– В основном здесь офисы, – сказала она Пибоди, глядя на многоэтажные башни с бесчисленными окнами. – Но есть и квартиры. Многие любят жить рядом с работой, чтобы в хорошую погоду ходить на нее пешком. Здесь масса зданий, из которых хорошо просматривается бар. Нашему преступнику нельзя оставаться внутри, но и установить видеокамеру он не может. Поэтому он стоит у какого-нибудь из тех окон, что выходят на бар, и наблюдает, прекрасно зная, что здесь творится. Смотреть, как толпы людей текут мимо, даже не догадываясь о том, какая трагедия сейчас разыгрывается за этими стенами. Вряд ли в эти минуты он считает себя убийцей.

– Я немедленно начну поиск тех, чьи окна выходят на бар.

– Что ж, наверно, есть смысл.

– Есть еще пара кафе напротив. Он вполне мог перейти на другую сторону улицы, чтобы оттуда пронаблюдать за происходящим.

– Отправь с заданием несколько человек. Пусть покажут официантам фото всех, кто у нас назначен на повторный допрос. Особенно тех, кто обслуживал вчера вечером столики рядом с окном. Я не исключаю, что преступник отправился в заведение на другой стороне улицы отпраздновать свой успех. Заказал себе что-то вкусное, чашку дорогого кофе и удовлетворенно наблюдал за результатом своих трудов. Смаковал, как к заведению съехались полицейские, как принялись разгребать устроенный им хаос. Думаю, с него станется.

Пока Ева стояла на тротуаре, пытаясь представить действия преступника, в кафе «Уэст» обеденный час был в полном разгаре. Здесь подавали простую, но вкусную еду – как за столиками, так и за барной стойкой. Посетители сидели вплотную друг к дружке; в помещении стоял гул голосов и звон столовых приборов.

В воздухе висел запах осени, который хорошо гармонировал с дежурным блюдом, тыквенным супом. Многие пришли сюда, чтобы быстро перекусить, не засиживаясь на весь обеденный перерыв. Кто-то рассчитывал сбегать по какому-нибудь поручению, кто-то – выпить хорошего кофе, кто-то – прогуляться перед тем, как снова на полдня засесть за рабочий стол.

Лидия Макмира сидела, ковыряясь в крошечной порции салата, который запивала обычной водой. Она была на диете – кстати, в очередной раз. Лидия с жадностью клевала листья салата, стараясь при этом не завидовать Селли, которая никогда не имела проблем с лишним весом. Да, еще была Бренда. Может, у нее и не такая потрясающая фигура, как у Селли, и она курит, но тем не менее.

А еще эти двое меняли мужчин с такой скоростью, как будто жонглировали теннисными мячами, в то время как у нее самой вот уже второй год один и тот же бойфренд, жуткий зануда Боб. Кстати, имечко тоже под стать его занудству.

Ничего, стоит сбросить лишние фунты, как ситуация исправится. Конечно, было бы гораздо проще, имейся у нее средства на боди-скульптора. Но таких денег у нее нет, и ей ничего не остается, как морить себя голодом, сидя на «кроличьей» диете.

Ничего, утешила себя Лидия, деньги, которые она экономила, ходя на работу и с работы пешком, потихоньку копятся. Тем более что в последнее время она практически не тратилась на еду.

Но боже, она отдала бы все на свете за парочку румяных ломтиков пиццы и бокал холодного пива. И к черту калории!

– Послушай, Лидия, – обратилась к ней Селли, и ее ротик, в форме лука Купидона, сложился в подобие сочувственной улыбки. – Если хочешь, можешь взять половину моего сэндвича. Половинка не считается.

– Спасибо, но мне хватит салата.

– Тебе нужно вступить в мой фитнес-клуб, – подала голос курильщица Бренда, которая тоже довольствовалась салатом. Правда, салат ее был не чета салату Лидии. Огромная порция, реки майонеза, крутоны, золотистые ломтики сыра.

Господи, кто бы знал, как Лидия ненавидела ее в эти минуты!

– У меня нет ни времени на твой клуб, ни денег. И вообще, я не голодна.

– Честное слово, Лидия, ты зря моришь себя голодом, – сказала Селли. Ее карие глаза излучали искреннее участие. Она даже сочувственно погладила Лидию по руке. – Ты прекрасна.

