Не надо об этом думать.

Красавица свернулась клубком рядом с Дэниелом, обволакивая его нежным ароматом солнца и моря. Влюбленному хотелось вновь ощутить ее вкус, и его тело болезненно отвердело при мысли о том, чтобы разбудить ее, раздев и зацеловав каждый дюйм обнаженной кожи. Серай вздохнула во сне и коснулась рукой его щеки, словно лаская или прося немного подождать, как показалось Дэниелу. Он грустно улыбнулся. Даже перед лицом грядущей опасности и почти неминуемой смерти от вида любимой кровь прилила к его члену. В чем-то вампир и правда недалеко ушел от того юнца, которого Серай знала в далеком прошлом.

Но было одно существенное отличие, воспоминание о котором заставило улыбку Дэниела угаснуть: тому юнцу не приходилось бороться с потребностью вонзить клыки в соблазнительную девичью шейку. Сейчас жажда крови была сильнее, чем когда бы то ни было, и у Дэниела возникло четкое ощущение, что это связано с его чувствами к Серай, а не с кровью в целом. Ему не так уж часто приходилось кормиться. Полученного от «донора» у бара, должно хватить по крайней мере еще на неделю.

Нет, дело не в нужде. Дело в желании.

Пытаясь отвлечься, Дэниел взял руку Серай в свою и, почувствовав, что та холодна как лед, принялся массировать и растирать кожу любимой. Температура его собственного тела лишь немного отличалась от человеческой или атлантийской. Он знал, что, несмотря на магию, Серай все еще трясло после анабиоза. Ее способность справиться с давлением и требованиями этой миссии просто поражала.

— Ты исключительная женщина, Серай из Атлантиды, — пробормотал вампир и даже не удивился, когда она открыла глаза и взглянула на него.

— Да ты и сам просто нечто, — улыбаясь, ответила принцесса.

Он рассмеялся.

— Давненько я не слышал подобного выражения. Кстати, спасибо.

Она сдвинула брови.

— Знаю. Мои познания в языках обширны, но понимание хронологии хромает. Мне известно, что Рим давно исчез, но иногда я обнаруживаю, что думаю на латыни. Меня завораживают обороты речи Англии времен Регентства, так что я могу нечаянно использовать их. Американский английский я нахожу несколько утомительным и примитивным, если ты понимаешь, о чем я. В нем нет ничего общего с лиричностью языка Атлантиды, так что мне тяжело поддерживать на нем разговор.

— Я бы никогда об этом не догадался, — сказал Дэниел, переходя на древне-атлантийский. — Думаю, ты восхитительна. Твой мозг — просто чудо, если способен овладеть всеми этими языками.

Серай повернулась, заставив Дэниела болезненно осознать, что она все еще лежит в его объятиях, а его брюки, кажется, уменьшились на пару размеров.

— Моя сила растет, но я чувствую слабость в конечностях. Словно они почти не связаны с телом, — сказала принцесса тоже на атлантийском. На ее бледном лице отразилось напряжение. — Этой ночью идти будет тяжело.

— Позволь мне помочь.

Дэниел поднялся, положил ее руку себе на колено и принялся энергично массировать, чтобы разогнать кровь и разогреть мышцы. И вдруг до него дошло: как странно, что он, вампир, старается усилить циркуляцию крови в теле Серай, совершенно не думая воспользоваться этой питательной жидкостью. Но это была далеко не самая странная вещь за последние несколько дней, так что Дэниел счел, что это неважно, и продолжил, перейдя к другой руке.

— Можно я сниму с тебя носки?

Серай закусила губу, и в угасающем свете дня, с трудом проникавшем в глубины пещеры, Дэниел разглядел, что ее щеки залились краской.

— Ты же не можешь стесняться, что я увижу твои стопы после того, как я ласкал каждый дюйм твоего тела, — сказал он, забавляясь и восторгаясь одновременно.

— Нет, но я боюсь… Боюсь, мои ноги плохо пахнут.

Через мгновение оба дружно расхохотались.

— Вокруг злобные вампиры, ведьмы, плохо работающие магические камни, а ты беспокоишься о вонючих ногах? — Дэниел, все еще улыбаясь, покачал головой. — Ты настоящая принцесса.

— Возможно, но даже принцессе позволено беспокоиться о вонючих ногах, — надменно парировала она.

