Лис рыкнул что-то, похрустел пальцами, прошелся туда-сюда, как запертый в клетке зверь.

– Ладно. Кто мог это сделать, по-твоему?

– Из блатных, кого я знаю и кто жив еще… Да вроде некому, – сказал Леший. – Получается, что самых дурных отшмаляли, а кто остался, так те вроде бы при мозгах. Смотри: Гарика Речпортовского шмальнули, Батона, Шкета того малохольного… А больше никто под это дело не нарисовывается.

Леший подумал:

– Как там оно все было? Чем валили? Машину обчистили?

– В поле под Степной. Ружье охотничье, или обрез, ножом добивали – все вокруг в крови… Деньги, телефоны забрали, чемоданы со шмотками распотрошили…

– Был бы жив Шкет, я бы сказал, что это он, – проговорил Леший. – Может, его шобла? Ну, те, кто в живых остались… Это, блить, гиены, шакалы голодные! В общем, не знаю, Михалыч. Чтоб серьезный блатной стал мобильники тырить, это нереально. А пацанов обколотых в городе хоть пруд пруди, но я с ними не пересекаюсь. Так что сам понимаешь…

– Ясно, – сказал Лис. – Ладно. Вот моя просьба: потолкайся на Золотой Миле, по пивнякам полазь, по базарам… Базар все равно пойдет, обсасывать это дело будут. Слушай, внимай, впитывай. Какая-нибудь информация, может, проскочит.

– Мне сейчас стремно толкаться среди блатных, – недовольно ответил Леший. – Я, наоборот, зашхерился, на дно лег…

– Я же сказал – это моя просьба, – с нажимом сказал Лис. – Запомни, убили Гусара, Юрку Гусарова, не кого-нибудь! Зверски, вместе с семьей! Он мой человек, пусть он больше со мной и не работает. Вызов лично мне!

– Ага, – пробормотал Леший. – А если мне через это дело уши отрежут и язык, это тоже твой личный вызов будет?

– Почему тебе их отрежут? При чем тут это? – Лис сдвинул брови. – Что ты несешь?

– Да за расспросы мои, за любопытство, за что еще! Объясняю – я на дно лег! Гусара твоего, вон, почикали, а мне через это опять блохой скакать, изображать интерес!

Лис озадаченно молчал. Леший работал на него много лет, случались у него депрессии и сомнения, но с ними он всегда приходил к своему куратору, потому что они были заодно! А вот сейчас совсем другая картина вырисовывается! Нехорошая картина… Бунт на корабле? Тогда капитана первым вздергивают на рее! А ведь известно: когда агент надламывается от вечного раздвоения личности и постоянного предательства, он начинает искать виновного и находит – курирующего офицера! И запросто может завалить его, такие случаи бывали, только давно… Потому что настоящих агентов уже давно нет. Но Леший – настоящий агент…

– Подожди. Я тебя чего-то не понимаю, – нарочито спокойным тоном начал Лис. – Не надо скакать, и изображать ничего не надо. Делай то, что обычно делаешь, ходи туда, куда тебе не стремно… Ты же все равно не среди прокуроров трешься, и не среди артистов, ты среди блатных всегда… Просто включи внимание, фильтруй информацию, вот и все! Что с тобой сегодня, Петруччо? Ты как будто приболел или что? Может, проблемы какие-то?

– Нет у меня никаких проблем, – хмуро отозвался Леший. – Все пучком.

Лис внимательно смотрел на него, ожидая продолжения. И продолжение последовало.

– Хватит на меня рентгеном своим светить. Я все понял, все ущучил и схватил. Давай, что там дальше по программе?

Да он издевается!

Лис хотел что-то ответить, но не успел – зазвонил мобильник. На экране высветилась аватарка Ребенка и номер ее рабочего телефона.

– Черт. Секунду, Петруччо… Алло, Катя! Ты где?

– Я на работе, – голос у нее немного запыхавшийся, как после пробежки. – Ты мне звонил?

– Да. Послушай… – Он оглянулся на Лешего. – Короче, у меня сейчас важный разговор, я перезвоню тебе позже, лады? Только ты… Алло!

Ему вдруг показалось, что линию разъединили.

– Алло! Ты слышишь меня?

Короткие гудки. Лис выругался, посмотрел на экран. Рядом с аватаркой, где Ребенок беззаботно улыбалась ему, появилась надпись «Звонок завершен».

