— Ну понял...— неохотно согласился Младший.

В это время «БМВ» выехала на опушку леса. Маши­ны, которая ушла вперед не было видно, ее спрятали в кустах. Задняя машина затормозила на пригорке, мет­рах в ста.

— Из машины ни ногой,— велел Старший Младшему и вылез наружу. Двое, что сидели в салоне, последовали за ним.

Он прошелся по опушке, хрустя палой хвоей и слыша только шаги телохранителей за спиной да тонкий писк комаров.

— Все на месте? — громко спросил он в сторону леса.

— Все,— негромко откликнулись оттуда.

— Уезжать будете последними, после нас и Челюсти, чтобы он не видел.

Младший наблюдал из кабины закат. Увидев, что брат отошел достаточно далеко, он-таки плеснул себе виски и с удовольствием выпил.

* * *

Машина Челюсти прибыла через несколько минут. Это был столь же шикарный представительский «Мер­седес». Близнец, стараясь не выказать беспокойства, пы­тался рассмотреть сквозь затененные стекла, сколько там внутри народа.

Автомобиль плавно затормозил в нескольких санти­метрах от «БМВ». Задняя дверь раскрылась и первым из нее вылез охранник, здоровенный детина. Автомата при нем не было. Скорее всего он был вооружен только пистолетом, что Близнеца несколько успокоило. Для мас­совой разборки пистолет вещь неубедительная.

За охранником последовал Челюсть. Это был невысо­кий, но крепенький человечек с глубоко посаженными глазами и яркой рыжей шевелюрой. Кличку свою он получил еще давно, в те времена, когда, лишившись на зоне всех зубов и обзаведясь протезом, приспособил его для рукопашных битв вместо кастета.

Челюсть подошел к Близнецу, приветливо улыбаясь. Охранники и с той и с другой стороны отошли на незна­чительное расстояние, чтобы не слышать, о чем станут говорить главари.

— Почему такая спешка, Челюсть? —спросил Близ­нец, не здороваясь и не протягивая руки.— Может быть, у тебя есть для меня что-то?

— Ничего особенного,— по-прежнему улыбаясь отве­тил Челюсть.— Просто дело вдруг пошло плохо и мои ребята немного нервничают. Поэтому я и захотел личной встречи. .

— Ни им, ни тебе нечего нервничать, если вы к этому не имеете никакого отношения,— Близнец посмотрел вокруг, как бы не особенно интересуясь ни встречей, ни Челюстью.— Но я тебя слушаю.

— Мы знаем, что твоих людей мочат,-—словно стес­няясь за то, что говорит такие неприятные вещи заметил Челюсть.— Значит, будет разбор...

— О чем речь? — удивился Близнец.— Конечно, будет разбор. Как же иначе?

— При разборе имей ввиду, что ни я, ни мои ребята здесь ни при чем. Мы уже два года соседи и с тех пор свое слово держим. Ты же знаешь, Близнец, мы за два года пятака с твоей земли не подняли. У нас на территории все пучком, и передел нам не нужен.

«Так он забоялся! — понял Близнец.— Он просто стру­сил, что я на него подумаю и начну его территорию брать... А зачем приехал? Чтобы я ему на слово поверил? Может, именно он, а сейчас только время оттягивает? Нет, хотел бы дело делать, сейчас бы тут такой перестрел был — любо дорого... Не он. Просто трусоват стал. Да и то — яйца ни у кого не железные...»

— Хорошо, Челюсть. Я знаю, слово твое крепкое. На тебя и не грешил. А про Никольцев ничего не слышал?

— Про Никольцев не слышал,— похитрел разом Че­люсть.—Только слышал, как именно тебя косят. Не их это дело. Почерк не их. А нанимать бойцов — пожидятся они. Кишка у них тонкая. Вообще, как ты свои проблемы решишь, по этому поводу стоило бы еще раз встретиться.

— Это правда. Два хозяина лучше, чем три, —согла­сился Близнец, хотя его и коробили любые напоминания о том, что его людей «косят» и «мочат».

Про себя же оба подумали, что лучше всего, конечно, когда хозяин один. Но подумали не конкретно, а так, в качестве отдаленных перспектив.

— Кстати, Челюсть,— вдруг спросил Близнец.—А начнется разбор, подпишешь своих мальчиков?

