Хранил молчание и Ландо.
Они вышли из лифта, доставившего их на четвертый этаж. Пока он открывал дверь своей квартиры, она чувствовала себя проституткой, прикидывающей сумму, которую потребует с клиента.
Ландо, прекрасно разбиравшийся в женщинах, знал, что лишние слова могут только помешать действию. Он не стал терять время, предлагая стаканчик вина или музыку — основная ошибка дилетантов-соблазнителей, которые проигрывают сражение, дав противнику время на обдумывание.
Ударом ноги он захлопнул дверь, повернул ключ в замочной скважине и, прижав Ренату к двери, бесцеремонно задрал ей до пояса голубую юбку. Даже не поцеловав молодую женщину, не приласкав ее, не сказав ни слова, он спустил с нее тонкие колготки ниже колен и властно вошел в нее.
С Ренатой так еще никто не обращался.
Богатый профессиональный опыт Ландо подсказал, что никаких предварительных игр не надо. Да или нет! Сразу! Прижатая к двери, изумленная и шокированная Рената почувствовала, как пробуждается ее тело под сильными толчками Орландо. Обычно Курта она трахала сама. Но здесь ни о какой инициативе не могло быть и речи. Впервые в жизни она осваивала для себя новую роль — пассивную.
— Я хочу в кровать, — простонала она.
Не отвечая, он продолжал проникать в нее, чередуя длинные и короткие удары, замирая иногда, чтобы переждать накатывающуюся волну извержения.
— Пожалуйста… кровать.
Этот ненаступавший оргазм — в последнее мгновение он останавливался — сводил ее с ума. Так он развлекался с ней сорок пять минут: стоя, не уставая, ввинчиваясь в нее, хладнокровно контролируя ритм своего тела.
Изнемогая, глядя на него остекленевшими глазами, Рената почти рыдала:
— Ну же, ну же… еще…
Но Ландо плевал на ее просьбы. Он точно знал, как довести ее до состояния, из которого она не выйдет… В этом празднике чувств, который он создавал, он был всего лишь инструментом… Он делал все возможное, чтобы как можно лучше выполнить приказ Вольпоне. И только…
— Ландо… Ландо! Умоляю тебя…
Как только она начала судорожно вращать тазом, он снова замер. Но на этот раз он опоздал на какую-то долю секунды… Рената вышла из-под его воли, улетев на таинственных волнах удовлетворения. Разочарованный, он вынужден был следовать движению ее бедер, нанося тяжелые, мощные, финальные удары.
Рената обмякла, черты ее красивого лица исказились до неузнаваемости. Ландо пришлось удержать ее за талию, чтобы она не упала на ковер. Впервые в жизни она перешагнула рубеж, разделявший простое наслаждение от ослепляющего оргазма. Оглушенная, вялая, она подняла на Ландо изумленные глаза и чуть слышно прошептала:
— Спасибо… спасибо…
Но сюрпризы для нее только начинались.
Было бы вполне естественно, если бы он сейчас закурил сигарету, улыбнулся, удовлетворенно потянулся и пошел принять душ. Вместо этого он стал на колени, обнял ее сильными руками и начал нежно лизать внутреннюю сторону ее бедра в том месте, где оно теплое и нежное, как под крылышками у ласточек.
Когда его язык коснулся ее треугольника, обессиленная Рената хотела его оттолкнуть.
— Нет, Ландо, нет… Обожди, обожди!..
Но он крепко держал ее в кольце своих рук и, не обращая внимания на ее протесты, жадно припал ртом к шелковистому руну. Через пятнадцать минут она снова унеслась к звездам. Она начала выкрикивать задыхающимся, прерывистым голосом:
— В кровать… В кровать! Отнеси меня в кровать!
Он еще быстрее задвигал языком, думая в это время о тысяче других вещей: хорошо ли накачаны шины его машины, где сейчас может находиться Инес, как оценит Вольпоне его усилия, если он добьется успеха… Эта мысль вдохнула в него новые силы. Его ласки стали еще неистовее. Рук, казалось, стало в несколько раз больше: они под разными углами исследовали тело Ренаты, задерживаясь на самых чувствительных местах, ласкали, сжимали, проникали…
Когда мышцы рта уже начала сводить судорога, он вынудил ее кончить еще раз.
