Артур почувствовал, что беседу немедленно пора завершать.

– А вообще, Амалия… Марк Модестович порядочный мужчина? И он непременно заслуживает такой прекрасной пары, как вы! Я ведь правильно все понял?

Амалия потупилась и зарумянилась.

– Да как же ты, Артур… Ну прямо ты меня в шок поверг! Ну да, мы с Марком уже помолвлены… И уже подали заявление…

– Стремительно, – Артур чуть не присвистнул. – Надеюсь, он вас достоин.

– Он достоин, Артур, – величаво ответила Амалия, и виноград в ее ушах одобрительно блямкнул.

***

Несмотря на тщательно выдержанное поведение интеллектуального айсберга, Артур озаботился заказом ланча из буфета и собственноручным приготовлением кофе для Имса и даже умудрился незаметно подсунуть поднос под белой салфеткой фактически ему под нос.

А вернувшись с обеда, в качестве нежданного вознаграждения он получил возможность созерцать трогательную картину – спящего Имса.

Тот доверчиво откинул голову на спинку кресла, рот был слегка приоткрыт, в довершение пасторали Имс забавно посапывал. Видимо, горячая еда – на бессонницу и похмелье – совсем его разморила.

Только сирень пахла уж слишком сладко, на вкус Артура. Уж как-то так сладко, что вызывала смутные воспоминания, даже не воспоминания, а тени воспоминаний, и тени эти были мрачными, даже зловещими, словно тени акул на солнечной морской глади. Как-то вдруг разом сделалось нехорошо, задышалось тяжелее, будто бы какая-то странная весна – черная, безысходная – вплыла в кабинет вместе с этим запахом.

И тут, присмотревшись, Артур заметил, что сон Имса вовсе не безмятежен. Похоже, этот сон был тяжкой мукой, так исказилось лицо спящего, так тонко застонал он сквозь сжатые зубы.

Ему продолжается что-то сниться, подумал Артур, только он ничего мне не говорит.

Артур боялся этих моментов. Боялся, что сны каким-то образом отнимут у него Имса – хотя он не знал еще, как это может быть. Боялся, что Имс заблудится в них навсегда и вернется оттуда уже другим. Не-Имсом. Или Имсом, который не любит Артура. Или Имсом, который любит другого Артура – из будущего или из прошлого.

Надо было будить.

Однако сделать это оказалось непросто. Артур и тряс босса за плечи, и хлопал по спине, и громко звал по имени, но все без толку. Наконец отвесил Имсу пощечину – и, слава богу, подействовало. Имс часто заморгал, стал невпопад размахивать руками, а потом уставился в пустоту не бессмысленным, как обычно бывает от дурного дневного сна, а жутко тоскливым взглядом. И Артур не смог себя сдержать, схватил и прижал к себе и нелепо болтавшиеся руки, и саму голову, в которой только что произошло что-то, что Артур даже вообразить страшился.

– Имс! – зашептал он горячо, – Имс, тише, успокойся!

Имс начал вздрагивать, словно вспомнил, как дышать, – медленно приходил в себя, неловко щупал пылающие щеки.

Ему было страшно, Артур видел. И снова разозлился, но теперь по-другому, начал что-то кричать, сам не помнил потом что. Защищался так от чего-то, что проникало от Имса в него самого.

– Где ты был, Артур? Как ты мог меня оставить? – вдруг вырвалось у Имса.

И Артур враз застыл. Понял. Понял, что могло присниться Имсу.

Тут же стал звонить Мише, решил послать к чертям работу, она уже совершенно никакого значения не имела для обоих. В моментально подъехавшей машине – все-таки Михаил был чистое золото! – уложил Имса к себе на колени, гладил, старался освободить – от чего, и сам не знал толком.

Имс постепенно расслабился, улегся поудобнее, но на вопросы не отвечал, уклонялся, а потом вдруг вдумчиво пообещал разобраться со всей нечистой силой, которую они обнаружат от себя поблизости.

– Hу-ну, – сказал Артур, но его нечистая сила уже не слишком волновала.

Волновало его совсем другое, нечто более конкретное.

Поэтому дома Имса ждал крепкий чай с лимоном и допрос с пристрастием. Артур, когда хотел, вполне мог поиграть в плохого полицейского.

Имс отреагировал странно.

