— Ничего не поделаешь, мистер Дайглер. Это все, что у нас есть.

— Я отлично это понимаю. Не принимайте меня за мечтателя. Но у меня возник вопрос: можем ли мы рассчитывать на экипаж корабля?

Мистер Уолтер отрицательно покачал головой.

— Наш корабль будет находиться в эксплуатационном состоянии до тех пор, пока остаются люди, способные управлять им и следить за механизмами. У нас всегда будет надежда, какой бы крошечной она ни являлась, что мы сможем вернуться домой. Не исключено даже, что нас обнаружит имперский разведывательный корабль. Извините, но вынужден огорчить вас — нет, не можете.

— Я задал вам несколько иной вопрос, мистер Уолтер. Не считайте меня недоумком — я догадывался, что вы не разрешите команде поселиться в колонии. Но можем ли мы рассчитывать на помощь экипажа? У нас всего шесть женщин — плюс или минус одна, — способных к продолжению человеческого рода. Это значит, что следующее поколение нашего нового народа станет еще меньше. Такая колония вымрет — это статистически неизбежно, — если только каждый мужчина не будет работать десять часов в сутки каждый день на протяжении всей жизни лишь для того, чтобы у наших детей был шанс выжить. Я не против этого, если только мы все приложим усилия. Но для того чтобы молодежь, которая еще не родилась, сумела через тридцать лет остаться в живых и рассчитывать на нормальную жизнь, потребуются общие усилия. Поможет ли нам команда?

— Думаю, вы можете рассчитывать на нашу помощь, — тихо ответил мистер Уолтер.

— Это все, что я хотел узнать.

Тут в разговор вмешался маленький краснолицый мужчина, имя которого Макс не мог вспомнить.

— Как все? Нет, далеко не все. Я подам на компанию в суд, я подам в суд на каждого офицера в отдельности. Я подниму такой шум, что…

Макс увидел, что через толпу к мужчине пробрался Сэм и тот внезапно замолчал.

— Отведите его к врачу, — устало произнес мистер Уолтер. — Подать на нас в суд он успеет и завтра. Собрание закончено.

Макс направился к себе в каюту. Элдрет догнала его.

— Макс! Мне нужно поговорить с тобой.

— Хорошо. — Юноша повернул обратно в гостиную.

— Нет, это должен быть разговор с глазу на глаз. Пошли к тебе в каюту.

— Что? Да миссис Дюмон лопнет от негодования и все расскажет мистеру Уолтеру.

— Ну и черт с ними! Эти глупые правила уже не действуют. Разве ты не слышал, что говорили на собрании?

— Это ты не слышала.

Юноша взял Элли под руку, и они направились в гостиную. По дороге они наткнулись на мистера Дайглера и его жену.

— Макс, ты сейчас занят? — спросил мистер Дайглер.

— Да, мы заняты, — ответила девушка.

— Нет, — произнес Макс.

— Гм… придется вам двоим прибегнуть к голосованию. Мне хотелось бы задать несколько вопросов Максу. Против вашего присутствия, Элдрет, я не возражаю, если вы извините мою назойливость.

— Ну что ж, может быть, вы сумеете убедить его, — пожала плечами девушка. — Я не смогла.

Все четверо направились в каюту Дайглеров, которая была больше и намного роскошнее каюты Макса. В ней было даже два стула. Женщины устроились на кровати, мужчины — на стульях.

— Макс, вы произвели на меня впечатление молодого человека, который предпочитает не уклоняться от ответов и говорить откровенно. Мне нужно кое-что узнать, и я не хотел задавать вопросов на собрании при всех. Может быть, вы сможете ответить мне.

— Постараюсь. — если смогу.

— Отлично. Я попытался поговорить с мистером Саймсом, однако он уклонился от разговора с высокомерно вежливой миной на лице. Добраться до капитана мне не удалось, к тому же после того, что мы видели сегодня, в этом нет смысла. Итак, объясните мне, какова вероятность нашего возвращения домой? Является ли наш шанс одним из трех или одним из тысячи?

— Знаете, такой ответ мне очень трудно вам дать.

— Тогда дайте такой ответ, какой вас больше устраивает.

