Проснулись мы с первыми рассветным заревом, но не от лучей солнца и не зевков пробуждающихся. Нас швырнуло с мест грохочущим безжалостным рывком. Автобус перестал быть машиной, он превратился в жалкое, потерявшееся среди волн суденышко. Один раз такое уже бывало, когда на нас обрушился осатаневший сом. Охранные службы основательно подранили его, и свою злобу он срывал на нас. После приходилось вылезать всем автобусом и стальными рычагами переворачивать машину на колеса. Но сейчас творилось что-то совершенно иное.

Едва разлепив глаза, я сделал попытку броситься к окну, но это оказалось далеко не просто. Выполнив замысловатый пируэт, я шлепнулся обратно на свое место. Салон мотало из стороны в сторону, кидая людей друг на дружку, оживив прыгающие баулы и сундучки. С очередной волной грохота я увидел, как справа от машины гейзером взметнулась земля. Кто-то заверещал, и этот крик, в котором было больше животного, чем человеческого, окончательно привел меня в сознание. Осколками брызнуло одно из окон, и, всплеснув руками, тетушка Двина закрыла пораненное лицо. По пальцам ее заструилась кровь.

— Вест!.. Что там, черт побери, происходит?!

Я узнал голос Лиса. Он пробирался где-то впереди, пытаясь приблизиться к кабине водителя. Я снова попытался встать, но чужая сумка больно ударила в грудь, перебив дыхание, наполнив глаза лиловым туманом. Откуда ни возьмись вынырнула Чита и цепко ухватила меня за рукав. Я попробовал разжать ее пальцы, но прочностью хватки они напоминали сейчас скрученную стальную проволоку. И все-таки надо было бежать. Прижав Читу к себе, я лихорадочно зашептал успокаивающие слова. Прежде чем идти к Лису на помощь, я торопился привести девушку в чувство. Однако, события развивались быстрее. Крики, грохот, мелькание вещей — все вдруг прекратилось единым ужасным ударом. Словно нырнув с высоты, автобус вонзился в песчаную землю, перевернулся на бок и встал.

— Лис! — голос мой сипел. Я хотел подняться, но обнаружил, что погребен заживо под множеством тел. Кто-то плачуще зашевелился надо мной, и стало чуть легче. Хватая ртом ускользающий воздух, разгребая руками нагромождение багажа, я с трудом выбрался на волю.

Автобус перестал быть автобусом — это я понял сразу. Чем-то тяжелым били по корпусу, выламывая дверь и остатки стекол. Голова у меня гудела, и я все не мог разобрать, что же происходит. Почему мы стоим? И отчего наш надежный, сверхпрочный автобус перевернулся?.. Сидеть во вздыбленном салоне было невозможно, и подобно червякам люди расползались по наклонному полу, цепляясь за поручни, за все, что хоть как-то могло служить опорой. Удары продолжали сотрясать салон, и мне было невдомек, кому понадобилось врываться в разбитую машину…

Увы, это оказались не орды пропускников и даже не контролеры. Рослые солдаты в черной, ладно пригнанной униформе, пробравшись в наше искромсанное пространство, умело и быстро принялись освобождать салон. Нас хватали за одежду и за руки, бесцеремонно выбрасывая в двери, сапогами проталкивая в окна. Впервые за многие годы нам вновь довелось очутиться на земле. Обессиленные, мы лежали на ее теплой небритой щеке, терпя уколы мелкорослой травы. Где-то вдалеке теснились горбатые домишки, и приглушенно доносился человеческий вой. Огромная, приютившая нас равнина была плотно оцеплена черными фигурками. Мы были центром этой живой окружности. Люди в черном охраняли нас, не пуская прорывающиеся сквозь периметр толпы. Оглядевшись, я увидел и серию воронок. Одна из них расплескалась совсем рядом, и только теперь я сумел по достоинству оценить живучесть нашего автобуса. Несмотря на страшный удар и множество осколков, он все-таки сохранил всем нам жизнь. Черт возьми!.. Я словно очнулся. Должно быть, меня слегка оглушило, потому что все это время я взирал на происходящее со спокойствием слабоумного. Я порывисто вскочил на ноги, но тут же упал, сбитый сильным толчком. Оглянувшись, я разглядел человека в униформе, высившегося надо мной величавой статуей, лениво поводящего автоматом. Бросив взгляд на автобус, я ощутил, как бешено заколотилось сердце. На земле уже сидели старики Мэллованы, поскуливающий от страха Леончик, мадам Клюг с пожилыми родственниками и охающая тетушка Двина. Близкие, родные лица!.. Одного за другим я провожал глазами покидающих автобус людей и мысленно умолял их о прощении. Не воспротивься мы правилу, принуждающему останавливаться, ничего бы не случилось. С каким наслаждением я ударил бы сейчас охранника, чтобы получить возможность приблизиться к машине, помочь раненным друзьям.

