В "Екклесиасте" хорошо видно, что источник религии - негативные эмоции, прежде всего главная из таких эмоций - страх. Екклесиаст призывает к страху перед богом. Бога надо бояться! Бог даже сотворил все только для того, чтобы его боялись; "Все, что делает Бог, пребывает вовек: к тому нечего прибавлять и от него нечего убавить, - и Бог делает так, чтобы благоговели пред лицом Его", а точнее: "А сотворил так бог, чтобы его боялись" (3,14); "ты бойся Бога", - говорит Екклесиаст.
От бога зависит все, он как бы снимает те негативные явления, которые заставили "Соломона" возненавидеть жизнь: труд - это забота, которая дана людям богом если человек имеет богатство и имущество и может пользоваться им и наслаждаться от трудов своих, то это от бога (см. 5, 18). К богу восходит дух человека. Бог восстанавливает справедливость, правда, не сразу, а в отдаленном будущем на страшном суде. Однако и этой жизни "благо будет боящимся Бога, которые 6лагоговеют пред лицом Его" (8,12). От бога зависит, чтобы человек видел доброе в труде своем (3, 13) и даже то, что он, человек; получает наслаждение от того, что ест и пьет. Поэтому, говорит проповедующий, обращаясь к человеку, "иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим" (9, 7); а также "наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои..." (9, 9). Однако и неблагополучие не говорит против бога. В "Екклесиасте" содержится примитивная теодицея - оправдание бога перед лицом того зла, которое царит в сотворенном им мире, из чего следует вывод , что бог или не всемогущ (не может побороть зло), или не благ (не хочет побороть зло, сам является источником зла). Неблагополучие, несчастье служат тому, чтобы человек больше размышлял о себе, о мире и о боге: "Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй: то и другое соделал Бог для того, чтобы человек не мог сказать против него" (7, 14).
Жизнь человека скоротечна и целиком зависит от воли бога.
Лучшее. Однако мы снова хотим отвлечься от религиозно-теологического аспекта "Екклесиаста" и вернуться к его светскому аспекту, Что есть лучшего в жизни? Этот вопрос поставлен в "Екклесиасте" так: "Много таких вещей, которые умножают суету: что же для человека лучше?" (6, 11). И ответ: "Познал я, что нет для них (сынов человеческих. -А. Ч.) ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей" (3, 12), или "нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими..." (3, 22), или "что я нашел доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих" (5, 17). Однако нe следует забывать о темных днях старости: "Если человек проживет и много лет, то пусть веселится он в продолжение всех их, о днях темных, которых будет много: все что будет, - суета" (11, 8), но "веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходит по путям сердца твоего и по видению очей твоих" (11, 9), "доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: "нет мне удовольствия в них!" (12, 1). Такова человеческая жизнь в мировоззренческой системе "Екклесиаста".
Изничтожение мудрости. Хотя в "Екклесиасте" и прославляется мудрость, хотя там и говорится, что бог "не благоволит к глупым" (5, 3), в этом пессимистическо-агностическом сочинении превалирует умаление мудрости. Выше мы говорили об основаниях этого: мудрый умирает наравне с глупим, мудрого так же забудут, как и глупого, мир непознаваем ни для какого мудреца [сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого"(8, 16-17)]. А главное в том, что именно мудрость доставляет нам ту мрачную картину мира и жизни, которая дана в "Екклесиасте", "побивает саму себя, открывая свои пределы (что предвосхищает кантовскую критику гносеологических способностей человека). Поэтому и раздается в "Екклесиасте" знаменитое изречение: "Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь" (2, 18).
"Танах" и философия. "Танах" - не сборник философских сочинений. Даже его мировоззренческая вершина - "Екклесиаст" - остаётся на уровне предфилософии. Однако многие философы-модернизаторы отыскивают в отдельных высказываниях различных авторов в "Танахе" указания на уникальность [единственность] и простоту [не состоит из частей], и более существование ["Я есмь Сущий" (Исх. 3,14), "Я есмь Господь, "твой Бог" (Исх. 20,2)] бога, учение о всемогуществе, всезнании и бестелесности бога, и впадении в нем существования и сущности: "Я есмь то, что Я есмь" (Исх. 3,14), а также учение о непознаваемости бога, когда человек может судить о боге только по его действиям, будучи не в состоянии постичь бога в его сущности.
В известном мифе о творении мира богом, коротко изложенном на первой странице "Бытия", находят учение о творении из ничего, о конечности земли к неба о том, что подлунный мир состоит из четырех элементов земли, воды, воздуха и теплоты (огня, тогда как на самом деле там говорится о тьме!) Находят в "Танахе" и учение о том, что у человека есть свобода выбор", сущность человека в его разуме, обладание которым отличает человека от животных, что высшая цель века в возможном для него познании бога и в любви к нему... Однако, если это и есть в "Танахе", то только как намеки, бессистемные, необоснованные и даже случайные. В целом же "Танах" содержит в себе художественно-мифолого-религиозное мировоззрение, аналогичное мировоззрению других дофилософских народов.
Эллинистическая древнееврейская философия. Древнееврейская философия возникает только в эллинистические времена и у александрийских евреев, эллинизировавшихся, забывших свой язык, говорящих по-древнегречески, перенявших греческие имена, имитирующих манеры и привычки греков, но не поклоняющихся их богам, отчего они не имели в Александрии - стол птолемеевского Египта - политических прав. Были, конечно, и фанатичные евреи, полностью отвергающие давящую на них, евреев диаспоры, греческую культуру.
Александрийские греки интересовались многим, в том числе и иудейским мировоззрением. Известный нам перипатетик, беженец из Афин, перебежавший к египетским царям, Деметрий Фалерский победил Птолемея II Филадельфа предпринять перевод "Танаха" на греческий язык, Птолемей II не стал искать соответствующих текстов у александрийских евреев, а отправил специальное посольство в Иерусалим. Это было нетрудно сделать, т.к. Иудея входила тогда в состав царства Птолемеев. Это посольство обратилось к верховному жрецу при иерусалимском храме Елеазару с просьбой царя прислать необходимые рукописи, а вместе с ними представителей от каждой из двенадцати иудейских триб. Елеазар не мог отказать царю и прислал желаемое: текст на пергаменте и 72 ученых иудея, которые почему-то знали и древнегреческий язык. Уединившись на предалександрийском острове Фаросе (там был знаменитый фаросский маяк), эти ученые (каждый отдельно) перевели весь текст с древнееврейского на древнегреческий за 72 дня - и переводы совпали слово в слово. Такова легенда. Но факт остается фактом - в III в. до н.э. греки имели текст "Танаха" на своем языке. Это была знаменитая "Септуагинта". Этим переводом пользовались не только греки и македоняне, но и те евреи, которые говорили если не по-арамейски, то по-гречески. Евреи жили не только в Александрии, но и в Селевкии (Дамаск, Антиохия), на острове Делосе, в Риме... "Септуагинта" - нечто большее, чем "Танах". В нее вошли "второканонические книги", которые не были приняты правоверными иудеями в свой канон (их также изъяли позднее из "Священного писания" (протестанты), когда во II в. до н. э. окончательно устанавливался состав иудейского канона.
