Пифагорейцы же отождествили живое "яйцо" орфиков с пределом, а окружающую это "яйцо" пустоту как темный хаос - с беспредельным, апейроном. Это значит, что орфический, мифологический, сексуально-биологический дуализм был осмыслен пифагорейцами в категориях зарождающейся философии.
Так сложились два ряда: предел, доброе, мужское, светлое и беспредельное, злое, женское, темное. К первому ряду отнесли также и правое, потому что в мифологическом мировоззрении правое обычно связывается с благом, а левое - со злом.
Вдыхаемая "мировым яйцом" пустота, окружающая зарождающийся космос как хаос, делает возможным развитие из яйца зародыша, и в конце концов рождается орфический Фанес. А от него происходит все остальное, гам космос. Это биологическое развитие зародыша было мысленно пифагорейцами абстрактно, как расчленение части некоего первичноединого, что дает уже выход геометрическую картину мира. "Яйцо" единое, пустота - многое. Единое сосуществует со многим изначально. Итак, мы имеем два ряда: предел, единое, правое, мужское, светлое, доброе и беспредельное, многое, левое, женское, темное, злое.
Пифагорейцы думали, что нечетное ограничено, а нечетное безгранично. Сложение ряда нечетных чисел, начиная с единицы, понятых геометрически, давало квадрат, сложение четных чисел, начиная с двух, - прямоугольник, соотношение сторон которых было мелющимся, тогда как соотношение сторон в квадрате всегда постоянно и равно единице. Поэтому квадрат был отнесен к покоящемуся [на это толкало и то, что всякое "квадратное число" можно представить как сумму нечетных чисел: 4= 1+3, 9 = I + 3 + 5 и так далее по формуле 1 + 3 ... + (2n- 1) = п 2], а прямоугольник - к движущемуся [на это толкало и то, что "прямоугольное число" можно представить как сумму четных чисел: 6=2+4; 12 = 2 + 4 + 6 и так далее по формуле: 2 + 4 + ... + 2n = n(n -4- 1), из чего следует, что "прямоугольным" является не каждое состоящее из двух неравных множителей число, а только такое, которое можно представить как два множителя с разницей в одну единицу: 2 и 3, 3 и 4, 4 и 5, но не 8, т. е. 2X4. Поскольку 2/з, 3/4 4/5 не равны друг другу, то их соотношение разное, переменное, "движущееся"].
По-видимому, позднее в пифагореизме на первое место выходит новая пара: единое и неопределенное, беспредельное, т. е. синтез первой и третьей аристотелевских пар пифагорейских противоположностей. С таким пифагореизмом стал сближаться поздний, "неклассический" платонизм. Если "классический" платонизм учил, что первичны идеи, а числа лишь посредники между идеями и вещами, то "неклассический" платонизм стал учить, что сами идеи производны от чисел, а числа, в свою очередь, производны от единого (в чем этот платонизм был согласен с новым, пифагореизмом) и "большого и малого", "двоицы". Аристотель говорит так: "Что единое есть сущность, а не что-то другое, что обозначается как единое (т. е. единое - субъект, а не предикат. - А. Ч.),это Платон утверждал подобно пифагорейцам, и точно так же, как и они, что числа - причины сущности всего остального; отличительная же черта учения Платона - это то, что он вместо беспредельного, или неопределенного как чего-то одного признавал двоицу и неопределенное выводил из большого и малого" (1,6, 987 в). Аристотель далее пытается объяснить, почему Платон заменил пифагорейское беспредельное как одно из начал, сделав его вторичным, на двоицу: "...а двоицу он объявил другой основой потому, что числа, за исключением первых, удобно выводить из нее как чего-то податливого"2.
Итак, у пифагорейцев и Платона одно качало одинаковое - единое, а второе разное: у пифагорейцев беспредельное, или неопределенное (апейрон), а у Платона- диада, двоица, большое и малое, апейрон же вторичен по отношению к диаде, производен из нее. Разница небольшая, и Феофраст в своей "Метафизике" приписывает учение о диаде (двоице) равно и пифагорейцам, и Платону, объясняя диаду, двоицу как то, в чем заключается "беспредельность, беспорядочность и всякая, так сказать, бесформенность в себе"3.
