— Не по-эстонски. По-сказочному… Но я понимаю… Я понял всё! Он бормочет: «Тётушка Зубная Боль!.. Гу-гу! Сжалься, сжалься, тётушка Зубная Боль!..»

…Ганс и Маша стояли по разные стороны изгороди. Мальчик смотрел на Машу сквозь прутья высокой изгороди голубыми блестящими смеющимися глазами.

— Слышишь, он опять говорит: «Грамапутра, гу-гу, грамапутра, гу-гу!» — «Тётка-а Зубная Боль! Пожалей, пожалей меня, тётка Зубная Боль!» Мне его очень жалко! — вздохнул потихоньку Ганс. — И подумать только, как у него развезло щёку! Мой дедушка говорил, что это от сырости болят зубы. А ещё они очень болят от сладкого.

— Мне его тоже жалко! — сказала Маша. — Так жалко, так жалко! Бедняга! Ганс, а Ганс… Ну, а ещё чего говорил твой дедушка?

— Ого-го! — отвечал ей Ганс. — Дедушка, он — ого-го-го! Он много, много чего говорит. Он мне рассказал про эту тётушку, про Зубную Боль.

Глава третья. Сказочник Андерсен, тётушка Зубная Боль и дедушка Ганса с острова Саарема

Совершенно ясно, что раз у дедушки Ганса был внук, он ему рассказывал сказки. Дедушка Ганса не какой-нибудь обыкновенный дедушка — каменотёс; он родился в Эстонии, на острове Саарема, где до сих пор живут мельницы. Очень старые мельницы, крылья которых отбрасывают длинные тени на землю: волшебные тени, если хотите знать.

А ещё на этом острове живут рыбаки.

Все они хорошо поют и чудесно умеют рассказывать сказки. Такой уж это особенный остров — остров Саарема, на котором родился дедушка. Ткни там пальцем в любого человека — и можешь быть уверен, он хорошо поёт. И знает множество сказок.

Вот и дедушка Ганса знал множество замечательных сказок.

И раз у него был внук, он ему, как всякий хороший дедушка, что ни вечер, рассказывал сказки.

Это он, например, рассказал Гансу про Андерсена…

Ганса-Христиана Андерсена. Не слыхали? Не может такого быть!

Андерсен — главный на свете сказочник: это он сочинил про утёнка, который стал лебедем, про Дюймовочку и про игрушечного солдатика.

— И вот один раз, — рассказывал Маше Ганс, — когда Андерсен был в Италии, очень тёплой стране, где нету печек — не веришь? — шёл дождь. Шёл и шёл. День, другой, третий… И вот, понимаешь, знаменитый сказочник сильно озяб. До того озяб, что у него разболелись зубы.

Андерсен вернулся к себе домой и написал сказку про бедного студента-поэта и про страшную тётушку Зубную Боль.

Андерсен догадался — ты понимаешь, Маша? — ну, в общем, он сочинил, что тётка Зубная Боль днём очень добрая и хорошая тётушка. Всех вокруг она угощает сладким. А от этого, понимаешь, как следует портятся зубы!.. И как будто у этой добренькой тётушки взрослый племянник — студент.

И вот один раз племянник лёг спать, а уснуть не может: зубы, зубы болят!

И вдруг он видит, что посредине комнаты сидит тощая, злая тётка, очень похожая на его дорогую тётушку…

Она сидит, тихонько играет на скрипке и тонко, тонко поёт: «Пусть у тебя как следует разболятся зубы! Я уморю тебя. Ты меня попомнишь! Когда у человека зубы болят, ему не до радостей, не до сказок, не до стихов. Это я — тётка Зубная Боль. Я сильнее всего на свете…» Так, понимаешь, тихо и страшно пела она!

— Очень страшно! — сказала Маша.

— А её племянник, ну, этот студент, он ве-есь скорчился и даже заплакал от зубной боли. Но он не сдался, взял и тихонечко убежал. Но с тех пор у него всё время зубы болят. Вот и всё, Маша.

— То есть как это всё?! А дальше? — растопырив от удивления пальцы, спросила она.

