В свою очередь Рорк гладил ее, свою загадочную, удивительную, ни на кого не похожую Еву, мышцы которой натянулись, как струна, и буквально таяли под его прикосновениями. Губами он нащупал ниточку пульса на ее шее и упивался его ритмичным биением.

Он позволил ей уложить себя на спину, однако поймал ее руки и потянул вслед за собой. Он жаждал ее губ, мечтал ощутить их вкус, прежде чем их обоих охватит страсть.

Она отдалась во власть его ласк. Ей было приятно осознавать, что она желанна, приятно желать его самой. Ее кожа отзывалась под его прикосновениями. Тем временем сама она пробовала его на вкус. Четкие очертания шеи. Словно произведение искусства – торс, широкие, сильные плечи.

Нет, это не сон, но все равно на него похоже. Они двигались в общем ритме, трогали друг друга, дарили себя. Ни он, ни она даже не услышали, как кот соскочил с кровати – возмущенный происходящим.

Приглушенные вздохи, шорох простыней, внезапный всхлип, мир, словно уместившийся в одну точку посреди широкой кровати. Между тем начинало светать и в окно уже проникали первые, робкие лучи солнца.

В их перламутровом сиянии Ева поднялась над Рорком и позволила ему войти в себя. Ее тело тотчас содрогнулось в сладкой судороге. Еще, подумала она, еще, ощущая, как желание сжимает сердце. Слившись воедино, они устремились навстречу рассвету.

Ева, словно опытная наездница, задавала ритм. В полупрозрачных утренних сумерках Рорк впился в нее жадным взглядом. Ее глаза сверкали золотистым огнем, тело блестело, покрытое бисеринками пота. Когда она наконец достигла пика наслаждения, то откинула голову назад, отчего взъерошенные волосы стали похожи на корону. А в следующий миг даже этот образ сделался неясным и размытым. Рорк понял, что вот-вот взорвется изнутри.

Ева переломила его волю, словно тонкий прутик. И он взорвался. И потянулся к ней, чтобы прижать к себе и долго-долго не отпускать.

Когда к ней вернулось дыхание, они все еще лежали, сжимая друг друга в объятиях. Кот вновь забрался на кровать и теперь укоризненно смотрел на них, как будто они оскорбили его в лучших чувствах.

– Что-то не так? – спросила Ева.

– Похоже, мы испортили ему сон, который нужен, чтобы и дальше быть таким красавцем.

– Он только и делает, что дрыхнет. По идее, он Рорк среди котов.

– Как ты сказала?

– До того как ты проснулся, я размышляла о том, какой ты красивый. Затем, поскольку ты проснулся, я решила, что было бы грешно тобой не воспользоваться.

– Я польщен.

– Ты был почти готов встать с постели и приступить к первой стадии своего ежедневного ритуала захвата власти над миром.

Рорк посмотрел на часы.

– Боюсь, что сегодня я слегка запоздал с первой стадией.

– А мне пора на охоту за моими мерзавцами.

– Ничего, давай прямо в постели выпьем кофе.

Эта идея пришлась ей по душе.

– А кто его приготовит?

– Хороший вопрос. Давай выберем. Камень, ножницы, бумага.

– Ты смухлюешь.

– Это как же?

– Ты ведь телепат.

– Ах да. Значит, кофе готовить тебе потому, что ты в любом случае проиграешь.

– Может, да, а может, и нет. – Ева протянула руку с зажатым кулаком. Рорк последовал ее примеру и посчитал до трех. – Ну, ты гад, – пробормотала Ева, когда его бумага перетянула ее камень.

Она выкатилась из постели, накормила кота и сварила кофе.

– Расскажи мне про свой сон.

– Он был странным. В нем все было вперемешку. Наверно, это все мое копание в Городских войнах. Неудивительно, что мне приснилось, будто я здесь, в Нью-Йорке, во время уличных боев.

С этими словами она поднесла чашки к кровати.

