– Я скоро заканчиваю. Хочешь, зайду к тебе?

– Спасибо за предложение, Сара, но я предпочитаю жить воспоминаниями.

– Дело твое, – она пожала плечами, но интонации стали еще мягче. – Я теперь лучше, чем была раньше.

«Об этом все говорят», – подумал Кэм и потянулся за сигаретой.

В семнадцать лет Сара была сногсшибательной красоткой и могла бы не разменивать свою привлекательность, но решила, что коллекционировать парней – это интересно. Боевой клич старших классов школы Эммитсборо тогда звучал так: «С Сарой Хьюитт получится».

Проблема была в том, что он-то, кажется, ее полюбил… Во всяком случае, полностью своим мужским началом и по крайней мере половиной сердца. Теперь Кэм испытывал к Саре жалость, а это, он знал, хуже презрения.

Голоса в бильярдной стали более громкими, а выражения менее цивилизованными. Кэм поднял бровь и посмотрел на Клайда.

– Оставь их.

Голос у Клайда был глухой и скрипучий, как будто его связки обернули фольгой. Он нахмурился, от чего все пять подбородков закачались, словно желе, но тем не менее повторил:

– Оставь. У меня не детский сад.

– Дело твое.

– Так-то оно так, но…

– Кто там, Клайд?

Хозяин бара пожал плечами:

– Все, кто обычно.

В голосе Клайда Рафферти услышал извиняющиеся нотки и теперь поднял обе брови.

– Там Бифф, – отвел глаза толстяк, – и я не хочу неприятностей.

Кэм тяжело вздохнул, услышав имя своего отчима. Бифф Стоуки редко выпивал в городе, но, когда делал это, добром такие выпивки никогда не заканчивались.

– Давно он здесь?

Клайд пожал плечами:

– Я с секундомером на входе не стою.

И тут раздался пронзительный женский крик, а сразу за ним звуки ломающегося дерева.

– Похоже на то, что Стоуки здесь засиделся, – Кэм встал и направился к двери, ведущей во второе помещение бара, около которой уже столпились любопытные. – Дайте пройти! – Он работал локтями, иначе было не протолкнуться. – Я сказал, дайте пройти, черт побери!

В комнате, где посетители собирались, чтобы погонять шары или покидать монеты в старый игральный автомат, он увидел такую картину – Лэс Глэдхилл застыл как изваяние около бильярдного стола и сжимал обеими руками кий. По его лицу текла кровь. Кричала женщина, забившаяся в угол. Бифф стоял в двух шагах от Глэдхилла и еще не успел опустить стул, которым, видимо, и ударил Лэса. Отчим Рафферти был здоровенный верзила с кулаками, напоминавшими кувалды. Рубашка с короткими рукавами открывала татуировки на предплечьях, оставшиеся Биффу на память о службе в морской пехоте. Лицо Стоуки, раскрасневшееся от алкоголя, исказила гримаса ярости. На безопасном расстоянии переминался с ноги на ногу Оскар Бруди, не осмеливаясь вступиться за своего приятеля, но все-таки пытающийся вразумить буяна.

– Да ладно тебе, Бифф! Это же просто игра.

– Заткнись! – рявкнул на миротворца Стоуки.

Кэм отодвинул Оскара плечом и подошел к бильярдному столу.

– Дай мне кий, Лэс. И вытри кровь с лица. Кто это тебя так? – словно ничего не понимая, спросил Кэм и посмотрел на отчима.

– Сам, что ли, не видишь? Этот сукин сын ударил меня стулом по голове! – Лэс достал из кармана платок и вытер кровь. – Он мне должен двадцать долларов.

– Должен, значит, отдаст, – Кэм обхватил двумя пальцами кий, и Лэс нехотя выпустил его.

– Он ударил меня по голове, – повторил Глэдхилл. – Есть свидетели.

Раздался общий гул, но явственно ничей голос не прозвучал.

– Ясно. Отправляйся в участок, но сначала сходи к доктору Крэмптону. Пусть он тебя освидетельствует. – Кэм обвел помещение взглядом. – Шли бы вы все по домам… свидетели.

Люди стали выходить, глухо переговариваясь. Впрочем, большая часть посетителей просто перешла в бар. Всем хотелось посмотреть, как Кэм Рафферти будет разбираться со своим отчимом.

– Стал большим начальником? – Бифф был абсолютно пьян и явно не соображал, что говорит и где все это происходит, хотя, кто перед ним стоит, понял сразу.

