выглядеть не как дом для душевнобольных, она дистанцировалась от привычных для таких мест предрассудков: кошмарная психбольница, в которой запертые в клетках сумасшедшие оставлены гнить в грязи их собственных нечистот. Это было небольшое четырёхэтажное здание, расположенное на холме в спальном районе Кливленда. На окнах не было решёток, у ворот не стояло вооружённых охранников, а медсестёр не называли «Сестра Рэтчед». Холл выглядел мирным и уютным, декорированный в спокойные пастельные тона. Пациентам разрешалось носить их собственную одежду, никто не ходил в больничных халатах и тапочках.

Больница для душевнобольных выглядела достаточно безобидно, но, несмотря на это, когда Блисс приехала, она не могла не содрогнуться. В прошлой жизни она была отправлена в место, похожее на это, и она до сих пор помнит тот ужас: наручники и тесты, ведра холодной воды, вылитые ей на голову во время её бреда. Клиника была больше похожа на общежитие колледжа, чем на тюрьму, но Блисс могла поспорить, что окна в Кейс Вестерн не были построены из двух дюймов небьющегося акрила которого, вы не могли бы разрушить кувалдой.

Ей пришлось оставить Джейн в их мотеле. На мгновение она поинтересовалась: поступила ли она правильно. Джейн хотела приехать, но она слишком устала, чтобы протестовать, когда Блисс настояла, чтобы она осталась. Но Блисс хотела поговорить с девушкой наедине. Это была её задача, в конце концов, её бремя, чтобы найти Гончих.

– Подпишите здесь, – сказал молодой парень в приёмной, давая ей несколько бумаг.

Блисс написала что-то на странице.

– Что это?

– Отказ от претензий. Это значит, вы не можете подать в суд на клинику, если что-то случится с вами, увидев её. Или когда вы видите её.

У него был плоский носовой акцент, меньше чем на Среднем Западе, чем на южных Аппалачах, реальный протяжный звук. Блисс всегда думала об Огайо как о Среднем Западе, типа Канзаса или Небраски. Но когда они переехали в другой штат, она обнаружила, что это был настоящий пэчворк, мешанина из больших городов и умирающих меньших городов, богатые пригороды, которые конкурировали с Уэстчестерскими районами и красивой сельской местностью, усеянной конными хозяйствами и пышными зелёными лесами.

– Я не понимаю. Что произойдёт?

Управляющий пожал плечами.

– Не должен говорить, но видите, сидящую там даму?

Блисс кивнула. У окна сидела улыбающаяся женщина средних лет, и говорила тихо сама с собой. Потом её лицо начинало дёргаться в судорогах.

– Хорошо, Тельма работала здесь. Теперь она пациентка. Вы знаете, она была медсестрой вашей пациентки. Провела неделю с ней и сошла с ума. А тут ещё уборщики...

Он замолчал, не закончив фразы. Он только покачал головой, и рукой показал Блисс вход для посетителей.

– Что вам нужно от неё? Вы журналист? Может, член семьи?

Блисс покачала головой.

– Ни то, ни другое.

– Правоохранительные органы?

Она снова покачала головой. Управляющий, наконец, перестал спрашивать, и они прибыли в комнату девушки. Блисс сразу почувствовала, что-то странное в воздухе. Вокруг было ощущение смерти, мрачная темнота сразу за дверью. Она не была испуганной, только любопытной. Она жила с духом Люцифера, так что она знала, что такое ощущение зла. Это было не то же самое. Это не было изумрудно-острое чувство ненависти и злобы, это было чувство страха и лени, гнили и разорения, нищеты и боли.

Рядом с дверью находился небольшой плакат с надписью ПАЦИЕНТ: ПЯТНАДЦАТЬ.

– Без имени. Nomen nescio, – сказал санитар с гордостью, как будто Блисс поставит под сомнение его знание латыни. – Врачи назвали её Ниной, но это не прижилось. Она не Нина. Так что теперь мы просто называем её номером комнаты. Пятнадцать.

Блисс посмотрела в глазок. Внутри она увидела, как молодая девушка сидит на краю длинного плоского матраса. Её пальцы, свернувшись вокруг основания, углубились во внутрь. Её голова свисала под странным углом, слегка покачиваясь, как будто сломанная. Её тёмные волосы были стриженными. На руках тёмные синяки.

Девушка посмотрела прямо в глаза Блисс в иллюминатор и Блисс отскочила, поражена, обезоруживающим взглядом девушки. Было что-то не так с глазами девушки – Блисс был уверенна, что она увидела вспышку малиновых, но когда она снова посмотрела, они были просто обычными синими. Именно тогда управляющий отпёр дверь.

– Она вся ваша. Позвоните, когда закончите.

– Вы закроете меня там... с ней?

– Такие правила. Вы подписали отказ.

Блисс держалась бесстрастно, когда дверь с шумом закрылась позади неё. Она прислонилась к стене и скрестила руки на груди. Девушка не сводила глаз с Блисс.

– Вы не боитесь меня, – прошептала она. Её голос был мягким и слабым.

– А должна ли? – Спросила Блисс.

– Они все боятся меня, – сказала она тихо, взявшись за матрас.

Простынь оказалась рваной, а наволочки не было.

– Я слышала. – Блисс оглядела пустую комнату. Не было ничего, кроме матраса на полу. Ни книг, ни фотографий, ни даже окна. Как долго девушка жила так? – Как Вас зовут?

– Пятнадцать. – Её голос был тихим и приглушенным, побеждённым и грустным.

– Это то, как они называют Вас.

– Верно.

– Как Ваше настоящее имя?

– Я не знаю. – Она покачала головой. – Если бы я знала, меня бы не было здесь.

– Почему Вы здесь? – Блисс проверила записи. Пожар случился месяц назад, и девушка находилась здесь с тех пор, с небольшими изменениями или прогрессом в состоянии.

– Был пожар, – сказала девушка. – Он сжёг все.

– Вы были в доме. Что случилось в этом доме? Что с Вами случилось? – спросила Блисс.

Девушка приложила сжатые кулаки к глазам.

– Я не знаю. Я не помню.

– Я хочу помочь Вам, – сказала Блисс. – Пожалуйста.

– Никто не может мне помочь. Уже нет.

– Слушайте, я знаю, что Вы переживаете, я была в таком месте, как это. Я была в психиатрической больнице однажды. Я знаю, что это такое. Вы не должны быть здесь. Вы не должны прятаться. Позвольте мне помочь Вам, – сказала Блисс, возясь с ожерельем, которое удерживало Каменное сердце. Она взялась теребить тёмный талисман, желая держать его поближе, как будто сверкающий амулет может привлечь Гончих к ней, помочь ей найти путь. Она придвинулась ближе к девушке. – Я думаю, я знаю, что случилось... Я знаю о Гончих. Они те, кто напали на вас в ту ночь, не так ли?

При упоминании Гончих девушка вскочила в самый край комнаты, подальше от Блисс насколько это возможно.

– Я не знаю, о чем Вы говорите. Оставьте меня в покое.

Блисс достала запылённую записную книжку и начала читать её.

– Они придут за нами, и, когда они это сделают, мы должны быть готовы. Мы защищали дом, но сможем ли мы защитить друг друга? – Она посмотрела на девушку. – Это Ваш журнал, не так ли? Вы написали эти слова. Что они значат? Гончие шли за вами? Но дом был защищён каким-то образом? Кто же остальные? Где они?