— Скажем, так. Хотя мы не знаем, где сейчас находимся, нам известно, где мы не находимся, причем совершенно точно. Нас нет в пределах, ну, скажем, сотни световых лет от любой исследованной части Галактики.

— Откуда вы это знаете? Мне кажется, что названное вами пространство — это огромная сфера, которую вам вряд ли удалось исследовать за те несколько недель, которые мы провели, сбившись с курса.

— Действительно, это огромное пространство. Оно представляет собой сферу диаметром в двенадцать тысяч триллионов миль. Но нам не нужно исследовать всю сферу.

— Тогда откуда у вас эти сведения?

— Видите ли, сэр, мы изучили спектры всех видимых звезд первой величины — и не только их. Ни одной из этих звезд нет в наших каталогах. Некоторые из них являются гигантами, которые находились бы в классе звезд первой величины на расстоянии ста световых лет от них, — если бы разведывательные корабли смогли подойти к ним на такое расстояние. Таким образом, мы абсолютно уверены, что находимся очень, очень далеко от тех мест, куда удавалось проникнуть людям. Более того, я даю очень осторожную оценку. Представьте себе сферу в два или даже в восемь раз больше диаметром, и все еще оценка будет достаточно осторожной. Мы действительно затеряны в космосе.

— Гм… Я очень рад, что не задал эти вопросы в гостиной. Если ли вероятность, что мы когда-нибудь узнаем, где находимся?

— Разумеется! Нужно изучить еще тысячи звезд. Старший вычислитель Келли в настоящий момент наверняка занимается их спектрограммами.

— Ну что ж, тогда какова вероятность, что мы в конце концов узнаем, где находимся?

— Я бы сказал, что вероятность этого очень велика — не позже, чем через год или два. Если не удастся определить по отдельным звездам, то мы сделаем это по сферическим созвездиям. Надеюсь, вы понимаете, что наша Галактика протянулась на сто тысяч световых лет и мы видим лишь те звезды, которые расположены относительно близко от нас. Однако сферические созвездия являются превосходными ориентирами.

«Если, конечно, мы не находимся в совершенно другой галактике», — добавил мысленно Макс, но не произнес этого вслух. Зачем запугивать их этой возможностью.

Успокоившись, Дайглер откинулся на спинку стула и закурил сигару.

— Это последняя того сорта, который я курю, но сейчас я рискну. Итак, Мэгги, теперь, думаю, тебе не придется овладевать искусством изготовления мыла из древесного пепла и свиного сала. Неважно, потратим мы на это один год или пять, мы все-таки сумеем продержаться и вернемся домой.

— Я очень этому рада. — Она поправила свою замысловатую прическу нежными руками с идеальным маникюром. — Боюсь, это не для меня.

— Но вы не поняли меня, мистер Дайглер!

— Что вы имеете в виду, Макс?

— Я совсем не хотел сказать, что мы вернемся домой. Смысл моих объяснений заключался в том, что мы рано или поздно сумеем выяснить, где находимся.

— А какая разница? Узнаем, где находимся, и отправимся домой.

— Огромная разница, мистер Дайглер, — ведь мы сейчас не меньше чем в сотне световых лет от границы исследованного пространства.

— Не вижу в этом ничего страшного. Наш корабль может пролететь сотню световых лет за ничтожную долю секунды. Какова длина самого продолжительного прыжка, совершенного нами во время этого путешествия? Почти пятьсот световых лет, не так ли?

— Да, но… — Юноша повернулся к Элдрет. — Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Мне кажется, что понимаю. Это сложенный шарф, который ты показывал.

— Вот именно. Видите ли, мистер Дайглер, «Асгард» может перепрыгнуть через пятьсот световых лет в одно мгновение, но только от одной точно рассчитанной и известной конгруэнтности к другой. Нам неизвестно расположение ни одной из них на расстоянии по крайне мере в сто световых лет… и нам не удастся узнать, где находятся эти конгруэнтности даже в том случае, если станет ясно, где мы сейчас, потому что нам известно, где нас нет. Понимаете? Это значит, что кораблю придется лететь с предельной скоростью в течение сотни лет или даже дольше, только для того, чтобы покрыть первый этап путешествия.