Час девятнадцать.

— Ты за это время случайно не дал обет трезвости, Эл?

Бресслер тяжело вздохнул и неохотно покинул кресло. В углу его кабинета стоял портативный холодильник — новогодний подарок от департамента. Бресслер открыл его и достал запотевшую бутылку водки.

— Может, добавить вермута?

— Я просто хочу выпить, Эл. Не надо устраивать вечеринку.

Бресслер взял с подноса стакан, плеснул на три пальца водки и протянул Гарри.

Гарри сел и сделал изрядный глоток — водка приятно обожгла пересохшее горло.

— Скажи мэру, что это была моя идея. И это я приказал Гонзалесу быть там — по-моему, я все-таки старший по званию. А ты об этом ни черта не знал. Можешь сказать ему, что я готов сдать свой полицейский значок в любую секунду.

— Право же, Гарри…

— Я серьезно, Эл. Он может получить его приколотым к красной розе. Я доставлю ему этот подарок лично. Кстати, это будет прекрасным поводом сказать ему пару ласковых слов. Вся эта его затея с самого начала была идиотизмом. Мэр запаниковал, и паника покатилась по служебной лестнице вниз, цепляя его подчиненных. Киднэппинг — федеральное преступление, Эл. Или его светлость не знал об этом? Агентов федеральной полиции в том парке должно было быть, как белок.

— Ну, в общем-то…

— Не придумывай оправданий. Для этого ты слишком хороший полицейский.

Час двадцать три.

Пронзительный телефонный звонок разорвал тишину. Бресслер поднял трубку:

— Да, слушаю. Кто? О’кей… соедините, — он мрачно поглядел на Гарри. — Какой-то врач из отделения травматологии больницы Золотые ворота… Похоже, мы приближаемся к финалу.

Сразу же после того, как его и Чико подобрала патрульная машина полиции парка, Гарри передал по рации описание убийцы и характер его ранения. Ножевой удар в ногу — это не пустяк, и Бресслер справедливо рассудил, что человек непременно обратится к врачу. Были предупреждены все больницы, а также ночные аптеки и около полудюжины хирургов, которые, по сведениям полиции, имели контакты с преступным миром. И вот теперь, в час двадцать пять, превентивные меры начинали давать свои результаты: врач из круглосуточной больницы неподалеку от Хейт-Эшбери звонил по поводу пациента… Около тридцати лет, среднего роста, болезненно бледный, коричневые брюки и коричневая ветровка, глубокая проникающая рана в верхней части левого бедра.

Через десять минут Гарри и Фрэнк Ди Джорджио уже были в больнице.

Врач оказался пожилым человеком. Он производил впечатление философа поневоле, ибо большую часть жизни провел в созерцании чужих несчастий. В его глазах отражались воспоминания об этих несчастьях.

— У нас полно поножовщины, — устало говорил врач. В голосе его чувствовался европейский акцент. — Наркоманы, рокеры… Они не любят друг друга и чуть что пускают в дело ножи… Они не понимают, что творят. Тот человек не был наркоманом, это видно по глазам. Он пришел один, сказал, что произошел несчастный случай. Я взглянул на рану и понял, что он лжет. Подобные ранения не бывают в результате несчастного случая, это ясно как божий день. Я сразу же понял, что он меня обманывает. Я попросил его немного обождать и позвонил из соседнего кабинета в полицию. Когда я вернулся, его уже не было.

— Он назвал вам свое имя? — спросил Гарри.

— Нет, — врач слегка улыбнулся, — но это абсолютно неважно. Если они и говорят имя, можете быть уверены, это не их имя. Но… было в этом человеке что-то примечательное.

— Нам важна любая информация, доктор. Очень важно разыскать этого человека до трех часов ночи.

— Понятно… А я ведь видел его раньше, я абсолютно в этом уверен. Но где?

Он задумчиво поглядел в потолок, пальцы его выстукивали еле слышную дробь на исцарапанной крышке стола. Секундная стрелка больших настенных часов неумолимо совершала свои круги.

Без пятнадцати секунд два.

— Ради Бога, доктор, постарайтесь вспомнить!

— Я пытаюсь… кажется… Да! Да! — он встал и показал пальцем в окно. — Футбол, это был футбольный матч. Он продавал на стадионе программки. Кажется, он жил прямо там, у сторожа. Может, он до сих пор там.

