– Не узнаю, – глухо ответил Юхтин, не поднимая головы.

– А ты глянь, дядя Лёша, мы просто не виделись с тех пор как ездили на рыбалку.

– Сергей? Нет, не помню, – тоска и безысходность звучали в монотонном голосе.

– А помнишь, как ты с друзьями поехал на озеро и вы забыли удочки, сапоги и прочие снасти в маленьком автобусе?

– В маленьком автобусе? В бусике? – в глазах что-то мелькнуло, он неожиданно закрыл лицо руками и зарыдал. – Заберите…меня…заберите…Я долго…не выдержу…

– Ситников, отведите больного на место, – скомандовал Копытин подскочившему санитару, а потом внимательно посмотрел на нас. – Странное поведение, никогда за ним такого не замечал. Извините, но повторно свидание дать не могу, итак разрешил на свой страх и риск.

– Понимаем. Спасибо и на этом.

– Знаете что, молодые люди, обождите за воротами, я минут через двадцать выйду. Мне с вами надо поговорить, – он поднялся, давая понять о необходимости покинуть кабинет.

Глава 8. Важная встреча

Доктор появился несколько позже, чем обещал. Костюм тройка, тросточка, очки и шляпа – чистый Антон Павлович. Он извинился за задержку и предложил прогуляться к озеру за административным зданием. Какое-то время Копытин молчал, видимо собираясь с мыслями для предстоящего разговора.

– Он не ваш родственник, – сказал резко без толики сомнений.

– Вы уверены? – Нарейса подобрала плоский голыш у кромки воды и стала его методично подбрасывать.

– Да. Я проанализировал разговор с больным и понял, что вы специально пытались напомнить Юхтину о каком-то…э…бусике. Что имелось в виду под этим словом?

– Маленький автобус или микроавтобус. По размерам примерно как ГАЗ-55, – лучшего сравнения я не нашёл.

– Не слышал про такие. Впрочем, неважно. Ваш, так называемый «родственник», не сумасшедший. Кроме него, у меня есть ещё четыре таких пациента, правда двоих из них довели до безумия наши доблестные НКВД.

– И вы не боитесь говорить это вслух? – Нарейса приподняла бровь.

– Нет, господа. Да-да, не удивляйтесь. Вы похожи на «товарищей» как я на…балетную танцовщицу. Меня не интересует кто вы и откуда, никуда сообщать не собираюсь – презираю стукачество…

– А если мы шпионы иностранного государства?

– Госпожа Анастасия, – улыбнулся Копытин, – я конечно дилетант по части контрразведки, но даже мне понятно, что с внешностью как у вас, и вас господин Сергей, во враждебную страну с заданиями не посылают. Да и что такого секретного в психиатрической лечебнице общего типа? Можно допустить, что Юхтин ваш агент, но он не один. Пять сумасшедших агентов? Видите, вам и самим смешно. Я работаю психиатром более 20-ти лет и поверьте, нигде и никогда не отмечалось случаев массового помешательства именно в такой форме. Эти люди рассказывали о том, во что в принципе невозможно поверить; чистой воды фантазия – карманные телефоны, дом в космосе; бомба, сжигающая десятки тысяч людей…

– М-да, погорячились наши клиенты с бомбами и телефонами, прогрессоры хреновы. Боюсь, только этим дело не ограничилось, ведь так Пётр Михайлович?

– Так, Сергей, так. За одну треть рассказов можно смело заказывать панихиду всем, кто их слышал.

– И вас это не пугает?

– Нет. Скажу без бахвальства – я владею определёнными методиками, позволяющими ставить запрет на опасные разговоры.

– О, да вы, батенька, колдун, – в его энергетической структуре определённо присутствовал зачаток силового ядра.

– Увольте от таких сравнений. Бабка была колдуньей, а я всего лишь врач, – он доверительно улыбнулся и потянулся ко мне хиленькими щупальцами.

Я слегка ударил по ним, как шлёпают по ладошке шаловливого ребёнка. Копытин вздрогнул, недоуменно покрутил головой, выглядывая неведомого противника своих опытов, и потянулся снова.

– Пётр Михайлович, ну что вы ей богу, мы же и обидеться можем.

