От приборов, которые раньше стояли в палатке, не осталось и следа.

Корабль был еще здесь. Команда — человекообразные и нелюди — заталкивали в корабль последних пассажиров. Веди обнимала одной рукой Салли Тейт. Она явно пыталась провести ее на борт. Я подумал: «Так вот почему Салли и ее ребенок остались в живых. Вероятно, Веди настаивала, чтобы ее брат отправил их туда, где они не будут представлять для него опасности, а у него не хватило духу перечить ей». Теперь он растерянно стоял рядом, а раздраженный офицер пытался преградить путь Веди. Сама Салли, казалось, пребывала в состоянии столбняка.

Наконец Веди оттолкнула офицера и повела девушку на борт. Салли шла за ней добровольно.

Хочу надеяться, что с ней все будет в порядке. Она моложе и проще меня, она привыкнет. И потом, я думаю, что она любит Билла Джонса — Эрника — достаточно сильно, чтобы, потеряв ребенка, семью и свой мир, быть все-таки счастливой с ним.

Мы с Эдом бросились через поляну. Эд не вымолвил ни слова, но его лицо кое-что выражало.

Они увидели нас, но даже не потрудились стрелять. Похоже, у них просто не оставалось на это времени.

Веди закричала что-то — уверен, что по-английски, но я не расслышал ее слов. Она скрылась в корабле, за ней последовал Эрник, а затем офицеры и члены экипажа. Трап взлетел вверх, и люки закрылись.

Якорная мачта стала подниматься, унося на своей верхушке корабль, и деревья склонялись от этого подъема.

Тут я понял, о чем меня предупреждала Веди. Я схватил Эда поперек талии и поволок назад. Кораблю необязательно подниматься очень высоко, достаточно подняться над деревьями. Я оттащил Эда так далеко, как подсказывал мне мой инстинкт, а затем заорал:

— Ложись!

Я обращался ко всем, кто находился на расстоянии крика, и яростно размахивал руками.

Все это заняло секунд тридцать. До Эда дошло. Мы лежали и плотно вжимались в глину.

Мачта взорвалась. Земля, камни, куски дерева посыпались вокруг нас. Ударная волна заложила нам уши. Через несколько секунд по небосводу пронесся протяжный свистящий вой, затем он ослабел и исчез совсем.

Через некоторое время мы встали, собрали грязный испуганный отряд и пошли посмотреть, что осталось от поляны. Там не осталось ничего. Салли Тейт исчезла, будто вовсе не существовала. Не сохранилось ни щепки, ни обломка в доказательство того, что мы с Эдом видели собственными глазами.

Мы сочинили историю о громадном вертолете и иностранной ракете. Она была не так уж хороша, но все же лучше, чем правда.

Потом, несколько успокоившись, мы с Эдом попытались объяснить происшедшее для себя, понять, как это было сделано и зачем.

Как — это довольно просто, если учесть их возможности. Необходимая технология у них есть. Найти удаленное, но не чрезмерно недоступное место, вроде вершины Оленьего Рога. Сделать там тайную базу, простую, настолько компактную и тщательно укрытую, чтобы охотники случайно не натолкнулись на нее. По ночам, в благоприятных условиях, иначе говоря, когда возможность наблюдения близка к нулю, можно привезти и высадить груз. Понятно, что корабль, который мы видели, не настолько велик, чтобы везти издалека такую большую группу. Видимо, это был только посадочный аппарат, переправлявший пассажиров с более мощного корабля, находившегося на орбите.

Звездный корабль. Звучит невероятно, но мы видели членов его команды. Теперь чуть ли не каждый знает, что на других планетах нашей Солнечной системы нет разумной жизни земного типа. Значит, они пришли издалека.

Зачем? Это решить труднее. Мы могли только догадываться.

— Там, наверное, чертовски высокоразвитая цивилизация, — сказал Эд, — если строят такие корабли и путешествуют в них. Там явно знают о нас.

Это была неприятная мысль.

— Почему же они ничего не рассказали нам о себе? — недоумевал Эд. — Ввели бы нас в курс дела.

