Привезли неандертальские парни и письмо от Лхойкима. Оно состояло из множества кусков бересты, которые нужно было перебирать в определенной последовательности. Букв, правда, на них поместилось немного, а написаны они были чем-то бурым. Семен заподозрил, что автор, за неимением чернил, использовал собственную кровь. Текст оказался коротким:

— Что, пойдете с новым караваном? — удивился Семен.

— Да, — ответили бывшие школьники. — Это теперь наше Служение.

— Валяйте! — вздохнул учитель. — Над всем этим мне нужно хорошенько подумать. Кстати, вы же проезжали через поселок лоуринов. Там мне ничего передать не просили?

— Просили, Семен Николаевич. Черный Бизон сказал, что после ухода нашего каравана будут посвящать Юрайдеха. Наверное, вам это интересно.

— Еще как! — вздохнул Семен и представил ужас, который ему предстоит пережить, пока сын будет в Пещере.

У Костра Совета сидели и разглядывали Юрайдеха не трое, как обычно, а четверо. Зачем его позвали, парень не знал, но ничего хорошего от встречи с начальством не ждал.

— Просто зверь, а не человек, — сказал Семену Медведь. — Чуть саблезубика нашего не покалечил, представляешь?

— Нет, — честно признался Семен. — Не представляю.

— А еще он дисциплину нарушает, — в свою очередь пожаловался Кижуч. — Стоит мамонтам поблизости оказаться, только его и видели! И на тренировки ему плевать, и на все остальное! Пользуется тем, что не отпустить его мы не можем — раз мамонт зовет, то вроде как надо идти. Было такое?

— Было, — признал Юрайдех.

— А тренировки?

— Да, я знаю, — склонил голову парень. — Но у Тобика проблемы — мать прогоняет, а ему одному скучно.

— Как время летит, — вздохнул Кижуч. — Уже и мамонтенок его взрослым стал.

— Вот-вот, — попытался вписаться в тему Семен. — А вы все издеваетесь над человеком. Совсем замордовали парня!

— Замордуешь его! — усмехнулся Медведь. — Вот как ты думаешь, почему он с длинными волосами ходит? А из принципа: когда-то я его за эти волосы взял и по бестолковке настучал. Думал, отрежет, как все, так ведь нет — научился не давать захват брать за свои патлы!

— В общем, думаем мы, что пора, — подвел итог вождь. — Пусть идет.

То, что испытал при этих словах Юрайдех, можно было бы назвать «страшным счастьем» или «счастливым страхом». ЭТОГО ждут годами, к ЭТОМУ долго и мучительно готовятся, но случается ЭТО всегда неожиданно. Что именно? Все люди делятся на две половины: одни не знают, другие знают, но ни за что не скажут. Да и спрашивать никто не будет.

— Ну, чего испугался? — с фальшивым сочувствием поинтересовался Кижуч. — Имя сам выберешь или… какое дадим?

— Сам, — выговорил онемевшими губами Юрайдех. — Сам выберу.

Ответ почему-то разозлил Медведя:

— Ишь ты какой — сам! Ну, сходи, а мы посмотрим, какое тебе приглянется!

— Как же он в темноте-то? — озаботился вождь. — Не увидит же ничего!

— Зато — сам! — злорадно оскалился Медведь. — Нам не доверяет, значит!

— Злой ты, — вздохнул Кижуч. — Детей мало любишь.

— Неправда! — возмутился старейшина. — Я их много люблю — особенно жареных и чтоб с луком.

— Скажи ты ему, — обратился Кижуч к вождю, — нехорошо так с парнями обращаться, правда?

— Ну, уж это Медведю виднее, — усмехнулся Бизон. — Пока еще никто не жаловался. Впрочем… Слышь, Семхон, может, дашь ему немножко?

Семен вздохнул и промолчал — стал смотреть на далекие лесистые сопки правого берега. Для себя он выбор сделал давно, теперь предстояло решить за сына: «Сделать его человеком, принадлежащим этому миру? А если мир отвергнет, не примет парня? Почему мне все время приходится рисковать самым дорогим? Наверное, потому что когда-то и я уходил в Пещеру — под пьяные шуточки старейшин — даже не представляя, что меня ждет».

