– Ты какая-то притихшая, – прокомментировал Рорк.

– Он хотел для тебя что-то еще. Ты его, и ему хотелось для тебя чего-то еще. Или кого-то еще. Сейчас же он имеет дело со мной, как мы имеем дело друг с другом. Но он видел для тебя другое будущее. Так поступают все родители, верно я говорю?

– Что бы он там ни видел, главное, он хотел видеть меня счастливым. А он видит, что я счастлив. И еще он знает, как он сам сказал мне, прежде чем я поднялся наверх, сюда, что ты повлияла на меня в лучшую сторону.

На миг Ева лишилась дара речи.

– Нет, с ним явно что-то не так.

Рорк покачал головой и сделал глоток вина. Ева намотала на вилку «прядку» спагетти.

– Это заставило меня задуматься, прокрутить все как следует в голове, – она подняла вилку, – как эти спагетти. – С этими словами Ева отправила их в рот и намотала на вилку новую порцию. – Похитители. Им нужны были дети определенного возраста, беззащитные, из которых можно воспитать кого угодно. С точки зрения нормального человека, у большинства сторонников культа Красного Коня крыша была набекрень. Но не у всех. Чтобы у всех – так никогда не бывает. Наверняка были и другие дети – те, что прибились к ним сами. Женщины, которым казалось, что у них нет выбора, забитые, запуганные. Мужчины – безвольные или трусливые, не желающие думать за себя, перекладывающие ответственность на чужие плечи.

– Добавь к этому, что весь мир превратился в хаос в ручной корзине…

– Как это понимать? Это что за ручная корзина? Если это корзина, то у нее по определению должны быть ручки. Иначе как ее нести?

– Бывают корзины объемом в один бушель и без ручек. Их несут на плече, придерживая руками.

– А бушель это сколько?

– Он равен примерно тридцати пяти европейским литрам.

– Понятно.

– Вот что я хотел сказать, еще до ручных корзин. Человеческая природа такова, что некоторые люди стараются защитить детей. И даже прирастают к ним душой, особенно если провели вместе с ними какое-то время. Или же просят кого-то позаботиться о них, например, если это младенец.

– И тогда между ними возникает привязанность. Что ж, это мне понятно.

– Вместе с привязанностью возникают и мечты о будущем для ребенка. Ребенок должен быть зависим от вас во всем, будь то пища, крыша над головой, защита. Мира задала мне сегодня вопросы, заставившие меня задуматься на эту тему. Будучи ребенком, я боялся Троя и даже ненавидел его на каком-то уровне. Но я зависел от него. Да-да, не от нее, а от него. От нее я никогда не зависел.

Прозвучала ли в его словах боль или ей это показалось? Ева не знала. Впрочем, наверно, прозвучала, даже если совсем чуть-чуть.

– Наверно, именно по этой причине я запомнил его лучше, чем ее. Нет, не потому, что с ним я прожил дольше, а потому, что именно он кормил меня и поил, одевал и обувал. Но он был бессилен меня сломить. Наверно, я был сильнее, чем мы с ним догадывались, или же он не был таким умным, каким себя считал. А ведь ребенка нетрудно сломить, да что там – взрослого нетрудно сломить. Механизм прост и опробован: боль и вознаграждение, боль и вознаграждение, депривация, страх, и так до бесконечности. Более того, сломить можно даже добротой, главное, делать это с умом.

– Согласна, но, как ты сам сказал, Коллуэй слишком молод, чтобы его могли похитить в детстве.

– Он – нет, а вот его отец – очень даже может быть. И он легко мог воспитать сына в духе культа Красного Коня. Или же Коллуэй знает кого-то, кого в детстве похитили. Надо будет уточнить списки похищенных детей. Но почему именно Коллуэй?

– Так, всякие мелочи, но их подозрительно много. Он первый, кто пришел в полицию вместе с Уивер. Пришел продемонстрировать озабоченность судьбой друга и коллеги. Он не отрицает, что был в баре, и из того, что нам известно, это главный квадрат наших поисков. Ванн ушел слишком рано. Уивер – начальница отдела. И, как я уже сказала, она бы наверняка использовала мужчину.

– Тогда почему не убрать именно ее или Ванна, если уж на то пошло? Уивер женщина, к тому же начальница. У Ванна семейные связи и полные карманы денег.