До сих пор "единое" выражалось в оригинале древнегреческим словом "хен", Но позднее пифагорейцы стали заменять это единое другим единым. Впервые монада появляется, если этот фрагмент подлинный, уже у Филолая 4. Это V в. до н. э.
В IV в. до н. э. развитие пифагореизма и платонизма прерывается, если не считать платонизмом академический скептицизм Аркесилая и Карнеада с их последователями и если не принимать гипотезу шведского ученого Холгера Теслефа, утверждающего, что и в III, и во II вв. до н. э. в Южной Италии продолжала существовать замкнутая пифагорейская школа с центром в Таренте и с филиалами в Метапоите, Регии и в других южноиталийских городах. Эта гипотеза вызвала серьезную критику, например, со стороны голландской ученой де Фогель, которая не признает ту литературу, которую X. Теслеф принимает за пифагорейскую, видя в ней всего лишь эклектическую смесь платонизма, аристотелизма и стоицизма. В обоснование своей гипотезы X. Теслеф ссылается на археологические находки в Южной Италии монет, датируемых III-II вв. до н. э., украшенных пентаграммой - якобы исключительно пифагорейским символом. Однако та же де Фогель напоминает, что пентаграмма (пятиконечная звезда) - символ здоровья, первоначально принадлежащий цивилизации Месопотамии и широко распространенный от Вавилонии, Финикии и Иудеи до Испании и Британии, где такие монеты имели хождение во II в. до н. э.
Так что, по-видимому, верным будет думать, что и платонизм и пифагореизм возрождаются почти одновременно в I в. до н. э. Это неопифагореизм, или постпифагореизм, и это так называемый средний платонизм.
Представителями первого в I в. до н. э. можно считать таких ученых, как римлянин Фигул и иудей Александр Полигистор, а второго - Евдор Александрийский, если не считать Антиоха Аскалонского, с которого также иногда ведут начало среднего платонизма.
Для постпифагореизма I в. до н. э. - II в. н. э. и для среднего платонизма тех же времен характерна вторая конвергенция пифагореизма и платонизма, отчего иногда трудно сказать, кто перед нами: пифагореец или платоник. Для постпифагореизма характерно то, что он берет за начала всего сущего не перас и апейрон и даже не хен и апейрон, а монаду и диаду, а то и одну монаду. Так, например, Секст Эмпирик, говоря о постпифагорейцах, заявляет, что у них "монада и диада поистине начало всего..." (Против ученых. X, 263). И позднее у Порфирия шесть пар пифагорейских противоположностей возглавляются парой "монада - диада" (у Плутарха Херонейского в его изложении пифагореизма "монада - диада", правда, на втором месте, "предел - беспредельное" - на третьем, а на первом - "добро - зло"). У платоников же единое оставалось в старой ипостаси как "хен", а не "монас". На этом основании и пытаются различать постпифагореизм и средний платонизм, но здесь много сомнительного, что будет видно из последующего.
Александр Полигистор - иудей, родившийся в Ми-лете в 105 г. до н. э. Он был доставлен в Рим как военнопленный (шла война Рима и Понта, Суллы и Митридата VI) вместе с захваченными в Афинах Суллой манускриптами Аристотеля и Феофраста. В Риме Александр стал со временем вольноотпущенником. Он написал так много книг, что получил прозвище "Полигистор".
Диоген Лаэртский рассказывает, что Александр Полигистор в своих "Преемствах философов" сообщает, что в каких-то пифагорейских записках утверждается следующее: "Начало всего - единица (монада); единице же как причине подлежит как вещество неопределенная двоица; из единицы и неопределенной двоицы исходят числа; из чисел - точки; из точек - линии; из них - плоские фигуры; из плоских - объемные фигуры; из них - чувственно воспринимаемые тела, в которых четыре основы - огонь, вода, земля и воздух; перемещаясь и превращаясь целиком, они порождают мир - одушевленный, разумный, шаровидный, в середине которого - земля; а земля тоже шаровидна и населена со всех сторон" (VIII, 25).