Присутствующие терпеливо ждали — Жрец изволил задуматься. Наконец верховный авторитет еще раз вздохнул, полез в карман и извлек засаленный кожаный мешочек. Развязал горловину, достал комочек мягкой белесой субстанции:

— На, зажуй. Это чтоб в темноте лучше видеть. Ведь там, сам понимаешь, светильник зажигать нельзя.

Парень взял угощение, сунул в рот, сделал несколько жевательных движений и не без усилия проглотил. Все смотрели мимо него, как будто он вдруг стал неинтересен главным людям лоуринов. Юрайдех хотел спросить, что делать дальше, но решил молчать — сами, наверное, скажут.

— Ну, что стоишь? — сфокусировал взгляд на жертве Кижуч. — Иди, выбирай себе Имя!

— Может, проводить? — ехидно поинтересовался Медведь. — Маленький еще?

— Справлюсь, — как можно тверже ответил Юрайдех. — Скажите только, куда идти.

— Туда, — вяло ткнул пальцем Кижуч. — Из мамонтового зала по левому проходу. Шагов через десять справа грот с нишей будет.

— Там старые краски хранятся, — вспомнил парень.

— Это снизу — на уступчиках, а Имена выше. Ну, ты очень-то высоко не лазай — там не лучше, но дальше. Впрочем, дело твое…

Юрайдех знал, что Имя — это внутренняя сущность человека. Оно не может где-то лежать, тем более на каменной полке рядом с красками, которыми давно никто не пользуется.

— Я пошел, — сказал он.

— Иди, — кивнул вождь. — Чего ждать-то? Вернуться только не забудь.

Посвящение воина состоялось. Только Семен не думал о торжественности момента — в голове его гудели колокола: «Жив! Жив!! Юрка жив!!!» Он не сразу заметил, что стоящие рядом старейшины как-то испуганно крутят головами, да и вождь явно обеспокоен. Наконец Бизон тронул Семена за рукав:

— Пошли отсюда, Семхон! А то и нам обломится.

— Что такое?! — непонимающе вскинул голову счастливый отец. — Что случилось?

— Да ничего пока, но уж больно их много…

Семен оглянулся и растерянно захлопал глазами — с разных сторон от жилых вигвамов в их сторону двигались женщины. Создавалось впечатление, что вышла чуть ли не вся молодежь поселка женского пола.

Посвящение парней проходит по-разному. Иногда после него им приходится несколько дней отлеживаться в «доме воина». Если отлеживаться и не нужно, то посвященный все равно должен провести там трое суток. Другим мужчинам в это время быть рядом с ним нельзя, а вот женщинам — можно, но это дело добровольное. Данный случай один из немногих в жизни лоуринской девушки, когда она может выбрать понравившегося парня, а он не имеет морального права ей отказать. Бывает, что желающих оказывается сразу две, а то и три… Но столько?!

— Да-а, — протянул Кижуч. — Вот что значит Первозверь!

— Нет, — ухмыльнулся Медведь, — не из-за этого. Они все и раньше на него заглядывались, когда еще не знали, кто он такой. И чего в нем нашли?

— А ты у них спроси, — подначил Кижуч. — Высокий, белобрысый, и ничей не родственник — просто мечта, а не самец!

Главные люди лоуринов подались в сторону, оставив Юрайдеха лежать на земле. Девушки окружили его плотным кольцом и начали негромко спорить. Они бы, наверное, договорились промеж себя, но из-за ближайшего вигвама показались трое молодых женщин-воительниц, вооруженных палками. Небольшая толпа пришла в возбуждение, послышались крики…

То, что последовало дальше, можно было, наверное, сравнить с дракой между троянцами и греками из-за тела погибшего героя. Правда, одна сторона была многочисленной и безоружной, а другая наоборот. Уступать никто не хотел — шум, визг, крики…

Вождь и старейшины уселись на бревна у Костра Совета и принялись старательно делать вид, что ничего не замечают. Как это ни странно, но в битве победили гражданские — они сплотились перед лицом общего врага. Исцарапанным и растрепанным воительницам пришлось убраться «несолоно хлебавши». Победительницы подняли свой приз и стали осторожно транспортировать его в сторону «дома воина». Семен успел заметить, что Юрайдех, похоже, очнулся и, не долго думая, запустил руку кому-то под подол. Раздался довольный визг.