— Все в порядке, сэр.

Саймс придвинул к себе журнал.

— Теперь отправляйтесь. Не забудьте прийти на смену вовремя.

— Слушаюсь, сэр. — Макс не удержался от того, чтобы напоследок не уколоть Саймса: одержанная победа опьянила его. — Позвольте задать вам вопрос, сэр: вы сами собираетесь в будущем приходить на вахту в положенное время?

— Что?

— В соответствии с законом запрещается работать больше четырех часов из каждых восьми, за исключением экстремальных ситуаций, запись о которых делается в вахтенном журнале.

— Идите отдыхать!

Макс отправился к себе в каюту, чувствуя себя одновременно счастливым и безмерно усталым. Он не любил ссор; после них у него оставалось неприятное впечатление.

Юноша распахнул дверь — и едва не упал, наткнувшись на Сэма.

— Ты, Сэм?

— Я, конечно. Что случилось с тобой, малыш? Можно подумать, что за тобой гонятся черти.

Макс рухнул на койку и вздохнул.

— И мне так кажется.

Он рассказал Сэму о ссоре с Саймсом.

Сэм кивнул, не скрывая одобрения.

— Только так и можно разговаривать с подобными кретинами — нападать на него до тех пор, пока он не извинится. Давай всякий раз ему отпор, и он начнет испытывать к тебе уважение.

Макс грустно покачал головой.

— Сегодня мне это удалось, и было даже приятно, но он все равно найдет способ отыграться. Ничего не поделаешь.

— Напрасно так думаешь, приятель. Сохраняй спокойствие и жди своего шанса. Если он глуп и у него плохой характер, — а Саймс именно таков, я понял это уже давно, — а ты умен и умеешь держать себя в руках, рано или поздно он допустит ошибку, и вот тут-то ты его и прихлопнешь. Таков закон природы.

— Может быть. — Макс повернулся и сел. — Сэм! У тебя снова знак старшины корабельной полиции!

— А ты раньше не заметил?

— Я слишком увлекся своими проблемами. Расскажи, как ты сумел этого добиться. Неужели первый офицер решил забыть о прошлом и простить тебя?

— Не совсем так. Тебе уже известно о происшествии вчера вечером?

— Ну известно. Но мне сообщили, что официально ничего не случилось.

— Совершенно верно. Мистер Уолтер знает, когда лучше сделать вид, что он ничего не видел.

— И все-таки — что произошло? Мне сказали, что ты постучал по чьим-то головам.

— Явное преувеличение. Если и постучал, то лишь для виду. Мне приходилось служить на кораблях, где подобные потасовки считались хорошим упражнением, способствующим перевариванию ужина. Дело было так, Макс: несколько парней очень перепугались, услышав о том, что корабль потерялся в космическом пространстве, и напились огненной воды. Затем парочка болтунов с длинными языками и почти без мозгов заявили, что их осенило: нужно пойти и поговорить с капитаном, это, дескать, их право. А поскольку большинство людей — бараны, то решили идти все вместе, стадом. Попадись им офицер, он запросто отправил бы их спать по кубрикам, и никаких неприятностей не было бы. Однако мой предшественник столкнулся с ними и приказал разойтись. С этого и началось — они отказались. Боюсь, мой предшественник не обладает талантом дипломатии. Тогда он завопил: «Это мятеж! На помощь!» — после чего разразилась буря.

— Ну а ты, Сэм? Попытался помочь полиции?

— Что ты, малыш. Я стоял в стороне, на безопасном расстоянии и наслаждался веселым зрелищем. И тут заметил, что по трапу спускаются комнатные шлепанцы мистера Уолтера. Я немедленно вмешался в драку и сыграл решающую роль в наведении порядка. Запомни, Макс, лучший способ отличиться заключается в том, чтобы сначала удостовериться, что за развитием событий наблюдает генерал, и действовать после этого.

— Откровенно говоря, я не считал тебя кандидатом на роль героя, — усмехнулся Макс.

— Какой из меня герой! Короче говоря, все утихомирилось. Мистер Уолтер послал за мной, выругал меня, сказал, что я негодяй, мошенник и вор, — затем предложил мне вернуться на пост старшины корабельной полиции, если я гарантирую дисциплину и порядок среди членов команды. Я посмотрел ему в глаза — самым искренним взглядом — и ответил, что приложу все усилия. Таким образом, я снова шеф полиции.