Рената безжизненно рухнула на пол. Ноздри ее расширились, тело содрогалось в спазматических судорогах. С отчаянием, смешанным с удивлением, она увидела, что член Ландо снова готов набрать силу… Не глядя на нее, он поставил ее на ноги и прошептал на ухо:
— Сейчас ляжем в кровать. Ты этого хотела, ты это получишь…
Крепко обняв сзади, он легонько подтолкнул ее вперед. Пошатываясь, Рената направилась к лестнице, которая вела в лоджию. Когда она ступила на первую ступеньку, он вошел в нее. Несмотря на полное изнеможение, она почувствовала, как горячая волна поднялась по телу от пальцев ног, пройдя через лобок, соски, до корней волос. Она умирала в третий раз…
Неутомимый Ландо посадил ее на вторую ступеньку, нежно, но настойчиво развел руками ей ноги и припал ртом к ее источнику. Рената безнадежно пыталась оттолкнуть его, не понимая, то ли она сошла с ума, то ли уже умерла… Ландо все настойчивее прижимался лицом…
— Ты убьешь меня… Ты убьешь меня!
Он подумал, что скорее умрет сам, если не добьется того, чего хочет от него Итало Вольпоне.
Он отпустил ее лишь тогда, когда она изогнулась с силой взбрыкнувшей лошади, издав нечеловеческий крик.
Не давая ей прийти в себя, он поднял ее на третью ступеньку, повернул к себе спиной и мгновенно вошел в горевшую, как раскаленное железо, плоть.
— Пощади, я больше не могу… Нет… нет!
Он укусил ее в затылок и выдохнул:
— Ты же хотела в кровать… Осталось всего лишь пять ступенек…
* * *
— Это я! — сказал Вольпоне, стараясь не выдать своего волнения.
— Итало!.. Итало!.. — повторяла Анджела.
Итало был рад, что жена не видит, до какой степени он разволновался, услышав ее голос. Он сжал челюсти и заскрипел зубами, чтобы сдержать глупые слезы, появившиеся у него на глазах.
Страх потерять Анджелу тысячу раз опускал его в могилу.
— Анджела, объясни, что произошло. Тебе сделали плохо?
Моше, который до сегодняшнего дня не обременял себя разговорами с нею, долго наставлял ее, подробно все объясняя:
— Анджела, мы сделали большие ставки! Многого я сейчас вам рассказать не могу. Знайте только, что, если вы пожалуетесь Итало, всем нам будет очень плохо…
— Почему всем?
— Нервы у вашего мужа — на пределе. Смерть брата возложила на него громадную ответственность. Именно он должен завершить дело, начатое Дженцо. Трудное дело… Итало любит вас больше всего на свете… Он далеко от нас и может неверно истолковать приглашение Габелотти. Итало ненавидит его, но Габелотти действовал только во благо вам… Он защищал вас…
— Но от кого? — удивилась Анджела.
— Не задавайте мне вопросов, Анджела. Я — ваш друг. Не делайте мое и без того нелегкое положение еще труднее.
Ну что ж, она готова сыграть роль женщины, с которой ровным счетом ничего не произошло.
Игривым тоном она сказала:
— Нет, любовь моя, нет, никто не сделал мне ничего плохого. Я ужасно скучаю без тебя.
— Я тоже, Анджела… Если бы ты знала…
— Хочешь, я прилечу к тебе?
— Нет, нет! Я задержусь еще на один-два дня!
— Я могу тебе чем-то помочь?
— Да. Скажи, что ты меня любишь.
— Я люблю тебя, Итало!
— Закончу здесь все дела, и съездим с тобой на Сицилию.
— Правда?
— Да. После Италии навестим твоих родителей. Этот Габелотти, он разговаривал с тобой?
— Да… Он был очень вежлив…
— Почему ты не сказала мне, что едешь к нему?
— Все так быстро произошло… Когда мы с тобой начали разговаривать, в дверь позвонили… Я пошла открыть… а когда возвратилась, в трубке услышала короткие гудки…
— С тобой хорошо обращались?
— Да, Итало, очень…
— Ладно, ладно… Я волновался, понимаешь… Думал, что ты там одна с этим… этим… Мои друзья, они сейчас рядом с тобой?
— Да.
— Сколько?
— Четверо.
— Ладно.
— Итало.
— Да.
— Я не любопытная, Итало, но ты — мой муж. Возможно, когда-нибудь ты расскажешь мне… Ты понимаешь, о чем я говорю?
