«Старики умирать не боятся…» * * * Старики умирать не боятся. Им геройски погибнуть не труд. Только нечего зря распаляться: все равно их на фронт не берут. Умирают в боях молодые, хоть не хочется им умирать, — лишь надежды свои золотые оставляют меж нами витать. И бесшумная их эскадрилья наводняет и полдень и мрак… Тени черные, белые крылья, и от глаз не укрыться никак. «He сольются никогда зимы долгие и лета…» * * * He сольются никогда зимы долгие и лета: у них разные привычки и совсем несхожий вид. Не случайны на земле две дороги — та и эта, та натруживает ноги, эта душу бередит. Эта женщина в окне в платье розового цвета утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез, потому что перед ней две дороги — та и эта, та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез. Хоть разбейся, хоть умри — не найти верней ответа, и куда бы наши страсти нас с тобой ни завели, неизменно впереди две дороги — та и эта, без которых невозможно, как без неба и земли. Памяти брата моего Гиви На откосе, на обрыве нашей жизни удалой ты не удержался, Гиви, стройный, добрый, молодой. Кто столкнул тебя с откоса, не сказав тебе «прощай», будто рюмочку — с подноса, будто вправду невзначай? Мы давно отвоевали. Кто же справился с тобой? Рок ли, время ли, молва ли, вождь ли, мертвый и рябой? Он и нынче, как ни странно — похоронен и отпет — усмехается с экрана, а тебя в помине нет. Стих на солках Магадана лай сторожевых собак, но твоя большая рана не рубцуется никак. и кого теперь с откоса по ранжиру за тобой?.. Спи, мой брат беловолосый, стройный, добрый, молодой. 1984 «Хочу воскресить своих предков…» * * * Хочу воскресить своих предков, хоть что-нибудь в сердце сберечь. Они словно птицы на ветках, и мне непонятна их речь. Живут в небесах мои бабки и ангелов кормят с руки. На райское пение падки, на доброе слово легки. Не слышно им плача и грома, и это уже на века. И нет у них отчего дома, а только одни облака. Они в кринолины одеты. И льется божественный свет от бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет. «Сколько сделано руками удивительных красот!»
* * * Сколько сделано руками удивительных красот! Но рукам пока далече до пронзительных высот, до божественной, и вечной, и нетленной красоты, что соблазном к нам стекает с недоступной высоты. «Витя, сыграй на гитаре…» * * * Витя, сыграй на гитаре, на семиструнной такой, если, конечно, в ударе, если она под рукой. Дай я чехол с нее скину и как букет поднесу… Было: свистели нам в спину, будто бы в позднем лесу. Этого долгого свиста нету в помине уже. Нынче мы все гитаристы — не наяву, так в душе. Пальцы притронулись к первой, тихо откликнулась медь… …Только бы нотки неверной нам невзначай не пропеть. Пальцы касаются баса, будто в струне той изъян… …И до последнего часа буду я верен друзьям. Пальцы по всем заскользили, трели сливая и гром… …Тех, что добры с нами были, брат мой, помянем добром. Витя, сыграй на гитаре, на семиструнной такой, если, конечно, в ударе, если она под рукой. «Быстро молодость проходит, дни счастливые крадет…» * * * Быстро молодость проходит, дни счастливые крадет. Что назначено судьбою — обязательно случится: то ли самое прекрасное в окошко постучится, то ли самое напрасное в объятья упадет. Так не делайте ж запасов из любви и доброты и про черный день грядущий не копите милосердье: пропадет ни за понюшку ваше горькое усердье, лягут ранние морщины от напрасной суеты. Жаль, что молодость мелькнула, жаль, что старость коротка. Все теперь как на ладони: лоб в поту, душа в ушибах… Но зато уже не будет ни загадок, ни ошибок — только ровная дорога до последнего звонка. |
