Схема 1. Структурная модель полового воспитания.
Такие типы понимания, редуцирующие целостный процесс полового воспитания к отдельным его аспектам, не являются делом свободного и произвольного выбора конкретного воспитателя. Они определяются взаимодействием доминирующих в данной культуре в данное время стандартов, индивидуальных особенностей носителя того или иного отношения (например, ригидности или гибкости психологической установки), индивидуальным жизненным и психосексуальным опытом, степенью близости воспитателя и воспитуемого. Так, по нашим данным обследования преподавателей медицинского института, участвующих в работе по половому воспитанию, степень позитивности отношения к нему снижается при переходе от сопоставления понятий «половое воспитание — ребенок» к сопоставлению «половое воспитание — мой ребенок»[5].
Особенности отношения к половому воспитанию сказываются на его проведении; в этом плане представляют интерес результаты проведенных нами опросов[6]. 88 % опрошенных матерей представляли полные семьи. Одна треть матерей считали свои знания недостаточными для полового воспитания, другая треть полагала, что начинать его следует после 10 лет. Четверть опрошенных матерей придерживались мнения о ненужности и вредности полового воспитания. Этому вполне соответствовали и реальные условия — лишь треть матерей сообщили, что проводят его. В каждой третьей семье в ответ на вопросы детей звучало «аист принес… нашли в огороде… купили в магазине» с использованием специфических детских обозначений, связанных с полом. Но даже такая форма для пятой части родителей трудна, смущает их и не позволяет просто, доступно и откровенно разъяснить требуемое. Признавая половое воспитание своей обязанностью, треть родителей настаивали на участии в нем педагогов и врачей, а пятая часть предпочитала, чтобы все «острые» проблемы разрешались с помощью средств массовой информации. Значительная часть родителей испытывают эмоциональное напряжение при обсуждении с близкими, особенно — детьми, пола и сексуальности.
При хороших бытовых условиях в большинстве обследованных семей поведение взрослых и их отношение к детям, судя по данным опроса, не всегда соответствуют даже элементарным требованиям полового воспитания. Около 30 % матерей отметили чрезмерность проявления своих чувств к детям, 7 % обвиняли себя в недостаточной теплоте. 15 % детей воспитываются без учета их половой принадлежности, а 1 % — как дети противоположного пола. Из быта части семей (20 %) не исчезли физические наказания и запугивания с угрозами отрезать руки, половые органы, нередко с ножницами в руках.
50 % матерей отметили привязанность ребенка к себе и 40 % — к отцу. Оценка этих сведений возможна лишь при учете атмосферы конкретной семьи, пола ребенка. На семейном воспитании, безусловно, сказывается то, что 75 % детей посещают дошкольные детские учреждения: каждый десятый ребенок в возрасте до года и каждый третий — до 3 лет.
Данные опроса молодежи помогают уточнить фактическую осведомленность детей в вопросах пола. До 7 лет сведения о различии мужского и женского получили 61 % девочек и 52 % мальчиков. Если эти ретроспективные данные достоверны, то получение сведений надо считать запаздывающим, так как, по мнению многих специалистов, дети должны знать о половых различиях к 2,5–3 годам. Матери указывали, что 52 % детей этого возраста задают соответствующие вопросы; приходится предположить, что остальные дети получают информацию вне семьи. Действительно, родителей источником этой информации назвали лишь 10 % юношей и 20 % девушек, тогда как сверстников и старших детей — соответственно 80 % и 65 %. В этом возрасте, по воспоминаниям молодежи, сведения о половых различиях большинством детей (80 % мальчиков и 90 % девочек) воспринимаются без значительных переживаний, спокойно и естественно.
Запаздывает и информация о деторождении: к 7 годам о родах знают только 28 % мальчиков и 15 % девочек. Между тем, выражая мнение всех специалистов по половому воспитанию, R. Neubert (1971) указывает, что к 5–7 годам об этом должны знать все дети. Около 60 % матерей сообщили, что дети задавали им такие вопросы, но большинство опрошенной молодежи не смогли назвать родителей в качестве источников этой информации. Мальчики относились к сведениям о родах спокойно, у 25 % девочек они вызывали недоверие, волнение и удивление.