— А дальше — нету. Сказано всё! Дед объяснил, что Андерсен потерял конец этой сказки.

— Так где ж её конец? И что стало с бедным племянником? — расширив глаза и глядя на Ганса, спросила Маша.

— Не знаю, — грустно ответил Ганс. — Дед мне столько всего рассказывал: про утёнка, про пароход, который оброс ракушками, про путешествия и про разные страны… А про это не рассказал. Только то и сказал, что у сказки нету конца… Маша, а Маша!.. Он, наверно, хочет, чтоб я догадался сам?

Глава четвертая. Час теней

В предвечерний час, когда над землёй стояло светлое небо без солнца, к садовым участкам, где жили Маша и Ганс, каждый день подходил тот самый — вы помните? — удивительный человек. Человек кособочился и был тощий до невозможности. Щека, как всегда, у него подвязана и раздута.

Он появлялся в тот час, когда с моря, которое неподалёку, дул лёгкий солёный ветер… И ничего удивительного в этом не было, что на человеке всегда развевался плащ.

— Грамапутра, гу-гу! Грамапутра, гу-гу!

И Ганс догадался: это тот самый тёткин племянник!

— Грамапутра, гу-гу! Грамапутра, гу-гу!..

И вдруг человек начинал потихоньку светлеть. Словно бы растворялся в белёсой ночи.

Загорались окна в домах, блеск их живого тёплого света пронизывал белизну сумерек. Но хоть ночь и не наступала, хотя вечер был вроде бы ненастоящий, это был всё же вечер, час сказок — так заколдованно и удивительно всё выглядело кругом.

Ложились спать в лесу муравьи, ложились спать бабочки — они знали: хоть белый вечер, а всё же — вечер.

Вслед за вечером приходила ночь, всё такая же светлая. Но это был час, когда люди спят, а вокруг оживают сказки.

— Нам надо ему помочь — разыскать эту тётку Зубную Боль! — громким шёпотом сказал однажды Ганс Маше (ведь он был догадливый мальчик, к тому же внук сказочника). — Нельзя спокойно глядеть на то, как мучается человек… У него флюс. Ты же видишь, как у него ужасно раздуло щёку.

— Раздуло, — покорно сказала Маша.

Ребята шептались, а на дорогах сада уже лежали легчайшие тени от изгороди; каждый горшок с цветами нашёл своего короткого двойника, словно брата, который прятался целый день. Стал отчётливо слышен шум моря. А раз начинался прилив, это значило, что поднялся ветер. От деревьев в лесу, напротив проезжей дороги, отделились длиннющие тени — колеблющиеся, прозрачные.

И опять, опять подошёл человек в большущей шапке к саду тёти Милэ. Он опёрся плечом об изгородь, заслонил ладонью опухшую щёку, повязанную платком. И видно было, и можно было легко догадаться, что он просит детей о помощи.

— Грамапутра, гу-гу! Грамапутра, гу-гу!..

Из дома вышла тётя Милэ. Взяла огромную лейку и обошла сад. Неужели она одна ничего не слышит?

— Нет, мы должны найти эту тётку Зубную Боль! — решительно сказал Ганс.

— Мы её найдём! Вот увидишь, увидишь!.. — подумав, сказала Маша.

— Ночью я догадался, — ответил Ганс, — что тётка Зубная Боль живёт в этом городе, в Таллине! Поняла? Поэтому он сюда и приходит.

— Конечно! — ответила Маша. — А раз она здесь, мы найдём её и спасём племянника. Ладно, Ганс?

Глава пятая. Взбитые сливки

Сегодня утром окончился отпуск у тёти Милэ. Она надела свой синий комбинезон, уселась на мотоцикл и укатила в город — работать.

Не успело облако пыли рассеяться за её мотоциклом, как двое тут же вышли на улицу — каждый из калитки своего сада. Ганс и Маша взялись за руки и пошли. Началось путешествие — дети отправились в погоню за тётушкой Зубной Болью.

— Она, конечно, живёт там, где сладкое, — тихим шёпотом говорил Ганс.

— Хорошо, — отвечала Маша. — Мой папа тоже работает там, где сладкое.