– Я толстая, – ответила ей Лидия. Боже, как она ненавидела себя, ненавидела Селли и Бренду! С каким бы удовольствием она размазала этот чертов безвкусный салат по ее смазливому личику! – Я толстая, толстая, толстая! Но я не намерена быть ею всегда! – С этими словами она со злостью оттолкнула от себя салат. – Я не голодна, – повторила она. – И вообще, здесь слишком шумно. У меня вот-вот разболится голова. Пойду лучше пройдусь.

– Я с тобой, – Селли было поднялась из-за стола.

– Нет, ты оставайся. И ешь, ешь, ешь. Я не в настроении и хочу побыть одна.

С этими словами Лидия поднялась из-за стола и, громко топая, направилась к выходу. Правда, в заведении было многолюдно, и она была вынуждена протискиваться между столиками. Но она шла вперед, чувствуя, как изнутри, грозя в любую минуту прорваться наружу, ее душит гнев. Нет, даже не гнев, а черная злоба – на себя и на весь мир.

Господи, как же болит голова! А все эта чертова диета. Вот что значит морить себя голодом, подумала Лидия.

Дойдя до двери, она рывком распахнула ее, однако, прежде чем шагнуть за порог, оглянулась через плечо.

И встретилась взглядом с Брендой. В глазах подруги она прочла то же самое омерзение, какое испытывала к себе самой.

Нет, она всегда знала, что Бренда – последняя стерва. Догадывалась нутром.

Так, может, стоит вернуться, подойти к столику, за которым сидит эта мразь, и врезать по ее самодовольной роже? Затем расцарапать до крови ногтями? А потом слизать эту кровь?

Вместо этого она вышла на тротуар и захлопнула за собой дверь.

И осталась жива.

Они находились всего в пяти кварталах от этого места, когда Еве пришло текстовое сообщение. Она тотчас включила мигалку и сирену.

– Сообщи владельцу, немедленно! – приказала она Пибоди и, включив вертикальный режим, перескочила через припаркованные машины, не обращая внимания на бегущего к ней полицейского.

Затем резко взяла вправо и посигналила пешеходам на тротуаре, требуя освободить дорогу. Те разбежались в разные стороны, как муравьи. И пока она прокладывала себе путь, какая-то женщина в сапогах на высоченной шпильке воспользовалась моментом, чтобы показать ей средний палец.

«Спасибо за моральную поддержку», – мысленно пошутила Ева.

– Частное заведение, – сообщила Пибоди по линии связи в тот момент, когда Ева объезжала автобус. – Принадлежит семье Гринбаум.

– Как и все здание.

Ева резко нажала на тормоз и, помигав хвостовыми огнями, остановила машину. Выскочив на улицу, она едва ли не бегом устремилась в объятия хаосу.

Она заметила двух полицейских в форме и одного дежурного робота, которые пытались оградить место происшествия и не пускать за ограждение любопытных. Люди кричали, толкались, напирали; на тротуаре сцепились в драке двое мужчин, щедро осыпая друг друга тумаками; здесь же сидела женщина и истошно рыдала. Вторая стояла рядом, пытаясь ее утешить. Какой-то мужчина лежал на земле, пока второй делал ему искусственное дыхание. Еще несколько человек сидели или стояли, истекая кровью и глядя по сторонам безумными глазами.

В открытую дверь она увидела груды тел. Одно лежало лицом вниз прямо на пороге кафе.

– Немедленно оцепите это место! Вызывайте врачей!

– Они уже едут, – сообщил один из полицейских. – Мы вызвали подмогу, лейтенант.

– Прекратите! – Ева схватила одного из дерущихся за шкирку, увернулась от кулака, но не сумела увернуться от локтя, и тот врезался ей в ребра. – Пибоди, черт побери!

Наконец ей удалось поставить обутую в ботинок ногу на грудь второму мужчине. Тот попробовал ее сбросить, и она едва не потеряла равновесие.

– Немедленно прекратите, а не то, клянусь вам, я столкну вас вашими толоконными лбами!

Вполне предсказуемую версию «Он начал первым» она пропустила мимо ушей.

– Еще одно движение, и я посажу вас в каталажку. Я вас предупредила. Не пытайтесь меня провоцировать.