— Повелитель, — негромко заметил Базл, — импульсивность — это качество, присущее не только водным, но и всем Младшим вообще. Подданные нашей прекрасной императрицы, возможно, дадут десять очков вперед в этом отношении князю Остайе.

— На что ты намекаешь? — обернулся к вице-канцлеру Хельви.

— Я имею в виду настроения в столице. Наш славный герцог, наверное, еще не в курсе того, как быстро его горожане меняют свои вкусы. — Базл слегка поклонился в сторону вопросительно поднявшего брови Нырка. — Только вчера они поносили власти за то, что они толкают их на войну с людьми и колдунами, выиграть которую обычным смертным просто невозможно. Но стоило только достопочтенному Твору пустить через «своих ребят», как он ласково называет шпионов, слух о том, что канцлер Хельви преследует благородную идею восстановить империю Младших в первоначальном благополучии, как самые робкие и трусливые обрели невероятную дерзость. Не только гарнизон и гвардия, но и наши прежде мирные подданные рвутся в бой, отвергая всякие доводы здравого смысла. По моим сведениям в столице действует уже два добровольных ополчения — они собирают деньги на покупку оружия и доспехов, а также составляют списки будущих отрядов. Импульсивность — вот то качество, которое движет всеми этими безумцами, не правда ли?

— Победоносные настроения угаснут по мере того, как Младшие столкнутся с настоящими тяготами войны, — поморщился Хельви. — Восстановление империи — что может быть глупее? Только сумасшедший мог бы ввязаться в драку под столь нелепым лозунгом.

— Прости, великий канцлер, но я не понимаю, о каком восстановлении страны идет речь? — Нырок переводил недоуменный взгляд с канцлера на императрицу, которая достала клубочек золотистой шерсти, вязальные спицы и принялась вязать. — Разве мы потерпели уже какое-то поражение и часть наших земель досталась неприятелю?

— Да нет, — снова поморщился Хельви. — Речь идет о древних временах. Как ты знаешь, Верхат и Западный край когда-то действительно были западным краем империи. Страна заканчивалась на востоке где-то за Синими озерами. Конечно, после всех войн, а особенно после войн Наследников мы потеряли довольно много территорий. Однако их старинные названия помнятся, и это стало теперь поводом для патриотического подъема среди тупиц, полагающих, что я настолько глуп, что готов вести войну ради войны.

— Пусть Западный край снова лежит на западе империи, — пафосно продекламировал Базл, вероятно, цитируя какого-то оратора.

— И мои любимые столичные пижоны, конечно, в первых рядах этого ополчения, — пробормотал Нырок.

— Я верю, что трезвомыслящих альвов в империи всё-таки больше и они отдают себе отчет, что нам придется сражаться не за чужую землю, а за собственную жизнь и свободу. Я прошу тебя, — особо выделил канцлер слово «прошу», и Нырок понял, что речь идет совсем не о просьбе, а о чем-то большем, — не давай ополченцам слишком громко кричать на улицах. Возможно, их поддержка на первом этапе войны будет полезна, однако я не представляю себе, как плохо вооруженная и не умеющая воевать толпа облегчила бы положение нашей армии. Глупые мальчишки, которые рвутся сегодня умирать за «святую цель», поблагодарят нас, когда подрастут и поумнеют

— Слушаюсь, повелитель, — склонил голову Нырок. — Новости об ополченцах не слитком удивляют меня. Народ в Горе девяти драконов любит впадать в беспочвенный восторг, который длится столь же недолго, как окот у овец. Я хотел бы рассказать светлейшей императрице и тебе, великий канцлер, о своем пребывании у князя Остайи. Может быть, мне удастся на время отвлечь вас от забот. В конце концов, мое необыкновенное приключение на Хмурой реке закончилось вполне успешно.

— В самом деле, милый Нырок, расскажи нам поскорей о чем-нибудь хорошем, — улыбнулась Сури, разматывая клубок. — Все эти истории с ополчением и военными идеями не слишком интересны. Надеюсь, князь Остайя принял тебя как подобает?

— О да, моя прекрасная повелительница, — невольно улыбнулся в ответ Говорящий с водой.