– Я была зла как черт, но не… Как бы это лучше сказать? Не расстроена? Не могу подобрать нужное слово. Я продолжала смотреть на нее, слушала, что она скажет. Сука. Это она мне. Мол, это я во всем виновата. Потом рядом со мной возникла доктор Мира, непробиваемая как танк. Впрочем, она всегда такая. Какая-то часть моего мозга думает: ты только посмотри, какие они разные. Полные противоположности. Мире ведь тоже довелось всякого хлебнуть в этой жизни, но ведь это не сделало из нее чудовища. Я не позволила Стелле сломать меня. И с чем она теперь осталась? Ни с чем. У нее есть лишь то, что я ей позволю иметь. Я это точно знаю. Так было всегда. Но…

– То, что произошло в Далласе, с трудом укладывается в голове. Представляю, чего тебе стоило не думать об этом.

– Знаю, это сказалось и на тебе тоже. Из-за меня тебе пришлось несладко. Но теперь все будет гораздо лучше.

– Да я уже вижу.

– Я бы не позволила ей просто так уйти с ребенком или сделать ей больно. А потом я увидела, что это Белла. Боже! Только через мой труп, ты, грязная сучка! – Ева перевела дыхание. – Она хотела, чтобы я в нее выстрелила. Странно, не правда ли? Пусть это всего лишь сон, которым правит мое бессознательное «я», но она хотела, чтобы я пристрелила ее. Чтобы я стала ее убийцей. Наверно, во мне прорастало крошечное семечко вины, которое я должна была извлечь и раздавить. Боже, с каким удовольствием я врезала ей! Думаю, у Миры найдется что сказать по этому поводу.

– Думаю, она скажет «браво!».

– Наверно, все будет так же, как и в случае с Троем. Она наверняка попробует вернуться, но не сможет сделать мне больно. А это самое главное.

Рорк прижался лбом к ее лбу:

– Ты даже не представляешь, что это для меня значит.

– Отчего же? Отлично представляю. Нет, конечно, мне еще предстоит разгрести кое-какое дерьмо. Но, согласись, у кого его нет? И вообще, на то оно и дерьмо, чтобы его разгребать. Главное, сделать верный выбор. В какой-то момент мне придется хорошенько приглядеться к моему дерьму. А пока я должна посмотреть, какой выбор делали люди в годы Городских войн и как был выстроен лабиринт, который в конечном итоге привел Коллуэйя к его выбору.

– Да, классный у тебя был сон.

– У тебя телепатия, у меня сны. И с их помощью я намерена дать кое-кому под зад.

Ева еще раз просмотрела записки, данные, снимки и собрала их для утреннего брифинга. Она приготовилась встать из-за стола, когда в ее рабочий кабинет шагнул Рорк.

– Уф-ф, кажется, все готово. Можешь загружать в комп.

– Одну минуточку, это Джина Макмиллон, – Рорк протянул ей диск. – Думаю, тебе будет интересно познакомиться с этим по пути на работу. Я также скопировал файл на твой рабочий компьютер.

– Спасибо. Что-то интересное? – спросила Ева, кладя диск в карман.

– Очень даже, – ответил Рорк. – Она была замужем за Уильямом Макмиллоном, и, хотя в свидетельстве о рождении он значится отцом, само свидетельство было выписано, лишь когда ребенку было полгода, если не больше.

– Действительно, интересно.

– Есть еще кое-что. Уильям Макмиллон подал на развод, назвав в качестве причины уход из семьи супруги. Причем на развод он подал за восемь месяцев до рождения ребенка, и, если верить старым документам, жена действительно ушла из дома за шесть месяцев до этого.

– То есть за год и два месяца до развода? Если он говорит правду, то это либо самая длительная беременность в мировой истории, либо ребенок не его. Я почему-то склоняюсь ко второму.

– Еще лучше. Я откопал письменные показания, в которых Макмиллон утверждает, что его жена позволила втянуть себя в религиозную секту. Причем пагубное влияние на нее оказал не кто иной, как Мензини.

Ева, прищурившись, посмотрела на доску с фотографиями.

– Жена вступает в секту Мензини и уходит из дома. Кто-то делает ей ребенка. Затем с ней что-то происходит. Или ее разлюбили, или она разлюбила, или просто одумалась. И потому возвращается к мужу – но уже не одна. Муж прощает ее и берет на себя ответственность за ребенка.

Ева на минуту умолкла.

– Скажу честно, у меня тут возникают вопросы, если только Макмиллон не святой. Но в целом звучит логично.

– Еще как логично! Любовь – если это была любовь – делает из людей и святых, и грешников.

– Думаю, большинство уже ими рождается. Вполне возможно, что биологический отец пришел за ребенком. И Карлин Макмиллон теперь числится похищенной.