Поставил чашку, посмотрел пристально и спросил:

– Артур? А ты чего боишься-то? Мы, по-моему, так глубоко увязли, что уже совсем нечего бояться…

Артур засунул руки в карманы брюк и заходил по комнате. Имс всегда читал его безошибочно, но, черт побери, как сложно было все правильно объяснить!

– Я боюсь, что ты ко мне не вернешься, – наконец честно сказал он.

– Что? – Имс, кажется, искренне изумился. – Что значит «не вернусь? Боишься, что не проснусь? Что меня во сне инфаркт хватит?

– Да нет… – проговорил Артур. – Ты ведь не только сегодня видел что-то особенное, да? И все скрываешь от меня. Я не знаю… может быть, там происходит что-то такое… что заставит тебя передумать…

– Передумать? – Имс вздернул брови – он до сих пор ничего не понимал.

– Передумать насчет меня, – пояснил Артур. – Может быть, ты видишь что-то слишком мрачное… Знаешь, как это бывает… происходит некая ломка… переоценка ценностей… а потом отчуждение… будешь меня винить неосознанно… И все. Финита ля комедия.

– Заткнись сейчас же, Артур, – вдруг жестко потребовал Имс. – Или я тебе врежу, гарантирую. Блядь, как я могу передумать, если все это… вся это карусель со временем… она меня как раз заставила понять, что я без тебя… лишь половина, понимаешь?

– Ты половина… – криво усмехнулся Артур. – Это уже очень много. А я никто. Ничто и низачем. Вот однажды у тебя взгляд изменится, и все сразу станет понятно. И что мне делать тогда?

Имс смотрел на него во все глаза.

– Арти? Да ты что? Иди сюда, я расскажу. Господи, да я сегодня во сне чуть не рехнулся, потому что ты… ты…

– Что я? – тихо спросил Артур.

Имс глотнул побольше воздуха.

– Ты умер там без меня, в этом чертовом концлагере!!! – наконец зло выпалил он. – А я ждал тебя целых семь лет! И все надеялся… ни письма не было, ничего… даже слухов не было… и я знал, что надеяться нельзя, а все равно надеялся! До последнего… Даже когда вырвался все же в Берлин… даже когда приехал на развалины Бухенвальда…И ты! Меня! Не дождался!

– Это действительно был Бухенвальд…– сказал Артур. – Не дождался… Да. А как ты меня отпустил? Неужели не мог предвидеть развязку, с твоими связями и твоей работой?

Имс выдохнул, потер лоб и потянулся за сигаретой.

– Ты понимаешь, как это выглядит со стороны? Мы выясняем наши отношения, которые были в сороковых годах! До сих пор не можем друг другу простить, что расстались! А ты говоришь – я могу передумать! Да как тебе в голову-то пришло такое ляпнуть?

Артур вздохнул.

– Имс, расскажи мне все, что видел. А я тебе ответный подарок сделаю. Не поверишь, мне тут наша малахитовая дива подкинула полезной информации. Источник, конечно, никакого доверия не заслуживает… но некоторые вещи неожиданно в точку!

– Амалия, что ли? – заинтересовался Имс. – То-то ты на обед так долго ходил…

– А ты заметил? – усмехнулся Артур. – Амалия, да. А ты знаешь, что она помолвлена с главой эзотерической школы и великим гуру, неким Марком Модестовичем?

– Мне почему-то представился цыганский барон с золотыми зубами и смоляными кудрями до плеч…Хотя Марк Модестович…

– По имени определенно еврей, – улыбнулся Артур. – Подозреваю, на эти курсы ходят в основном женщины… Он сулит, что с ним они достигнут высшей степени просветления и рассказывает про высокочастотные эгрегоры дерева Сефирот.

– Мать моя… Надо спасать Амалию, как думаешь? И что такое дерево Сефирот? А вот что такое высокочастотные эгрегоры, я себе могу представить.

– А виноград в ушах у Амалии ты видел? Если бы мы были мошенниками…

– Ах, если бы мы были мошенниками… – мечтательно осклабился Имс. – Думаешь, это он подарил?

– Не дождетесь. Думаю, Амалия сможет за себя постоять, а что такое дерево сефирот, я так и не узнал. Зато узнал кое-что другое, но сначала я жду честного и полного рассказа от тебя, Имс.

И Артур удобно устроился в кресле.

– Я расскажу, хорошо, – покорно сказал Имс. – И, Арти, до меня дошло: твой Марк Модестович…