– «Фурий Фьюквея», – ответила я.

– Кого-кого?

– «Фурий Фьюквея», – повторила я.

– Никогда не слышал, – заявил он и указал на магнитолу: – Вставляй.

Я вставила. Это было не совсем честно, потому что песня «Укус» как раз дошла до момента, где солист просто орет поверх грохота барабанов. Норман поморщился, как будто кто-то наступил ему на ногу.

Когда песня закончилась, он спросил:

– Тебе они нравятся?

– Да, – ответила я, возвращая кассету в плеер.

– Почему?

– Почему? – переспросила я.

– Ага.

– Просто нравятся.

– Дерьмо! – громко выругался он, и я уже собиралась сказать ему, что я такого же мнения о хипповой музыке, которую несомненно слушает он, но увидела, что он уставился на закусочную «Последний шанс» на другой стороне улицы. На парковку въезжали два больших автобуса с надписью «Семейные каникулы на пляже» по бортам.

– Что это? – спросила я.

– Придется отклониться от маршрута, – сказал он и, ударив по газам, рванул вперед. Двери автобусов как раз с шипением отъехали в сторону, и на улицу начали выбираться толпы людей – все в купальниках, козырьках и с детьми. Норман вышел из машины, обошел ее, чтобы достать из багажника пару ботинок. После этого он решительно направился к входной двери, лавируя между пассажирами автобусов.

– Пойдем. – Он бросил ботинки на землю и начал обуваться. – Нам может понадобиться твоя помощь.

Я поднялась вслед за ним по ступеням. Уже образовалась очередь, и люди недовольно ворчали, пропуская нас. Норман толкал меня вперед, выкрикивая:

– Извините! Мы сотрудники!

Первым, кого я увидела, была Морган, стоящая за прилавком и потрясенно наблюдающая за растущей очередью.

– Помоги! – прокричала она, завидев Нормана, который помахал ей в ответ и направился на кухню. Через окошко выдачи я видела еще одного повара. Он был постарше, рыжеволосый.

Подошла Изабель со стопкой меню в руках.

– Их по меньшей мере семьдесят, – сказала она Морган.

– Семьдесят? – взвизгнула Морган. – Это шутка?

– Мы можем усадить пятьдесят пять. Остальным придется подождать или есть стоя. Иначе никак.

– Безумие! – Морган смотрела, как заполняются столы. Изабель уже металась от одного к другому, выдавая меню и приборы. – Я просто не могу так!

– Сколько? – прокричал Норман через окошко.

– Семьдесят! – откликнулась Морган. – Это невозможно, их слишком много, а у нас всего два повара, и здесь слишком…

– Только не впадай в истерику. – Изабель толкнула ее за стойку. – Ты мне сейчас нужна, Морган, хорошо?

– Я не могу, – повторила Морган, заламывая руки.

– Можешь, – настаивала Изабель. – Одна половина твоя, вторая моя. Выбора у нас нет.

– О господи, – простонала Морган, затягивая тесемки фартука.

– Давай. – Изабель бросила быстрый взгляд на очередь, подсчитывая – ее губы беззвучно шевелились. И тут она увидела меня.

– Эй, ты! – Она указала на меня. Все посмотрели друг на друга, потом на меня. – Да, ты. С губой.

И к чему были все извинения?

– Что? – спросила я.

– Хочешь принести пользу?

Я обдумала этот вопрос. Я знала, что ничего ей не должна. С другой стороны, мне предстояло провести здесь целое лето.

– Вот и отлично, – заявила она еще до того, как я успела раскрыть рот. Я подошла ближе, и она взяла лопатку для льда, сунула ее мне в руку и указала на автомат для газировки. – За работу.

Никогда не думала, что стану официанткой, но неожиданно оказалось, что теперь у меня есть работа. Конечно, это была идея Морган.

– Нам нужна лишняя пара рук, – сказала она Изабель, которая сидела на дальнем конце стойки и подсчитывала выручку. Морган переворачивала бутылки с кетчупом, смешивая их содержимое. – С тех пор как Хиллари дала деру с этим кубинцем, нам не хватает людей. Бик и Норман в кухне еще справляются, но Рон на Барбадосе все лето, так что управлять некому, – а это значит, нам с тобой придется работать за двоих.

– Мы справляемся, – возразила Изабель.

