Тактический опыт сам собою придал определенную форму использованию судостроительных материалов. Деятельность верховного командования, выражавшаяся прежде в составлении «докладных записок», привела к конкретным предложениям о строительстве линейного флота Открытого моря. Когда, вернувшись впоследствии из Восточной Азии, я был назначен статс-секретарем и меня спросили: «Что будет внесено в рейхстаг?», я ответил: «То, что предусмотрено девятой докладной запиской…»

Несмотря на тактические результаты, достигнутые составлением докладных записок, и на признание их кайзером, при Гольмане морское ведомство все еще клало в основу своей работы крейсерскую войну; в том же направлении оно влияло и на кайзера, а также защищало эти воззрения в рейхстаге, хотя и без системы, так что рейхстаг ни до, ни после не знал, куда идет флот.

Зимой 1894/95 года в потсдамском дворце должен был состояться доклад о флоте для ряда депутатов рейхстага; вначале его хотели поручить мне, но потом кайзер решил сделать его сам. Я узнал, что кайзер намеревался без всяких оговорок высказаться в пользу крейсерской войны и хотел повлиять в этом направлении также и на рейхстаг. Накануне был как раз день приема верховного командования; я воспользовался этим, чтобы разъяснить кайзеру смысл одной докладной записки, настаивавшей на том, что целью нашего тактического организационного развития должен стать бой. Кайзеру мои слова не понравились, возможно, потому, что они нарушали план его доклада. «Почему же Нельсон всегда требовал фрегатов?» – спросил он. Я ответил: «Потому что он имел линейный флот». Мои слова имели тот результат, что на следующий день кайзер говорил в своем выступлении перед депутатами не только о крейсерской войне, но и о линейном флоте, так что депутаты так и не поняли, чего от них хотят. Часть рейхстага относилась недоверчиво и отрицательно к «личным флотским капризам»; после выступления кайзера в Потсдаме докладчик морской комиссии г-н фон Лейпцигер открыто сказал мне: «Если б мы только знали, по какому пути нас хотят направить».

Вследствие новых трений с морским ведомством осенью 1895 года я просил дать мне другое назначение. Моим преемником стал адмирал фон Дидерихс, а во главе верховного командования был поставлен адмирал фон Кнорр; трения и беспорядок от этого, впрочем, не уменьшились.

В декабре 1895 года верховное командование подало докладную записку по вопросу о строительстве флота; кайзер приказал мне выразить свое мнение по этому поводу, что я и сделал зимой 1895 года письменно и устно.

В то время наметились две необходимости: тактическая необходимость в линейном флоте, чтобы добиться могущества на море и строить корабли целесообразно и с пользой для себя; политическая необходимость в создании флота для защиты неудержимо и непрерывно расширявшихся морских интересов Германии. Я никогда не считал флот самоцелью и рассматривал его лишь как функцию морских интересов. Без морского могущества международный престиж Германии уподоблялся черепахе без панциря. Флаг должен следовать за торговлей; другие, более старые национальные государства давно поняли эту необходимость, которую у нас только начали осознавать; в 1893 году «Фортнайтли Ревью» правильно и сжато сформулировал этот принцип следующим образом: Торговля либо порождает флот, достаточно сильный для того, чтобы защитить ее, либо переходит в руки иностранных купцов, располагающих такой защитой.

Известная беззаботность и неосведомленность, а также преобладающее значение внутренней торговли в экономической и социальной жизни еще скрывали эту необходимость от германских народных масс. Однако кайзер осознал ее, чему способствовали его частые поездки в Англию, где он и его родственники чувствовали себя почти как дома. В то же время желание кайзера возбудить интерес к развитию флота наталкивалось на присущее ему стремление к шумным и преждевременным выступлениям на международной арене и на тот факт, что ему было трудно действовать в мире реальностей, а народ понимал это.

Мысль о создании флота еще долго возбуждала в народе недоверие. Немцы, избалованные удачами, связанными с созданием империи Бисмарком и неожиданным подъемом нашей хозяйственной активности, столь долго остававшейся в загоне, еще недостаточно понимали, что наша деятельность на хребте британской свободной торговли и британского мирового господства неминуемо должна была натолкнуться на сопротивление. Ростом нашей физической и материальной силы мы обязаны росту нашей индустрии. Наше население увеличивалось почти на миллион человек в год; таким образом, мы имели на своей чрезвычайно ограниченной территории такой прирост, который соответствовал ежегодному присоединению целой провинции; все это базировалось на поддержании нашего экспорта, который при отсутствии собственных морских сил полностью зависел от милости иностранцев, то есть конкурентов. Как сказал Бисмарк, мы должны были вывозить либо товары, либо людей, и решение о создании флота означало, в конечном счете, не что иное, как попытку сохранить германским наше быстро увеличивавшееся население, но не в колониях переселенческого типа, а в отечественной промышленности.

Вопрос шел о том, не опоздали ли мы принять участие в почти уже заканчивавшемся разделе мира; о принципиальной возможности сохранить на длительный срок искусственные темпы развития, доставившие нам наше место в концерте великих держав; о том, не последует ли за быстрым подъемом еще более стремительный крах; легко захлопывающиеся «открытые двери» были для нас тем же, чем являются для великих держав их обширные пространства и неистощимые природные богатства. В соединении с вынужденным и небезопасным сухопутным характером нашего государства это обстоятельство укрепило меня в том мнении, что попытку создания морского могущества необходимо было предпринять без всяких проволочек, ибо только флот, союз с которым представлял бы ценность для других государств, то есть боеспособный линейный флот, мог дать нашей дипломатии инструмент, способный при условии целесообразного использования его дополнить наше могущество на суше. Для истории, пожалуй, небезинтересно, что принц Фридрих Карл – первый солдат в армии, как прозвал его Каприви, – полностью разделял это мнение и неоднократно высказывал его в разговорах со мной. Нужно было стремиться к такому соотношению сил, которое сделало бы маловероятными атаки против нашего экономического расцвета и нанесение ему ущерба, а также заменило бы обманчивый блеск нашей тогдашней мировой политики действительно самостоятельным положением в мире.