— Дэниел. Это невозможно… Мы не подойдем друг другу… Он слишком большой.

Вампир вытаращил глаза, а затем рассмеялся, смутив Серай еще сильнее.

— Не смейся надо мной. Я серьезно.

— Знаю. Ты просто очаровательна, — ответил он, перемежая смешки поцелуями.

— Но…

Дэниел, не прерываясь, принялся ласкать ее груди, затем провел рукой по животу Серай, расстегнул ее штаны и спустил их, убрав преграду. Затем принялся умело поглаживать любимую меж бедер.

Серай затаила дыхание, затем поцеловала его со всей страстью, слегка трепеща от чудесного, покалывающего и сводящего с ума ощущения, которое прокатывалось от его губ к ее груди, а потом к тому самому чувствительному местечку, где сейчас вампир выписывал пальцами круги и…. ой. Ой.

Во второй раз за ночь Серай почувствовала, что теряет сознание, но на сей раз от чистого удовольствия и блаженства.

Волны ощущений прокатывались по ее телу и сквозь него, особенно там, где его касались губы и пальцы Дэниела. Атлантийка наслаждалась новыми, доселе неведомыми эмоциями, но ей хотелось большего, намного большего. Поняв, что же это означает — хотя непонятно, откуда? — Серай сделала самую храбрую вещь, которая только пришла ей в голову.

Единственную вещь, пришедшую ей в голову.

Серай взяла член вампира в руку.

Теперь ахнул уже Дэниел.

Когда тонкие пальчики принцессы обвили его плоть, вампир закрыл глаза и подумал, а не умер ли он на самом деле тогда, на солнце, и не оказался ли в раю? Конечно, Дэниел не раз сталкивался с опасностью и не единожды бывал ранен — но если такова цена за возможность обрести блаженство — а блаженство означало поцелуи Серай, — то вампир с радостью позволил бы ежедневно калечить себя до скончания веков.

Она так невероятно прекрасна, что Дэниел едва мог на нее смотреть — будто на солнце. И, как и у небесного светила, ослепительная внешность принцессы грозила спалить его дотла, осмелься вампир подойти слишком близко.

Плевать. Он уже горел в огне; сравнение с языками пламени полностью отражало его состояние, особенно, когда возлюбленная немного пошевелила рукой, и, черт, сжала пальцами его член и начала поглаживать вверх-вниз. Дэниелу показалось, что он сейчас взорвется.

— Серай, ты не можешь… если продолжишь, то я кончу тебе в руку, как юнец. Твое прикосновение — я так долго его жаждал. Я просто… о, боги, ты меня убиваешь, — простонал он, когда атлантийка улыбнулась и продолжила ласкать его даже еще более пылко, чем прежде.

Принцесса так восторженно улыбалась, что вампир изумился — как от нее может веять таким незамутненным блаженством, когда им угрожает опасность? Впрочем, если Серай продолжит целовать его шею, то Дэниел с радостью останется лежать тут навечно.

Он невольно выпустил клыки; на вампира накатила жажда крови, напоминая, какое лакомство течет в жилах атлантийки, так близко к его рту, к зубам. Так легко прокусить ее кожу.

Дэниел хотел попробовать любимую.

Жаждал ощутить ее вкус.

Выбрав меньшее из двух зол, Дэниел молниеносно, по-вампирски, приподнял Серай, снял с нее ботинки и одежду и покрыл поцелуями идеальное тело, обращая особое внимание на прекрасные груди. Затем поднял голову и посмотрел принцессе в лицо.

— Я сейчас попробую тебя на вкус. Возможно, это немного шокирует, но такая ласка совершенно естественна для любовников. И мне необходимо касаться тебя ртом, иначе я просто умру от желания.

Дэниел слышал хрипотцу в своем голосе, но ничего не мог поделать. Его почти трясло от желания и голода, и если он вскоре не овладеет любимой, то его вампирский мозг буквально взорвется.

Глаза атлантийки расширились, а в сапфировых глубинах запылал огонек. Серай кивнула, закусив губу, и Дэниел стал покрывать поцелуями ее живот, пока не добрался до цели. Снова принялся ласкать нежные складочки пальцами, вводя их во влажный жар, скользя по сверхчувствительному клитору, почти свирепо улыбнувшись, когда атлантийка вскрикнула.

— Да, вот так, — похвалил вампир, затем прижался к ней ртом и стал лизать и посасывать, удерживая бедра Серай на месте, когда она попыталась выгнуться и сползти с одеял.