– Эманацию невозможно увидеть, – доктор растерянно перевёл взгляд с меня на Нарейсу.

– Желаете убедиться в обратном? – глаза супруги шаловливо заискрились.

– Будьте любезны, госпожа Анастасия.

Её фигура окуталась чёрной дымкой. Внутри хаотично заскользили зловещие тени, постепенно набирая скорость перемещения. Копытин с интересом наблюдал за представлением, и вдруг дымка взорвалась, выбросив в лицо десятки змеиных голов с раскрытыми пастями. Он отшатнулся, инстинктивно прикрывая голову рукой с тросточкой.

– Жалкий лекаришка. Будешь знать, как соваться к демонам недоразвитыми отростками, – ехидно улыбаясь, произнесла по-дарински Нарейса.

– Дорогая, ну что за детские выходки. Нам ещё с человеком договариваться надо.

– Ничего страшного. Пусть это послужит уроком, в следующий раз будет осторожнее.

– Браво, – послышались хлопки ладоней. – Всё выглядело так натурально, что даже немного испугался. Прекрасная иллюзия, просто нет слов.

– Доктор, посмотрите внимательно, что сделала «иллюзия» с вашей палкой, – я указал на середину тросточки.

– А что не так? Вроде всё це…, – он уставился на два сквозных отверстия.

– Представьте себе, что целью окажется менее твёрдый предмет.

Корытин побледнел, но с эмоциями постарался справиться.

– Мои пациенты тоже владеют подобным искусством?

– Обычные люди, можете не переживать. Пётр Михайлович, вы их сильно кормите лекарствами?

– Только двоих. Простите, но тут без медикаментозного вмешательства никак, я уже об этом говорил.

– Сколько они ещё будут находиться на излечении?

– Трудно сказать. Пашкова и Зеленского без внимания оставлять нельзя. Приказа о переводе в другое учреждение не поступало.

– А если поступит?

– Максимум неделю продержать смогу. Потом приедут коллеги, проведём консилиум и в путь. При срочном переводе забирают сразу.

– Кругом сплошная неопределённость, – стало досадно от сложившейся ситуации.

– Госпожа Анастасия, вы где-нибудь остановились на ночлег?

– Мы как-то и не думали об этом, – она легкомысленно пожала плечами.

– Тогда не откажите посетить старого холостяка. Меня, как специалиста, поселили в двухкомнатных хоромах. Посидим под вишнёвую наливочку, поговорим, а то знаете скушно одному вечера коротать.

– Вы не женаты? – проявила женское любопытство Нарейса.

– Делал пару попыток, – смутился доктор, – но не срослось. Теперь же я молодым не интересен, а постарще возрастом не интересны мне – кругозор не тот.

Докторский домик выглядел дворцом падишаха по сравнению с соседскими халупами – ухоженный дворик, белёные стены, крашеные ставни и оконные рамы.

– Симпатичненько. А там что за сараи?

– Это не сараи, Анастасия, здесь живут колхозники. Когда всё вокруг общее, нет смысла выделяться. Общество может понять неправильно желание жить лучше, чем другие.

– Но вы то выделяетесь и очень заметно.

– Положено по статусу. В обществе равных всегда есть те, кто равнее, как бы это грустно не звучало. Давайте пройдём внутрь, не будем создавать почву для ненужных разговоров.

Белые занавески, половички, пружинная кровать с горкой подушек в маленькой спаленке, кожаный диван с двухтумбовым письменным столом, кухонный стол с примусом да голландская печь – вот и весь антураж сельского дома. Причём наверняка единственный на всё небольшое поселение.

– Господа, если бы наша встреча произошла в Петербурге, то непременно пригласил в хороший ресторан, хотя такой сейчас найти тяжело. Всё достаточно пошло и рассчитано на непритязательный вкус.

– Почему не в Ленинграде?

– Ностальгия по прошлым временам. Нет, я не против советской власти, я против того, что вытворяют властители от самого мелкого и никчёмного до вершины пирамиды.

– Да вы доктор – контрреволюционер, – меня несколько озадачила его откровенность.

– Не удивляйтесь, я всё-таки потомственный психиатр и поверьте, неплохо разбираюсь в человеческих душах.

– Мой муж тоже, – усмехнулась Нарейса.

– Мы коллеги?