Нескольких минут размышлений, прерываемых лишь маневрами крылатого зверя, было достаточно чтобы Вепрь смог представить себе ту часть тайный которую хитрый армаг собственноручно вручил ему, забыв пояснить самые главные детали. Какой же я дурак, в очередной раз за истекшие сутки сказал себе правитель Верхата и с раздражением кинул вниз шнурок, который всё время сжимал в ладони. Неужели он действительно мог поверить, что какая-то веревочка, обвитая вокруг шеи дракона, и есть тот самый могущественный талисман, который сдерживает волю чудовища. А дракон-то действительно не может тронуть его, и вся бравада по поводу откушенных ушей — просто треп.

— Монюх, — во всё горло заорал Вепрь. — А какой совет ты хотел мне дать?

Теперь, когда ему стала более-менее понятна история, в которую он влип, бодрое настроение вернулось к алхину. Он готов был рисковать, сражаться, идти вперед — в общем, снова стал самим собой. Теперь ему надо узнать, о чем хотел предупредить его говорливый дракон.

Внезапно лес внизу прервался. Белесая равнина открылась взгляду бывшего алхина, и он невольно замолчал, разглядывая ее. Вепрь никогда не видел знаменитую Лунную просеку со столь большой высоты, впрочем, никто из людей ее, наверное, отсюда не видел. Даже Халлен Темный, выведший свои войска на битву с армией короля Хаммеля, обозревал ее со спины вороного скакуна. Лунная просека показалась Вепрю какой-то маленькой и узкой. Даже не верилось, что столько воинов сошлись на ней и нашли свою смерть. Парочка драконов, выступи они на стороне Халлена, могли бы здорово повлиять на исход боя, подумал Вепрь. Впрочем, мятежник и так выиграл его, разбив основные королевские части наголо. Но всё же самому Хаммелю и горстке преданных ему людей удалось ускользнуть в Нонг. А затем ему на помощь неожиданно пришли хранители, как сообщил Вепрю армаг из башни Ронге.

И всё же пара драконов могла бы решить это дело совершенно иначе, решил бывший алхин. Если бы король Хаммель пал в битве на Лунной просеке, новым властителем стал бы Халлен. Страшно подумать, что ожидало бы тогда королевство — наверное, полное порабощение со стороны Младших. Вепрь хмыкнул: как воин, сражавшийся на стороне империи, он допускал крамольные мысли. Однако он не мог не признать, что по большому счету рад, что Младших и людей еще до недавнего времени разделяли не только густые пограничные леса, но и сильное нежелание знать что-либо друг о друге. Люди есть люди, а магические народы есть магические народы, думал наместник Западного края, поглядывая вниз, на лес, потому что Лунная просека закончилась. Они никогда не смогут полностью принять странных обрядов и порядков Младших хотя бы потому, что искренне считают их существами более низкими по сравнению с собой. Никакие альвы, гриффоны их не интересуют, а только пугают, потому что представляют собой непонятную и мощную силу. Да кто они такие, чтобы считаться с ними, скажет в разговоре о Младших любой посадник в Нонге и сплюнет на пол.

— Монюх, — снова позвал дракона Вепрь, на этот раз успешно — крылатый зверь изволил повернуть голову.

— Послушай, — недовольно произнес он, — ты, верно, полагаешь, что левитировать — это очень просто? Иначе с чего бы это ты решил постоянно меня отвлекать. Запомни одно — если я потеряю высоту и мы грохнемся о землю, я-то встану-отряхнусь, а ты останешься лежать с раскроенной головушкой. Как тебе такая перспектива?

— Одно слово, — воскликнул Вепрь. — Я мучаюсь, что за совет хотел ты мне дать там, у оврага.

— Я хотел предложить отдать амулет мне, — спокойно ответил Монюх. — У хранителей свои планы, но этот артефакт не с руки отдавать людям. Ни правительница Города царей, ни ты не сможете распорядиться им так, как следует. Власть над драконами — опасная и глупая затея, которая всегда заканчивается плохо для того, кто хочет стать хозяином крылатых зверей.

— Прости, Монюх, но я не могу сделать это! — прокричал бывший алхин. — От того, кому достанется этот артефакт, зависит слишком много жизней. Но если я останусь жив, то обещаю тебе разыскать и вернуть амулет после того, как правительница Ханемли воспользуется им.