Дэниел ввел в ее лоно палец, двигая туда и обратно, затем добавил второй, замедлив движения, чтобы она привыкла к вторжению в ее интимное местечко.

Движения Серай стали беспорядочными, она вцепилась в волосы вампира, а когда тот с силой засосал ее клитор, содрогнулась в оргазме, выкрикивая имя любимого. Дэниел нежно поглаживал атлантийку, пока она не успокоилась, затем приподнялся и устроился между ее ног.

— Я должен войти в тебя сейчас же, — произнес он, давай ей возможность отказать, хотя отказ, вероятно, его просто убьет.

Замерев и затаив дыхание, Дэниел ждал приговора. Серай не сказала «нет».

Не сказала «да».

Просто улыбнулась и снова обхватила рукой его член.

— Сейчас как раз подходящее время, — прошептала принцесса, но Дэниел видел, что она слегка напряжена.

— Сначала будет немного больно, — предупредил он, — но обещаю не спешить и сделать все так нежно, как ты хочешь.

Серай напряглась еще сильнее, но посмотрела на любимого с таким полным и безоговорочным доверием, что Дэниелу захотелось победить ради нее драконов, хотелось защищать ее, любить вечно… Но больше всего на свете — даже больше собственного желания — ему хотелось, чтобы первый за одиннадцать тысячелетий сексуальный опыт Серай оказался идеальным.

Вампир снова поцеловал Серай и медленно, очень медленно вошел в ее лоно, пока не почувствовал преграду ее девственности. И застыл, понимая, что одновременно и боится сделать любимой больно, и желает войти в нее так глубоко, чтобы стать частью ее души.

Мда, вот вам и «нервозность перед выступлением».

Ему крышка.

Когда Дэниел замер, Серай открыла глаза и увидела, что он зажмурился. Руки, плечи — да все тело вампира дрожало от едва сдерживаемого напряжения. На мгновение атлантийка задумалась, что же не так?

А потом поняла.

Ее «неджентльменский» джентльмен боялся сделать ей больно. Принцесса глубоко вздохнула и решила, как говорится, взять дело в свои руки.

— Дэниел, послушай меня. Если ты прямо сейчас не займешься со мной любовью, я закричу что есть мочи, и сюда сбегутся злодеи со всей округи. Они нас обнаружат и все испортят, а потом…

Серай не успела придумать, что же потом — и неважно, потому что Дэниел открыл глаза, улыбнулся и подарил ей жадный, страстный поцелуй, а когда атлантийка инстинктивно приподнялась ему навстречу, двинулся вперед, внутрь, овладев ею самым примитивным способом.

Серай вскрикнула — да, и правда немного больно, — но вампир замер, давая любимой возможность привыкнуть к его вторжению. Стоило ей расслабиться, а ее внутренним мышцам слегка размягчиться и принять его плоть, как Дэниел снова задвигался, осторожно входя и выходя из ее тела, снова и снова, так же размеренно, как омывающий берег прилив.

Волны экстаза вновь прокатились по телу, когда огромная возбужденная плоть Дэниела растянула лоно Серай, стимулируя такие чувствительные точки, о существовании которых атлантийка и не подозревала. Она чувствовала, как сперва осторожно, затем все ярче пробуждается в ней страсть к этому мужчине, который наконец оказался в ее объятиях, в ее теле — чистые, почти волшебные ощущения.

Серай чувствовала, что сейчас способна абсолютно на что угодно — даже если ведьма снова пропустит энергию через «Императора», атлантийка сможет одолеть их обоих силой своей любви к Дэниелу и этими изумительными, чудесными эмоциями.

— Как же мне нравится жить полной жизнью, — задыхаясь произнесла Серай.

Вампир вошел в нее глубоко — глубже, чем прежде, — и сознание, тело и душа принцессы завертелись в вихре и слетели с мировой оси.

Уловив момент, когда Серай достигла пика наслаждения, Дэниел ускорил темп, усиливая ее оргазм, затем растягивая его как можно дольше, ловя ртом ее крики удовольствия. Вампир целовал любимую, чувствуя каждый спазм ее тела — утонченную приправу к его собственному удовольствию, пока он старался насытить Серай. Член Дэниела никогда еще не был таким чувствительным; ночной странник пытался задержать собственную разрядку, сдержаться, но еще пара толчков — и он кончил, яростно вбиваясь в лоно атлантийки, пока член и мозг пустели от полного, потрясающего наслаждения.