Рассказ альва был долгим и очень подробным. Впрочем, Младший не настаивал ни на собственной прозорливости, ни на помощи счастливого случая, объясняя императрице суть произошедшего. Тон его истории был ровным и спокойным. Он с великолепным юмором описал застолье и развлечения гриффонов, которые сопровождали его в путешествии, и вызвал этим смех даже у задумчивого Базла.

— Неужели ты сразу догадался, что мертвая чайка имеет какое-то отношение к убитому княжичу? — взволнованно спросила императрица, когда рассказ был завершен. — Поэтому ты и показал арбалетный болт гриффонам?

— У меня, конечно, были сомнения, но чайку я нашел непосредственно возле того места, где, по моему твердому убеждению, погиб водяник. Связать обе эти смерти смог бы и менее опытный воин и охотник, чем я.

— По-моему, это удивительный подвиг, который ценен тем более, что герцог совершил его не с помощью меча, а исключительно благодаря собственному уму, — обратилась Сури к супругу. — Я хотела бы сделать тебе особый подарок в честь столь славного поступка, рыцарь.

Повинуясь жесту императрицы, Нырок, не смея поднять глаза, приблизился к креслу и опустился на колено. Повелительница сняла с рукава своего платья небольшую золотую застежку в форме листочка. Она была совсем простой, однако взгляд знатока мгновенно распознал бы работу сильфов — древняя и очень дорогая вещица лежала в ручке Сури. Императрица улыбнулась и приколола застежку к берету новоиспеченного герцога, чуть ниже золотистого пера птицы Фа. Нырок только порывисто вздохнул.

— Пусть эта брошь станет доказательством моей признательности, герцог, — просто сказала Сури.

— Пусть этот подарок станет еще одним доказательством моей безграничной преданности тебе и твоему дому, светлейшая императрица! — почти страстно ответил Младший, не смея подняться с колен.

— А князь Остайя не сказал тебе, каким образом собирается остановить армию Города драконоборцев? — неожиданно спросил Хельви.

— Князь Остайя показал мне свою крепость, — ответил Нырок, поворачиваясь к канцлеру, хоть это было и непросто, поскольку с колен он так и не поднялся. — После того как водяник объявил, что удовлетворен результатами моего расследования, он был настолько любезен, что ответил на некоторые вопросы, касающиеся боеспособности своего войска.

— Как это — показал свою крепость? — удивился Базл. — Ты нырял под воду в подземной реке?

— Ничего подобного. — Нырок взглянул на императрицу, и та, поняв его взгляд, махнула рукой, позволяя ему подняться с пола. — В подземной реке я плавал только на ладье, да и то — единственный раз в жизни десять лет назад, великий канцлер помнит этот поход! Кроме того, там, если я не ошибаюсь, расположен дворец, а мне показали настоящую крепость, с валом и двойной стеной.

— И где же она находится, эта крепость?

— В Хмурой реке, повелитель. Там, на берегу, я попросил князя показать мне его укрепления. Остайя поднял руки, и вода стала стремительно убывать, это было тем более чудесно, что она не исчезала полностью, а как бы прижималась к берегам. Было видно, как ускорилось течение у самого берега, как быстро несется вода в сторону предгорья. Однако уровень ее нисколько не поднялся. Велико могущество водяных в своей стихии! Мне казалось, что провал, образовавшийся посредине реки, должен быть похож на огромную пустую яму, но я ошибся. Там, глубоко вкопанная в дно, стоит великолепная крепость, светлейшая императрица. Я не смог разглядеть ее как следует, но мне кажется, что она едва ли не больше этого дворца. Только дворец построен великими зодчими не только для войны, но и ради красоты. А крепость водяных имеет одну цель — быть боевым укреплением. Четыре высокие башни усыпаны бойницами, узкими и длинными на низких этажах и квадратными и крупными наверху. Место есть и для лучников, и для чанов со смолой. Первая стена не слишком широкая, на ней разойдутся не более трех воинов. Но насыпанный вокруг крепости высокий вал и выкопанный ров служат дополнительной преградой. А если залить в ров воды, то он сделается еще одной линией защиты для обороняющихся.