— Дело, наверное, в том, — сказал я, — что они ждут, пока мы сами не разовьем космические полеты. Может, это было вроде проверки, прежде чем допустить нас к своей цивилизации. А может, они думают, что мы так отстали с нашими вечными войнами, что им не хочется иметь ничего общего с нами.

— Ладно, — сказал Эд, — но зачем куча ихнего народа свалилась на нас? И как сюда впутался Мартин, один из наших, земных?

— Та куча, как ты говоришь, народу, — ответил я, — наверное, выехала оттуда нелегально. Помнишь, Мартин сказал насчет Веди: «Долго ли она будет держать пасть закрытой на вашем конце?» Я думаю, ее брат обанкротился у себя дома и впутался в грязный рэкет, а она пыталась спасти его от этого. Наверное, есть и другие миры вроде Земли, иначе рэкет не был бы финансово оправдан. Не было бы достаточного размаха.

— А бетбеки? — не унимался Эд. — Они тоже потерпели неудачу, не смогли обосноваться в своем обществе? Как ты думаешь, много ли их уже явилось к нам?

Я сам об этом задумывался.

Много ли чужаков знают Мартина и ему подобных, которые принимают их со звездных кораблей, одевают, инструктируют, снабжают фальшивыми документами в обмен на то ценное, что имеют эти бедняги?

Много ли вокруг людей, которые выглядят чуточку необычно, и иной раз думаешь, что они и на людей-то не похожи, странных людей, которых заметишь, а потом забудешь? Много ли их, этих нелюдей, в том смысле, какой мы вкладываем в это слово?

Семья Салли Тейт ничуть не мечтала получить мальчика обратно, так что я был назначен его законным опекуном и нам хорошо вместе.

Он отличный парнишка. Отец его, возможно, и неудачник в своем мире, но в нашем его сын-полукровка имеет такой коэффициент умственного развития, что прямо страшно делается.

Он добрый парень. Я думаю, он похож на свою тетку.

Я стал подумывать о женитьбе, чтобы устроить лучший дом для мальчишки и заполнить вакуум в собственной жизни, но пока не тороплюсь с этим. Вдруг Веди приедет обратно и спустится с Оленьего Рога?

Я не думаю, что это возможно, но все-таки полностью изгнать эту мысль не могу. Я вспоминаю холодное отчуждение, возникшее тогда между нами, а потом думаю, что это чувство могло бы и пройти со временем.

Досадно, что Веди испортила мне обычный подход к женщинам.

Хотел бы я знать, как ей живется на Хрилльянну и где это. В морозные ночи, когда небо прозрачное и чистое и Млечный Путь сверкает, как распахнутые ворота в ад, я смотрю на звезды и гадаю, которая из них — ее родина, а старый Олений Рог стоит черный и молчаливый. Глубокие раны на его плечах залечиваются и становятся травяными рубцами. Он угрюмо молчит, и даже гром теперь звучит глуше.

Но, как сказал Эрник, гор здесь полно.

Два писателя, живущие и работающие вместе, даже если не сотрудничают, все равно неизбежно влияют на работу друг друга. Вы пишете одному только вам известным способом, поскольку дело это сугубо личное и одиночное. Но если вам постоянно показывают другой, часть его перенимается волей-неволей.

Эд всегда знал последнюю строку своего рассказа, нацеливаясь на нее как в мишень, даже не найдя первой. Я пользовалась противоположным методом. Наметить участок — все равно что убить его для меня. Я начинала, и рассказ складывался как бы сам по себе. Но если этого не получалось, я оказывалась в закрытом каньоне, из которого невозможно выбраться, а прекрасная идея уходила пылиться в папки.

Поняв в конце концов, что этот метод отнюдь не артистическая добродетель, а то, что я им пользуюсь, означает лишь то, что я не умею построить рассказ, как это делает Эд, со временем я узнала от него целую кучу всего насчет искусства композиции.

Однако я никогда не затруднялась с построением загадочных рассказов. Для меня это было чем-то вроде уравнения: даешь определенные события, за ними неизбежно следуют другие, а варианты ограничиваются пространством и временем. В научной фантастике все наоборот — там пространственно-временные рамки задают возможные варианты событий. Тема, к примеру, загадочного убийства, конечно же, имеет свои особые прелести, но научная фантастика для меня куда интереснее.