– Ладно, – пробормотал он, пряча телефон в карман. – Какое-то сплошное недоразумение… Так какие новости слыхать, Петруччо? Как ты сам? Это сколько мы с тобой уже не виделись? Месяц? Два?

– Да полгода, считай, – хмыкнул Леший.

– Неужто? – удивился Лис.

– Ага. Ну, или около того… Специально не считал. Вот как Каскета на кладбище тогда положили, так и все. Криминальная обстановка в городе устаканилась…

Леший явно передразнил чей-то официальный голос.

– Органы правопорядка контролируют ситуацию. Все по ништяку ведь, так?

– Ничего там не устаканилось, Петруччо, – отмахнулся Лис. – Но изменилось. И не скажу, что в лучшую сторону.

Леший почесал ухо, зевнул.

– Тебе видней, – сказал он. – А у меня для тебя новостей никаких нет, Михалыч. Я вот всю жизнь крутился вокруг тебя, информацию носил, стучал на своих… И что? Несколько раз пришить хотели, на «правилку» ставили, еле ноги унес. Другие босяки по-другому жить стали, прикинулись, в Турцию ездиют, коктейли пьют… Косой, Воробей… А я что? Как болтался двадцать лет назад, так и болтаюсь. Даже своего угла нет. То на съемных хатах жил, то в мосту, то на базе…

– Да брось, Петруччо! – Лис попытался перевести все в шутку. – Ты что, в Турцию покатишь? А от коктейлей тебя тошнит, сам говорил!

Но Леший не улыбнулся в ответ, не выругался с облегчением, в глаза не смотрит… Значит, действительно бунт! Значит, надо хватать кортик и на него в ответ буром переть!

– Или ты мне предъяву кидаешь? – Лис нахмурился и впился в агента безжалостным взглядом. Он тоже умеет холоду нагонять.

– Может, это я тебя от учебы оторвал, работать запретил, воровать заставил? Может, я тебя на фуфло взял и в зону закатал? Может, я тебя по пресс-хатам гонял, гнул в бараний рог, пока не ссучил? Если я виноват, так и скажи!

– Не заводись, Михалыч! – Леший по-прежнему смотрел в сторону. – Я тебе не предъяву кидаю, а базарю, как есть…

– Да не так все есть, как ты базаришь! Ты сам себе дорогу в тюрьму протоптал! И ко мне ты сам прислонился, по своей воле! И много лет мы с тобой одно дело делали, только с разных сторон! Ты мне помогал, а я тебе… Или не так, Петруччо? Может, не помогал я тебе?

– Было… Что было, то было…

– А чего ж ты тогда меня винишь?! Хочешь, я тебе тему подскажу, как подняться? Косого за пояс заткнешь, да и всех остальных…

– Что за тема? – наконец-то Леший глянул оперативнику в глаза. Взгляд был мутный и не очень добрый.

– Ты же на Электромонтажниках отираешься?

– Ну…

– Кто там Смотрящий?

Агент замолчал, задумавшись.

– Так это… Никого нету.

– А кто там обретается из серьезных блатных?

Снова задумчивость, снова мутный взгляд.

– И тоже нету…

– Как «нету»! – рявкнул Лис. – А ты?! Ты арестант авторитетный, ты один на один Черкеса замочил, о тебе легенды рассказывают!

Взгляд немного просветлел.

– Гля, и то верно…

– Так вот и бери Монтажники под себя! В городе порядка нет, община вся раздерганная. Сам себя поставишь Смотрящим, никто не возразит. Начнешь долю в общак отстегивать, как честному вору положено, постепенно все привыкнут… Я тебя поддержу, прикрою. Потом сходка утвердит.

Агент исподлобья глянул на Лиса.

– Базарить легко. А вдруг на пику посадят?

– Некому сажать. А кто не рискует, тот не пьет шампанского!

– Я эту гадость вообще не пью. Меня от него пучит. Если у тебя все, то я похрял по своим делам.

– Подожди, за мной должок, – Лис похлопал себя по карманам, достал несколько тысячных банкнот, посмотрел на них, добавил еще пару штук и протянул ему. – Это с учетом тех нескольких месяцев. Так я на тебя рассчитываю, Петруччо?

Леший покосился на деньги.

– Косой столько на пасху нищим у церкви раздает…

– Возьмешь район – больше раздавать будешь. Сможешь даже церковь построить в Монтажниках. Только надо самому жопу поднять и пошевелить булками! Ну, мне на тебя рассчитывать?

Отточенным движением опытного карманника Леший быстро выхватил банкноты и сунул себе в карман.