— Хорошо, ты обещал, — только и ответил дракон, и Вепрь понял, что данное слово придется сдержать, чего бы это ни стоило.

— Монюх, а Мудрые не выследят, как мы подлетаем к Ойгену? — спросил он своего невольного соратника.

— А зачем Мудрым заглядывать за облака? — Резонно спросил дракон. — Разве им что-то угрожает с неба? Разве они могут на секунду представить, что какой-то безумный человек оседлает крылатое чудовище и будет пробираться на нем в сердце королевства? Тебе бы могла прийти в голову такая мысль? А ведь ты не самый глупый правитель в этом мире, особенно если учесть, что ты человек.

— Спасибо на добром слове. В последнее время я с удивлением узнаю, что крайне популярен под другой луной и пользуюсь известностью среди существ, которых никогда раньше не слышал. Например, у лесной девы Ашух. Ее помощники усиленно торговали мое сердце, предлагая взамен много-много золота. Устоять было непросто.

— Но, надеюсь, ты устоял? — вполне серьезно спросил Монюх.

— Разумеется. Я подумал, что цена, предложенная покупателем, явно занижена!

— Это правильно. Сильвестры — большие скупердяи. Настоящую цену всему сущему знают только драконы. Такое уж волшебное свойство у моего племени. Так что если решишь продать сердце, приходи ко мне в Черные горы.

— А какое волшебное свойство у Младших? Не поверишь, столько лет с ними прожил, а спросить так и не удосужился.

— Это неправильный вопрос, — Монюх всё-таки не выдержал и вытянул голову вперед, однако до Вепря доносились отрывистые фразы. — Младшие — это самые разные магические народы, объединенные границами империи. И вообще это — человеческое словцо, не слишком уважительное, ты не находишь? Оно не подходит сванам или водяным, которые жили в мире, когда люди еще по болотам лягушек ловили.

— Лягушек? А зачем? Они их ели, что ли?

— Конечно. И какие это были лягушки, доложу я тебе! Пальчики оближешь. Так куда летим, человек?

— В Ойген, хороший мой, летим в Ойген, — и Вепрь осторожно потрогал заветный мешочек с артефактом, висевший на поясе.

Войско Младших под командованием великого канцлера вышло из Верхата через неделю после исчезновения Вепря. В то, что товарищ предал его и империю, Хельви не смог поверить, несмотря на то что лично допрашивал Комра и его воинов, вернувшихся из леса Ашух. По словам альвов, наместник с самого первого часа вел себя подозрительно, надолго пропадал в лесу, держался от Младших на расстоянии и вполне мог стакнуться с врагом еще до того, как отряд приблизился к проклятой башне черного колдуна — так называли в империи Ронге. Никаких других сведений от воина добиться было нельзя. История о встрече Вепря с белым колдуном и драконом, которую альвы наблюдали из укрытия, по мнению сановников, заседавших в Государственном совете, свидетельствовала об измене бывшего алхина.

— Не печалься, — сказала канцлеру на прощание Сури. — Если Вепрь — наш друг, он даст о себе знать. Мне тоже трудно представить себе, чтобы ваши маги, которых ты называешь Мудрыми, использовали драконов для перевозки. Они ведь ненавидят Младших и нечисть.

Хельви был в душе согласен с супругой. Маги, договорившиеся с Вепрем, не послали бы за ним дракона. Да и десять лет верной и честной службы — разве это не было лучшим аргументом в пользу невиновности Вепря? Даже если он надумал бежать в королевство, спасаясь от войны, то как он мог оставить в Горе девяти драконов Наину и детей? Тот факт, что бывший алхин сговорился с каким-то колдуном и оставил отряд, улетев на фиолетовом драконе, мог свидетельствовать о чем угодно. Вепрь мог напасть на какой-то интересный след, самостоятельно вести интригу, наконец, просто увлечься — алхины, как известно, народ увлекающийся — и решить прокатиться на драконе. Тем более что загадочный колдун сделал ему какое-то предложение. Неужели трудно было оставить махонькую записку или хотя бы прокричать пару слов затаившимся альвам, недоумевал канцлер, размышляя о случившемся с наместником.