Прихрамывая, на землю ступила Чита. Вывалившийся следом Лис бросился к ней, желая поддержать, но еще один из униформистов шагнул к нему, и я явственно услышал, как пугающе хрустнуло под черным кожаным кулаком. Отплевываясь, Лис снова поднялся с травы.

— Лис, — тихо позвал я. — Не надо.

По счастью, он услышал. Поймал меня своими узкими глазами и, помедлив, стал осторожно продвигаться в мою сторону. Повернув голову на знакомый голос, я увидел шофера — бледного, помятого, стоящего навытяжку перед стройным черным великаном. Вероятно, это был их старший офицер. Водитель что-то быстро лопотал ему, часто показывая на останки автобуса и в нашу сторону. Великан чуть заметно кивал. Из-за расстояния я не мог уловить смысла слов, но скорее всего он сдавал нас с потрохами этим бойцам. Что ж… Ладно!..

Совершенно неожиданно мне стало легче. Злость овладела мускулами, наполнив их искристой энергией. Издалека донеслось фырканье двигателя, и, объехав холм, к нам подкатил сверкающий автомобиль. Такого мне еще не приходилось видеть. Сплошное серебро! И черные рыбьи головы на бортах, на багажнике. Подъехав вплотную к останкам автобуса, он пыльно затормозил, выбросив из себя стремительного кругленького человечка. Подобно высокому элегантному циркулю великан развернулся к нему и, отодвинув от себя водителя, поспешил навстречу. Мне надоело за ними наблюдать и я в свою очередь незаметно придвинулся к Лису. Могучий охранник оставил мое продвижение без внимания.

— Кто они? — разбитые губы Лиса едва шевелились. В щелочках глаз горел яростный огонь.

— Не знаю. Но мне кажется, их-то и боялся водитель. Помнишь, что он говорил? — я осторожно покосился на охранника, но черная фигура продолжала стыть мертвым изваянием. — Куда больше меня интересует, что они с нами сделают.

— У них есть оружие, — задумчиво произнес Лис.

— Выкинь это из головы, — я поморщился. — Оно нам не поможет. Взгляни туда и увидишь какое бессчетное множество упырей жаждет нашей крови.

Лис, прищурившись, посмотрел вдаль. Черные фигурки по-прежнему сдерживали натиск толпы.

— Они рвутся к нам?! — Лис выглядел изумленным. — Вот дьявол! Но почему? Кто-нибудь мне это объяснит?!..

— Сомневаюсь, — я попытался встретиться глазами с Читой, но она не замечала меня. — Даже старик Пэт и тот…

Я не закончил фразу. Грубый тычок заставил меня поднять голову. Черный великан с кругленьким человечком стояли в двух шагах от нас.

Великан был великолепен. Сложение атлета дополнялось безупречно сшитой формой. Рыжеватая, почти львиная грива шевелилась под легким ветерком, венчая породистое белокожее лицо. Холодные глаза смотрели без всякого выражения, и нельзя было с уверенностью сказать, видит ли он вас в данную секунду или нет. Толстячок был полным антиподом великану. Плоская мордочка с курносым детским носиком беспрерывно обращалось во все стороны. Уши походили на огромные разваренные пельмени, а ног у человечка практически не существовало, — туловище упиралось в землю блестящими коротенькими сапожками.

Громко чихнув, толстяк забрызгал живот великана и, нимало этим не озаботясь, окинул нас удивленным взором.

— Он говорил об этих мальчишках? — его палец, пухлая без единой складочки сосиска с обкусанным серпиком ногтя, уткнулся мне в лицо.

— Они уже не мальчишки, — ровно и бесчувственно произнес великан. — По крайней мере они знали, на что шли, и сумели справиться с шофером.