Он глумливо улыбнулся, как улыбался всегда перед тем, как сказать пасынку какую-нибудь гадость. Кэм ждал, что за всем этим последует.

– Прицепил значок, получил кучу денег, но по-прежнему остался придурком на мотоцикле.

Пальцы Кэма, сжимавшие кий, побелели, но ответил он спокойно:

– Тебе тоже пора домой.

– И не подумаю! Я хочу еще выпить! Клайд, виски!

– С тебя достаточно, – Кэм положил кий на край стола. – Сам уйдешь или тебя проводить?

Стоуки злобно ухмыльнулся. Он собирался поддать как следует Лэсу, но подвернулся вариант получше. Ну что же, у него давно чесались руки это сделать.

– И куда ты собрался меня проводить, щенок?

Прорычав это, Бифф ринулся вперед. Кэм, честно говоря, нападения не ожидал и чуть было не пропустил первый удар. Он все-таки успел увернуться от огромного кулака, нацеленного ему в челюсть, и в свою очередь выбросил руку вперед. Наверное, нужно было не ввязываться в драку, а скрутить мерзавца и надеть на него наручники, но очень уж велико оказалось искушение.

Он обрушил шквал ударов на человека, которого всегда ненавидел, но в детстве очень боялся. Сколько все это продолжалось, он потом не мог вспомнить, но, судя по всему, не пять минут.

– Боже мой, Кэм! Перестань! Отпусти его!

Кто-то схватил его сзади за плечи. Рафферти рванулся и, обернувшись, чуть было не ударил Бада.

Он увидел бледное, застывшее лицо своего помощника и десятки горевших любопытством глаз за его спиной. К Рафферти вернулось самообладание. На полу валялся Бифф Стоуки. Кажется, без сознания. М-да… Не сказать, чтобы шериф Эммитсборо подавал жителям города хороший пример…

– Мне позвонил Клайд, – в голосе Бада слышалось напряжение. – Он сказал, что ситуация в баре вышла из-под контроля, и я тут же бросился сюда. Что будем с этим делать? – он кивнул на зашевелившегося Стоуки.

Кэм тяжело вздохнул. Ну и натворил же он дел!

– Сейчас оттащим в машину и отвезем в участок. Придется ему посидеть в камере. Нарушение общественного спокойствия и пьяный дебош. А потом сопротивление аресту. Есть свидетели, – Кэм обвел глазами немногих оставшихся посетителей бара и остановил взгляд на Клайде.

Бад сказал вполголоса, так, чтобы слышал только Рафферти:

– Может быть, отвезти его домой? Ты знаешь…

– Он поедет в участок. Завтра мы запишем показания Лэса Глэдхилла и всех остальных.

Кэм повернулся к тем, кто остался в баре. Люди смотрели на него по-разному. Кто-то, как Сара Хьюитт, со смесью одобрения и страха, кто-то с удивлением.

– Ты уверен, что прав, шериф?

– Абсолютно. В баре был дебош, а наша обязанность – пресекать такие действия. Все, поехали.

Рафферти думал о том, что за полчаса они управятся, а потом нужно будет ехать на ферму. Ему предстоит сказать матери, что ее муж этой ночью домой не вернется.

Кэм приехал к дому Клер вскоре после полудня. Мышцы болели, но еще сильнее болела душа. Его очень расстроила реакция матери. Выслушав рассказ сына, она посмотрела на него большими грустными глазами и каким-то образом заставила почувствовать, как это уже не раз случалось, что в пьянстве отчима виноват сам Кэм и в ее несчастьях тоже.

Впрочем, Бифф Стоуки действительно всем изрядно надоел, и судья вынес постановление не без удовольствия. Дебошир до понедельника останется под арестом, а там правосудие решит, что с ним делать дальше.

Рафферти заглушил мотоцикл и, облокотившись на руль, стал смотреть, как работает Клер. Творческая натура, судя по всему, ничего вокруг не видела и не слышала.

Дверь в гараж была открыта настежь. На рабочем столе, сложенном из кирпичей, громоздилась высокая металлическая конструкция. Клер с горелкой в руках ходила вокруг нее, касаясь то тут, то там пламенем своего творения. Сноп искр перемещался вместе с ней, и в этом было что-то завораживающее.

Рафферти неожиданно почувствовал желание – такое же обжигающее, как пламя горелки.