— Я очень рад за тебя, Сэм.

— Спасибо. Затем мистер Уолтер окинул меня испытующим взглядом и сообщил, что, по его мнению, — будто он не знал этого! — где-то на корабле тайно работает самогонный аппарат. Он приказал найти его, а также уничтожить все запасы уже готового самогона.

— Вот как? Ну и что сказал мистер Джи?

— Мы с Толстяком разобрали аппарат, отнесли на склад составные части и спрятали сотни бутылок с огненной водой. Я попросил Джиордана не пускать их в оборот до тех пор, пока корабль не выберется из теперешнего положения. И напоследок убедительно заявил, что если Толстяк нарушит данное мне слово, я переломаю ему руки и ноги.

— Как здорово, Сэм, что ты снова завоевал расположение начальства, — улыбнулся Макс. — Хорошо, что ты нашел время сообщить мне об этом. — Он широко зевнул. — Извини. Я столько не спал.

— Исчезаю. Но к тебе я пришел не для того, чтобы рассказать о своем успехе, а задать вопрос.

— Спрашивай.

— Когда ты в последний раз видел капитана?

Макс задумался.

— В день перехода. А почему ты спрашиваешь об этом?

— Верно, и больше никто не видел его с тех пор. Я думал, что он проводит все время в «беспокойной дыре».

— Нет, в рубке он не появлялся. Между прочим, его не было и за столом — по крайней мере тогда, когда я бывал в кают-компании.

— Еду ему приносят в каюту. — Сэм встал. — Это очень, очень интересно… Гм… думаю, не стоит никому говорить об этом, Макс.

…Когда юноша пришел на вахту сменить Саймса, они обменялись всего несколькими словами. В дальнейшем Саймс вел себя так, словно Макса не существовало, если не считать пары коротких слов при смене. Капитан так и не появился в рубке. Максу хотелось спросить об этом Келли, но всякий раз что-то удерживало его. Однако по кораблю поползли слухи; капитан болен, капитан без сознания, первый офицер и корабельный врач освободили его от исполнения обязанностей шкипера, и даже о том, что капитан проводит все время за расчетами, стараясь изобрести новый и удивительный метод возвращения корабля в свою Галактику.

Вскоре все уже знали, что корабль потерялся в бесконечных просторах вселенной, но как-то привыкли к этому, и истерических выходок больше не было; пассажиры и экипаж успокоились и пришли к выводу, что решение вывести корабль на орбиту вокруг звезды типа земного Солнца, к которой летел корабль, было единственно разумным. «Асгард» уже настолько приблизился к этой звездной системе, что стало ясно — у звезды есть планеты. Действительно, еще ни разу не удавалось обнаружить подобную звезду без окружения планет, но все-таки, увидев их на стереопластинке, все вздохнули с облегчением. Оставалось только сделать выбор между планетами номер три и номер четыре.

Болометрические замеры показали, что поверхностная температура звезды чуть превышает 6000 градусов по Кельвину, что подтверждалось ее спектрограммой; она была ненамного больше температуры Солнца. Расчеты поверхностных температур третьей и четвертой планет указывали на то, что третья планета может иметь слишком высокую температуру, делавшую проживание людей невозможным, тогда как четвертая, возможно, скована холодом. И на той и на другой была атмосфера.

Быстрый облет планет по гиперболической траектории решил вопрос. Болометр показал, что третья планета слишком горяча и даже четвертая обладает тропическим климатом. У последней была луна, тогда как у третьей планеты луны не было, — еще одно немаловажное преимущество номера четыре, которое делало возможным вычисление массы четвертой планеты с помощью наблюдения периода обращения луны. На основе известной теперь массы и видимого диаметра по формуле Ньютона рассчитали силу тяжести на четвертой планете… девяносто три процента земного тяготения — приятная и даже слишком малая сила тяжести, если принять во внимание диаметр планеты, составлявший более десяти тысяч миль. Спектры поглощения показали присутствие в ее атмосфере кислорода и нескольких инертных газов.