«Круто его разобрало,— заметил Челюсть.— Значит, пощипали всерьез, не врут люди. Хрен ты чего полу­чишь.»

— Конечно, Близнец,— ответил он.— Все мое — твое. Мы же соседи!

— Лады. Я добра не забываю.

Вот и пришло время пожать друг другу руки, что главари и сделали, блеснув в вечерних лучах низкого солнца золотыми браслетами и перстнями. Они повер­нулись к машинам и тут же один из людей Близнеца выставил на капот подносик с распечатанной уже бутыл­кой французского кольяка и двумя хрустальными бокала­ми для шампанского.

Близнец сделал знак, и коньяк наполнил бокалы почти до краев.

— Пусть твои люди спят спокойно, Челюсть,— вмес­то тоста проговорил Близнец.— Их никто не тронет.

— За то, чтобы твои люди тоже спали спокойно,— не совсем тактично ответил Челюсть и сделал это, скорее всего, намеренно.

— И еще я хочу сказать. Все, что буду знать я, будешь знать ты.

— Хорошо. .

Они выпили залпом коньяк, бросили пустые бокалы в ближайшие кусты. Туда же полетела почти полная бутылка. Больше не прощаясь и не глядя друг на друга, авторитеты сели каждый в свою машину. Те сыто заурча­ли и, дав задний ход, разъехались.

* * *

Железяка переживал не самый лучший вечер своей жизни. После разговора с полковником он почти ничего не слышал, оглушенный басистой руганью. Вышел он из его кабинета мокрым, как только что вылупившийся птенец.

Конечно, к ругани и разносам лейтенант привык и от­носился к ним философски отстраненно. Но на этот раз его гнобили совершенно справедливо, к чему Мухин не привык.

По всему получалось, что он лопух и идиот. Преступ­ники бежали впереди него и дразнили языком, а он слепо тыкался в разные стороны и, на манер деревенского дурачка, дрался с пустотой. Причем та побеждала и уже не раз за последние двое суток отправляла его в нокаут. Все это Железяку заводило. Во всяком случае, когда после разноса у начальства он шел к себе в комнату, сослуживцы, увидев выражение его лица, опасливо сторо­нились.

Единственное, что примиряло лейтенанта с действите­льностью, это очевидный кретинизм начальства. Сейчас его направили допрашивать двоих, задержанных днем после разборки в пансионате, и писать объяснительную и горку отчетов о проделанной работе.

Смысла в этом не было, никакого. Его выключали из игры на сегодняшний вечер, а именно сегодня он должен был бы заглянуть в валютный кабак на шестом этаже интуристовской гостиницы, где, по его мнению, он со значительной вероятностью мог бы встретиться с убий­цами. О чем он сказал полковнику, но тот был непрек­лонен, велев, пока все не будет сделано, из Управления не выходить и по окончании штрафных бумажных работ предстать пред его очи. 

Как понимал Железяка, для очередного разноса. А бу­маги писать его заставили просто для того, чтобы дать отдохновение натруженным полковничьим голосовым связкам.

Лейтенанта подмывало заниматься бумагами до са­мого того момента, когда из гостиницы сообщат, что Младшего порешили, и тогда он мог бы вместо баналь­ного «я же вас предупреждал!» развести руками и сказать полковнику: «Кто бы мог подумать?»

Но любопытство пересиливало, и он.решил с делами покончить побыстрей, чтобы по возможности все-таки успеть в валютный бар.

Скоренько разделавшись с объяснительной, он при­нялся в предельно тупой канцелярской форме излагать события последних двух дней. Это тоже не заняло много времени.

Но, закончив, лейтенант задумался. Что-то было странным во всем этом деле. Что-то, на что он уже обращал внимание, но потом упустил.

Он просмотрел список убитых в порядке очередности. Лепчик и компания, голубые, Зелень и двое телохрани­телей. Косой, но тот пал от рук Семенова и то только потому, что сам к нему приехал. Он не в счет. И сразу стало ясно, что пара голубых в этот неполный еще список не вписываются. Если бы они попали в окружение кого-нибудь из центровых и там погибли бы, в этом не было бы ничего странного. Но к ним специально приехали на дом, хотел утопить, а потом пристрелили. Может, свои? Боялись, что дадут показания? Но зачем мочить, могли предупредить, и тех бы след простыл. Они и так в розыс­ке были. И вот еще что: Лепчику тоже позволили выхва­тить пистолет.