– Да. – Морган развернулась к ней. Я заметила у нее на щеке след от кетчупа. – Особенно хорошо ты справилась бы сегодня, если бы Коули не разливала газировку и не отвечала на телефонные звонки.

– У тебя кетчуп на лице, – сообщила Изабель.

Морган потерла ладонями обе щеки:

– Убрала?

– Да. – Изабель встала и потянулась. Ее роскошная грудь всколыхнулась.

– Ну что? – воскликнула Морган. – Давай, Изабель! Еще один такой день без подмоги нас добьет. Сама понимаешь.

Изабель взяла со стойки стопку купюр, свернула их и засунула в задний карман. Потом взглянула на меня.

– Мы не сможем много платить, – произнесла она. – Минимальный оклад плюс чаевые. Все.

– Будет здорово, Коули, – улыбнулась Морган. – Соглашайся.

– Быть официанткой – отстой, – заявила Изабель. – Многие не выдерживают.

– Ну не так все ужасно! – Морган потрясла бутылкой с кетчупом, выдавливая остатки. – К тому же нам тут весело, да?

– Дело твое, – усмехнулась Изабель, направляясь к дверям. – Я бы на твоем месте как следует все взвесила.

– Просто соглашайся, – прошептала мне Морган, пока Изабель открывала дверь, на ходу надевая солнцезащитные очки в красной оправе.

– Хорошо, – кивнула я. – Я согласна.

– Ладно! – откликнулась Изабель. – Начинаешь завтра утром. Приходи к девяти тридцати.

Дверь с грохотом захлопнулась за ней, и я услышала, как зашуршал гравий у нее под ногами – Изабель шла к старенькому черному «Гольфу», криво, на два места, припаркованному в дальнем углу стоянки. Она открыла дверцу, забралась в салон и достала из-под козырька ключ. Радио уже громыхало, когда она резко сдала назад, разбрасывая гравий во все стороны.

– Поздравляю! – воскликнула Морган, протягивая мне бутылку с кетчупом. – Добро пожаловать в «Последний шанс».

Тем же вечером я стояла напротив ресторана, дожидаясь зеленого сигнала светофора, когда что-то вдалеке привлекло мое внимание. Сначала это был едва заметный блик, но постепенно объект приближался, и вот я уже могла разобрать цвет – красный, а потом и звук. Звонок.

Когда я узнала красный велосипед тети Миры, из «Последнего шанса» высыпала группа посетителей. Это были девушки из колледжа, все в солнцезащитных очках и футболках с мокрыми пятнами от купальников. «Туристы-однодневки», – ехидно назвала их Изабель, словно это было какое-то ругательство. Переговариваясь, они направились к пляжу, но их внимание тоже привлек этот звук.

Дзынь-дзынь. Пронзительный звон старомодного звонка, которыми в фильмах пользуются мальчишки-разносчики, усиливался по мере того, как к нам приближался велосипед. Девушки замолчали, и мы все вместе наблюдали за прибытием тети Миры. Она по-прежнему была в желтом комбинезоне с закатанной штаниной и стоптанных фиолетовых кедах с высоким голенищем. Длинные рыжие волосы развевались у нее за спиной, словно плащ супергероя. И, наконец, на ней были темные очки – черные, с загнутыми дужками, как у терминатора. Катафоты на ее видавшем виды велосипеде ослепительно сияли.

И она звонила в свой звонок. Дзынь-дзынь, дзынь-дзынь.

– Господи! – рассмеялась одна из туристок. – Это еще что такое?

Мира приближалась к перекрестку. Девушки начали тесниться к своей машине, хихикая и наблюдая за происходящим, но она их не замечала. Все ее внимание сосредоточилось на мне.

– Коули! – воскликнула тетя, размахивая рукой, словно была хоть какая-то вероятность, что я ее не замечу. – Я здесь!

Я почувствовала на себе взгляды девушек, и краска бросилась мне в лицо. Я едва заметно подняла руку, мечтая, чтобы земля подо мной разверзлась и поглотила меня.

– Я еду на рынок за тестом для печенья! – проорала Мира, перекрикивая проезжающий мимо грузовик. – Тебе что-нибудь купить?

Я покачала головой.

– Ладно! – воскликнула она, поднимая большой палец. – Тогда до встречи!