– Возможно, его планы именно таковы. Убрать непосредственных конкурентов. Возможно, он просто наносит удары наобум, и в какой-то момент ему повезло. В пропорциональном отношении во время обоих терактов его отдел потерял больше людей, чем любой другой. Что касается ближайшего окружения, то он живет и работает в этом районе. Уивер и Ванн тоже, только на самом краю. А вот Коллуэй – прямо посередине. И он все подталкивает и подталкивает Уивер, чтобы та требовала у нас информацию.

Он холост, – продолжила Ева. – И у него, насколько мне известно, нет никакой подружки.

– Ванн был женат, у него есть ребенок. Уивер дважды была помолвлена.

– Можно, конечно, сказать, что Ванн и Уивер далеко не образцы верности, но они хотя бы пытались. В отличие от Коллуэйя, который, похоже, даже не предпринимал подобных усилий. И еще одна деталь, хотя и не слишком убедительная: Уивер упомянула мать. Ванн – сына. А Коллуэй?

– Никого, – закончил ее мысль Рорк.

– Вот и я о том же, – повторила Ева. – Он живет один и застрял в среднем управленческом звене. Из всех троих он сегодня был самым сдержанным. Осторожничал. Подбирал слова. Он как будто прятался за их спинами, не желая выделяться, по крайней мере, в этой ситуации. Он рассчитывал на то, что мое внимание будет в первую очередь приковано к этим двоим, полагал, что разговаривать я буду именно с ними. Так оно и было почти до самого конца. Правда, не получив того, что хотел, Коллуэй был вынужден лично вклиниться в разговор, вместо того чтобы ждать, когда же эти двое выудят из меня нужную ему информацию.

Ева откинулась на спинку стула и вздохнула:

– Боюсь, что пока это всего лишь догадки. На самом деле у меня нет ничего, что дало бы мне право установить за ним слежку.

– В таком случае нужно раздобыть доказательства.

– Если я права, если хорошо копнуть его прошлое, наверняка что-нибудь отыщется, как бы глубоко он ни прятал свои секреты. Что-то о его семье, о детстве. Нечто такое, что явилось катализатором его безумия. Вряд ли он, проснувшись в одно прекрасное утро, ни с того ни с сего решил угробить кучу народа. Что-то подтолкнуло его, развязало руки.

– Судя по всему, последние несколько недель их главной движущей силой была рекламная кампания. Любопытно, что первый теракт имел место в тот вечер, когда они наконец ее завершили и Ванн уехал, чтобы провести для заказчика презентацию.

– Возможно, ты знаешь кого-то, кто мог бы устроить для меня встречу с этим заказчиком. Хотелось бы посмотреть, кто он такой.

– Может, это лучше сделать мне? Думаю, он с большей готовностью ответит на мои вопросы о его бизнесе, нежели на вопросы копа о возможном убийце.

– Хорошо, если ты так настаиваешь.

– Завтра утром.

Ева снова нахмурила брови:

– Почему бы не прямо сейчас? Не вижу смысла тянуть с этим делом.

– Нет, лучше в течение рабочего дня, – возразил Рорк. – Если обратиться к нему сейчас, у него наверняка возникнут вопросы. Звонок в течение рабочего дня – нормальное дело. Он не вызовет подозрений.

– Тебе лучше знать, – нехотя была вынуждена признать Ева.

– Это точно. К тому же я мог бы помочь и в другом. Что тебя интересует в первую очередь? Похищенные дети или прошлое?

– Прошлое, – ответила Ева, подумав примерно минуту. – Похищенными детьми занимается Тисдейл. Не так, конечно, как я намерена это сделать сама. Но я хотя бы смогу отталкиваться от ее данных.

– Ты ей скажешь, чем занимаешься?

– Да, но лишь после того, как это сделаю. Это мое расследование, – напомнила ему Ева, когда он улыбнулся. – Она всего лишь консультант. Не спорю, возможно, за ней ничего нет, особенно после того, как ты изучил ее жизнь буквально под микроскопом. Но я все равно не могу за нее поручиться. Я сообщу ей то, что у меня есть, на завтрашнем брифинге, как и всем остальным. Если только один из нас не наткнется на золотую жилу и мы сможем продвинуться дальше уже сегодня.