О роли отца в появлении детей к 7 годам знали каждый 5-й мальчик и каждая 10-я девочка. Запаздывание оказывается очень значительным, если учесть, что, по R. Neubert, к 6–8 годам об этом должны знать все. В семье эти сведения получали около трети девочек и около шестой части мальчиков. Лишь 9 % матерей смогли припомнить соответствующие вопросы своих детей. У каждой третьей девочки и у каждого пятого мальчика эти сведения вызывали волнение.
Понятие о беременности в дошкольном возрасте имели лишь 25 % мальчиков и 17 % девочек. Родители информируют о беременности девочек вдвое чаще, чем мальчиков; матери отметили, что только 13 % детей до 7 лет спрашивали об этом. Примерно для 25 % мальчиков и 20 % девочек восприятие этих сведений связано с эмоциональным напряжением.
О половом акте до 7 лет знают один из пяти мальчиков и одна из десяти девочек, причем никто из них — от родителей. Матери не смогли припомнить детских вопросов о сути половых контактов. Больше 60 % мальчиков и 40 % девочек узнавали об этом из наблюдений за животными и — чаще девочки — за людьми. Для трети девочек и четверти мальчиков такие первые столкновения с этой стороной жизни носили характер потрясения.
Воспитатели детских учреждений указывали, что около 20 % детей активно задают им вопросы о различии полов, происхождении детей, роли отца и т. д.
Не менее демонстративны сведения, относящиеся к младшему школьному возрасту. Треть мальчиков и девочек лишь в это время впервые услышали о различиях полов, причем 4 из 5 получали эти сведения от сверстников и для каждого 6—7-го ребенка они были связаны с эмоциональном напряжением. О родах в этом возрасте узнали 36 % мальчиков и 68 % девочек, в каждом четвертом случае для мальчиков и пятом — для девочек это оказывалось эмоционально значимым. В половине случаев мальчики и несколько чаще девочки только в этом возрасте уяснили роль отца (лишь 15 % — из объяснений родителей); многими эти сведения воспринимались с волнением, часто как нечто потрясающее. Сущность беременности раскрылась для 60 % мальчиков и 52 % девочек, но лишь для 9 % и 24 % соответственно благодаря родителям и для 5–7 % детей благодаря специалистам. Сущности полового акта родители не разъясняли, но узнали о нем 63 % мальчиков и 43 % девочек, причем из наблюдения полового акта соответственно 30 % и 19 %, от сверстников и старших детей — 65 % и 68 %, из литературы — 10 % и 24 %. У примерно 30 % мальчиков и 60 % девочек это вызвало бурную, эмоциональную, часто с отвращением, реакцию. О менструациях и поллюциях узнали 40 % мальчиков (9 % от отцов) и 66 % девочек (61 % от матерей), о противозачаточных средствах — 45 % мальчиков и 6 % девочек (лишь единицы от специалистов и родителей, остальные «на улице»). Особого внимания заслуживает форма получаемых знаний о поле: в медицинских терминах — 27 % мальчиков и 43 % девочек, в обывательских — 52 % и 42 %, в циничных и бранных — 26 % и 2 %, в «детских» — 3 % и 5 %.
По воспоминаниям молодежи, в подростковом возрасте преобладающими источниками информации о различиях полов, половом акте, беременности и родах, менструациях и поллюциях, противозачаточных средствах, половых меньшинствах были сверстники и старшие ребята, литература. В этом возрасте 13 % отцов рассказали мальчикам о поллюциях и 86 % матерей — девочкам о менструациях. Каждый 10-й подросток имел наглядное представление о половом акте в его традиционной и нетрадиционной формах. На сведения о половом акте эмоционально (в том числе — с отвращением) реагировали 40 % мальчиков и 63 % девочек; заметим, что это больше в 2 раза у мальчиков и в 6 раз — у девочек, чем в дошкольном возрасте. Разъяснение роли отца, сущности беременности вызывало такие реакции у 5-15 % опрошенных, у девочек несколько чаще.