Дэниел вновь рассмеялся и снял с Серай носки, прежде чем она успела возразить. Он уложил ее совершенно не пахнущую ногу себе на колени, начал массировать ступню и продвигаться выше.

— Ты — ох — я — ох, — Серай едва не застонала при втором или третьем вздохе. — Ох, это так приятно. Мои бедные ноги так измучены первым выходом в свет.

Дэниел ухмыльнулся и слегка нажал на икру.

— Это не совсем то, что я представлял, фантазируя, как ты стонешь для меня.

Серай закрыла глаза руками.

— Я не позволю тебе смутить меня после всего, что мы делали друг с другом в той гостинице.

— Тогда почему твои щеки так порозовели?

Ее глаза распахнулись.

— Ты не можешь видеть, какого цвета мои щеки. Здесь темно.

— У меня превосходное ночное зрение, — сообщил вампир, переключаясь на другую ногу и так же нежно ее массируя.

— Это не все, что в тебе превосходно, — пробормотала Серай.

— Я слышал.

— Джентльмен бы сейчас меня поцеловал.

— Я не… Погоди. О, да. Я определенно джентльмен, — сказал Дэниел, отпуская ее ногу и укладываясь рядом с Серай.

Затем потянул принцессу к себе и поцеловал долгим, глубоким, медленным поцелуем. Когда они закончили, голова влюбленного была готова разорваться на части.

— Я точно джентльмен. Но сейчас мне тяжеловато дышать, — сообщил он. — Может, на сей раз ты проявишь инициативу?

Серай не стала колебаться. Она запустила пальцы в его шелковистые волосы и приникла к соблазнительным губам. Возможно, ей осталось жить считанные дни, и надо полностью использовать каждую секунду. Мужской запах Дэниела с древесными и мускусными нотками обволакивал принцессу; она поддалась искушению и поцеловала любимого в шею, а затем расхрабрилась и коснулась языком мочки его уха.

Дэниел издал долгий прочувствованный стон, и Серай отпрянула в страхе, что сделала что-то не так, но руки вампира сомкнулись вокруг нее. Он прижал ее так плотно, что принцесса смогла вновь почувствовать интригующую твердость его плоти между своими бедрами.

Она знала, что это значит. Дэниел находил ее желанной. Он хотел ее. Серай тоже его хотела, о боги, она так хотела его, но по какой-то причине колебалась. Что-то ее удерживало. Серай хотела его. Поцелуи Дэниела доводили ее до болезненного голодного безумия, но вот только…

— Это не то, о чем я мечтала, — выпалила она.

Дэниел сделал глубокий вдох и выдох, прежде чем ответить, но не убрал рук с ее спины, удерживая принцессу рядом с собой. Она хотела изогнуться и посмотреть, что происходит, но в то же время понимала, что они лежат на паре тонких одеял на грязном полу пещеры.

— Мечтала? — Дэниел посмотрел на Серай, и ей было приятно видеть в его взгляде некоторую рассеянность.

— Это. Мы. Здесь. — Она обвела рукой пещеру, краснея от смущения, но намереваясь объясниться. — Я знаю, это глупые романтические фантазии, но я все же мечтала лишиться девственности не в таком месте.

Дэниел моргнул и открыл рот, затем закрыл его.

— Я чертов дурак, — вымолвил, наконец, вампир. — Я так виноват, принцесса. Конечно, вы заслуживаете свечей, цветов и шелковых простыней. Я увлекся, ощутив наконец вас в своих объятиях. Просто вы так чертовски красивы.

Она улыбнулась и поцеловала его в щеку.

— Мне не нужны свечи и шелковые простыни, но немного романтики и, возможно, чуть меньше грязи было бы весьма кстати.

Дэниел погладил возлюбленную по щеке.

— Ты изумительная. Даже угодив в эту заваруху, ты не потеряла чувство юмора. Как я мог считать, что заслуживаю тебя?

— Отец часто твердил мне, что мое своеволие его раздражает, — ответила Серай. — Возможно, я именно та, кого ты заслуживаешь.

Он ухмыльнулся, перевернувшись на бок, сел, затем поднялся и потянул ее за собой.

— Даже не знаю. Если… — Но Серай уже не слышала его слов. Дэниел еще продолжал говорить, но его заглушил громкий и четкий голос, проникший в сознание принцессы старинным, давно не используемым способом.