«Достоверность относится поэтому к „я“ так же, как свобода к воле. Как достоверность составляет природу „я“, так свобода составляет природу воли». [83]
И все же самое главное в следующем: «Дух как воля знает себя как заключающий себя в самом себе и себя из себя наполняющий…; в качестве воли дух вступает в действительность, в качестве знания он находится на почве всеобщности понятия» [84].
Воля первоначально «свободна только в себе, или по своему понятию. К идее свободы относится, например, то, что воля своим содержанием и целью делает свое же понятие — самое свободу. Когда воля делает это, она становится объективным духом, созидает себе мир своей свободы и своему истинному содержанию дает тем самым самостоятельное наличное бытие» [85].
Таков внутренний замысел «Феноменологии духа» как науки об опыте сознания. Спонтанность, присущая человеческому бытию, трагический опыт его сознания и неукротимая воля, «созидающая мир своей свободы», — это все суть один и тот же процесс достижения абсолютного, поскольку в диалектическом опыте реализации сознания в действительность воля, претендующая всегда быть абсолютной, постоянно соединяется с человеческим стремлением, имеющим прежде всего практическое измерение. Вот почему сознание оказывается деятельностью, конституирующей бытие всего сущего, объективность всего реального. Метафизика практического разума составляет внутреннюю основу не только «Феноменологии духа», но и «Науки логики» как раз потому, что абсолютное, которое имеет смысл освобождающей силы и воли к совершенной свободе, с одной стороны, как бы предшествует человеческому познанию; однако, с другой стороны, оно нуждается в человеке как такой сфере бытия его воли и сознания, в коей и благодаря которой абсолютное себя раскрывает и воплощает. Взятый во всей своей полноте, опыт сознания заранее допускает взаимосвязь человеческого познания и абсолютного, поэтому бессмысленным является допущение, «будто абсолютное находится по одну сторону, а познавание — по другую для себя и отдельно от абсолютного и тем не менее — в качестве чего-то реального» (с. 42). Именно взаимосвязь человеческого познавания и абсолютного приводит к завершению опыта сознания, который результируется достижением абсолютного знания (с. 422–434).
В формирующейся системе абсолютного знания человеческое бытие, как тотальный опыт непрерывно освобождающегося сознания, оказывается стремлением реализации абсолютного духа, имеющего смысл разумной в самой себе воли, и это достигается прежде всего в процессе обретения реального знания. Человеческое бытие тем самым уже не есть просто картезианское ego cogito, которое, будучи постоянно ограничиваемым индивидуальностью и потому неизбежно вовлекаемым в сугубо эмпирическую антропологию, представляет себе все сущее только в качестве объектов, причем существующих якобы независимо, т. е. помимо воли сознания самого человека. Но ведь именно от сознания исходит мощь объективирования всего сущего. И осознание этой мощи составляет опыт сознания, диалектический процесс раскрытия бытия-как-сознания, наделенного стремлением быть абсолютным знанием. Вот почему мир всего сущего оказывается преобразованным в абсолютно достоверное представление, тогда как самосознание — это осознание активности представления, т. е. реальное знание объективирующей деятельности сознания как такового. В активности представления бытия-как-обьекта происходит являемость сознания в его собственном знании.