— Где там? — спросил Ди Джорджио.

— Там! — крикнул врач и снова ткнул рукой в сторону окна. — На стадионе Кизер.

Ди Джорджио до отказа выжал педаль газа, и машина пулей промчалась через пустую автостоянку. В свете фар возникла проволочная сетка ограждения, Ди Джорджио нажал на тормоза, машина замерла перед западным входом на стадион. За воротами, в полутьме, виднелась овальная чаша стадиона.

— А замок-то на воротах размером с бочонок, — заметил Ди Джорджио.

— Черт с ним. Перелезем.

Ди Джорджио нахмурился:

— Но у нас нет ордера, Гарри.

— А время у нас есть? — раздраженно огрызнулся Гарри. Он выбрался из машины и поглядел на забор. — Сумеешь перелезть, Фрэнк?

— Никогда, — Ди Джорджио похлопал себя по брюху. — Я, пожалуй, подъеду к восточным воротам. Может, там открыто.

Гарри полез по проволочной сетке, вставляя острые мыски башмаков между звеньями. Каждое движение отзывалось тупой болью в паху. Казалось, забор в высоту никак не меньше трех миль, но Гарри в конце концов перелез и быстро спустился, спрыгнув где-то с середины. Он двинулся к длинному туннелю, который вел к игровому полю. Двери по обе стороны туннеля вели в лабиринт коридоров и служебных помещений. В одной из комнат жил сторож, и Гарри обязан был найти эту комнату.

Вытащив пистолет, он вошел в туннель. Эхо здесь было, как в горах, каждый шаг Гарри с гулом уносился в зловещую тишину туннеля. Он выругался и пошел на цыпочках. Маломощные лампочки за ржавыми решетками отбрасывали слабый свет, которого в общем-то было вполне достаточно, чтобы читать таблички на дверях:

ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЙ СКЛАД № 12

КЛАДОВАЯ

ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН

ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО ФИРМЫ «АКМЕ»

и, наконец, в самом конце туннеля:

СТОРОЖ — ЧАСТНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ

Гарри остановился. Некрашеная деревянная дверь, из-под которой пробивалась тонкая полоска света. Может, открыта, а может, и нет — Гарри даже не пытался повернуть ручку. Ом поднял правую ногу и изо всех сил нанес удар каблуком. Раздался страшный грохот, дверь распахнулась, и Гарри с пистолетом в руке ворвался в комнату.

В ней никого не было, и спрятаться здесь невозможно. Это даже была не комната, а что-то вроде карцера: холодное безликое помещение, приспособленное лишь для сна и приема пищи. На одной стене висела старая циновка, у другой стоял стол и два стула. На полке над столом стояла включенная электроплитка — металлический круг раскалился докрасна, на нем подпрыгивал кипящий кофейник. Гарри выдернул вилку из розетки и огляделся. Если у убийцы и была какая-то одежда, то он всю ее носил на себе: ни одного шкафчика, ни единой вешалки, ничего. Единственный предмет, связывавший жильца с этим помещением, — дешевая коричневая сумка, стоящая на полу под циновкой.

Гарри поднял сумку и поставил на стол. Щелкнул замками, открыл крышку. Внутри лежала разобранная автоматическая винтовка тридцать третьего калибра, каждая деталь покоилась в своем отделении из литого полистирола.

— Аккуратный, сукин сын, — пробормотал Гарри.

Как раненый пес, приполз он в свою конуру. Поставил разогреваться кофе, но выпить не успел: шаги Гарри в туннеле, должно быть, вспугнули его. Гарри замер и прислушался к тишине, стараясь уловить посторонний звук. И услышал, почти прямо над головой — отчетливый звук шагов по бетонному перекрытию.

Гарри выскочил из комнаты и бросился в туннель. В полутьме перед ним появился лестничный пролет, ведущий на верхний ярус. Не обращая внимания на боль, Гарри в несколько прыжков преодолел ступени и оказался на первом уровне. Вдоль стены стояли ряды киосков фирмы «Акме», с другой стороны начинались сиденья для зрителей, круто спускающиеся к темному овалу игрового поля. Пустой стадион казался воплощением ночного кошмара. Сооружение вмещало пятьдесят девять тысяч зрителей. И сейчас где-то среди всех этих сидений прятался один не очень крупный мужчина.