С одной стороны, опыт в своей внутренней сути есть непрерывный процесс явления сознания в его последовательно восходящих к реальному знанию формообразованиях; с другой — явление сознания в его исторически реализуемых формах как раз и есть тот процесс, в котором осуществляется и раскрывается опыт сознания как Голгофа «абсолютного духа» (с. 434). Философия становится, согласно Гегелю, демонстрацией реального знания, т. е. знания, заключающего в себе свою рефлексию, и в силу этого обстоятельства знание как бы уже само себя знает. Такое знание и есть Наука в гегелевском смысле, а не просто наука в ее классическом варианте, получившая смысл после Ф.Бэкона, Галилея и Декарта, как свободный поиск или свободное исследовательское предприятие. Философия Гегеля оказывается в такой непреодолимой степени пронизанной картезианским принципом несомненного знания, что она уже претендует на то, чтобы быть ничем не обусловленным знанием. Только в такого рода знании философская мысль, в лице Гегеля, соглашается иметь свое пребывание, «быть у себя дома». Сущность философии как науки проистекает уже из абсолютно независимого само-знания действенно познающего субъекта. Философия как «наука об опыте сознания» резюмируется следующим рассуждением: «Опыт, который сознание совершает относительно себя, по своему понятию может охватить полностью всю систему сознания или все царство истины духа, так что моменты этой истины проявляются в этой специфической определенности не как абстрактные, чистые моменты, а так, как они суть для сознания, или же так, как само сознание выступает в своем соотношении с ними, благодаря чему моменты целого суть формообразования сознания. Двигаясь к своему истинному существованию, сознание достигнет пункта, когда оно откажется от своей иллюзии, будто оно обременено чем-то чужеродным, которое есть только для него и в качестве некоторого иного, т. е. достигнет пункта, где явление становится равным сущности, и тем самым изображение сознания совпадает именно с этим пунктом — с подлинной наукой о духе; и, наконец, само постигнув эту свою сущность, сознание выразит природу самого абсолютного знания» (с. 50).
«Феноменология духа» есть «наука об опыте сознания»; наука означает демонстрацию такого опыта, в котором бытие-как-сознание становится абсолютным знанием, тогда как феноменология — это путь самой философии как «науки о „являющемся знании“» к системе абсолютного знания. Если дух соответствует сознанию, то феноменология раскрывает опыт сознания как являющегося знания. «Логос» бытия-как-сознания опирается на «феноменологию», в которой раскрывается диалектический процесс, образующий историю формообразований человеческого духа. Бытие-как-сознание означает «быть» в форме «знания», в котором активность представления завершается идеей абсолютного самосознания. «Наука логики» в системе абсолютного знания идет не после «науки об опыте сознания» и не перед ней; обе эти науки взаимно предполагают и дополняют друг друга, образуя совместно диалектически завершенную метафизику абсолютного субъекта. Если феноменология раскрывает формообразования бытия-как-сознания, т. е. представляет собой онтологию, то логика раскрывает бытие абсолютного духа, т. е. высшее бытие, и образует тем самым теологию. Таким образом, феноменология и логика суть одна наука, наука реального знания, имеющая онто-тео-логическую структуру. Такова в целом суть науки об опыте сознания абсолютного субъекта и логики его самопредставления.
«Феноменология духа» является очень трудной работой не только для понимания, но даже для простого прочтения потому, прежде всего, что в ней имплицитно присутствует вся история западной метафизики в ее основных преобразованиях. Напомним в заключение лишь некоторые моменты этой истории. В средневековой схоластике термин «субъект» означал то, что противо-поставляется восприятию, тогда как «субъект» имел смысл древнегреческого «гипокейменона», — это есть само по себе пред-лежащее или под-лежащее, о коем что-то определённое может сказываться. После Декарта эти термины в своем значении претерпели радикальное изменение. Субъект оказался мыслящей субстанцией (res cogitans), существующей в-себе и для-себя, т. е. самым реальным образом, тогда как любая вещь в качестве объекта есть лишь протяженная субстанция (res extensa), которая лишена какого-либо внутреннего состояния, скажем, спонтанности, внутреннего стремления и т. п.; и тем самым она подлежит научному познанию, причем в силу того обстоятельства, что она в таком полагании вполне доступна для ясного и отчетливого представления. Картезианская концепция субъекта-как-сознания получает затем дальнейшее развитие согласно таким характеристикам активности сознания, как стремление и восприятие, понимаемое в самом широком смысле (Лейбниц), как активность формообразований субъекта, преобразующего все сущее в объекты познания (И.Кант), как действующая причина, каковой становится абсолютное «я» Фихте, и т. д. В античном космоцентризме, получившем свое классическое выражение в философии Аристотеля, материальная, формальная, действующая и финальная причины призваны были прояснить процессы возникновения, изменения и устойчивого пребывания всего природно сущего. В средневековом геоцентризме все эти принципы приписывались божественному бытию как творцу всего сущего. Формирующийся в эпоху Возрождения антропоцентризм претерпевал разнообразные истолкования в классической новоевропейской философии, которая завершается Гегелем.
