Факт остается фактом: взгляд на эволюцию как на сражение полов позволяет объяснить некоторые специфические моменты, связанные с пенисом, в том числе и недовольство женщин из исследований Шер Хайт непреходящей властью мужчин. Однако начнем мы с более оптимистической ноты. Напомним, что по сравнению с обшей массой тела пенис человека необычайно велик (у мужчины весом 75 кг пенис при эрекции как минимум вдвое крупнее, чем у самца гориллы массой 180 кг), за что, по-видимому, нам следует благодарить естественный отбор[198].
Некоторые ученые считают, что более крупный пенис был эволюционной «приманкой» для привлечения самок, которые воспринимали его размер как индикатор силы, которую они могли бы передать своим детям, и поэтому выбирали ухажеров с более внушительными гениталиями. Однако другие специалисты, наблюдавшие за поведением обезьян, пришли к выводу, что изначально крупный пенис должен был производить нужное впечатление на других самцов, чтобы они не смели конкурировать с ними за одних и тех же самок. В 1963 году два зоолога, Детлев У. Плоог и Пол Д. Маклин, провели исследование под названием «Демонстрация эрекции полового члена у беличьих обезьян», в ходе которого они неоднократно наблюдали, как «доминирующий самец наскакивал… на другого самца, хватал его двумя руками за спину
и тыкал своим эрегированным членом в лицо [другого самца]. — Животное, которому предназначалась эта акция, приседало и съеживалось, прикрывая голову, как будто стараясь избежать удара… Если же оно не проявляло покорности во время этой демонстрации силы, нападавший мог задать ему хорошую трепку».
Трудно представить себе, чтобы люди поступали точно так же, однако всякий, кому доводилось бывать в мужской раздевалке для старшеклассников, может подтвердить, что разница здесь лишь в накале страстей.
Зоологи связывают размер пениса, вес яичек и объем эякулята с частотой спаривания. Как отмечал Р. В. Шорт в 1979 году, «фитилек» самцов горилл такой невзрачный просто потому, что они редко занимаются сексом. Люди занимаются сексом чаще, а их предки — что еще важнее — совокуплялись еще больше. На самых ранних этапах эволюции женщина, как утверждает эта теория, по-видимому, спаривалась со многими мужчинами, причем в быстрой последовательности. (Некоторые из наших ближайших «родственников» делают это до сих пор: приматолог Джейн Гудолл однажды наблюдала, как одна и та же самка шимпанзе спарилась за восемь дней с семью самцами 84 раза.) В таких условиях мужчина с самым крупным пенисом (то есть тот, кто теоретически мог доставить сперму ближе к шейке матки) и у кого объем эякулята (а значит, и количество сперматозоидов) был больше, чем у остальных, имел больше шансов выиграть соревнование за оплодотворение женщины, поскольку его «оборудование» было лучше приспособлено к тому, чтобы доставить «груз» по назначению.
К сожалению — и тут мы снова возвращаемся к 70 процентам респонденток из «Доклада Хайт», жаловавшимся на отсутствие оргазма, — мужчина, у которого эякуляция происходила быстрее всего, также имел фору в этом доисторическом конкурсе по естественному осеменению. Ведь соперник мог в любой момент стащить его с женщины еще до того, как он успеет излить в нее свою сперму. Таким образом, мужчины, у которых эякуляция происходила не сразу, возможно, были просто «дисквалифицированы» из этого соревнования. Если это действительно так, значит, каждый из нас является эволюционным потомком бессчетной цепочки мужчин, которые обладали внушительным пенисом и пользовались им в ускоренном темпе. Это второе обстоятельство и его объяснение с позиций дарвинистской теории лишний раз напоминает нам о том, что почти во всех неприятностях, связанных с пенисом, мужчины обязательно найдут способ обвинить во всем помешанных на сексе женщин[199].
Именно так вели себя древние греки. Согласно одному мифу, царь Афин Эрихтоний был зачат от преждевременно исторгнутого семени одного из богов, которого довела до столь плачевного состояния неверность его божественной жены. Это был Гефест, божественный кузнец и бог огня, ставший инвалидом (и не только в любовных делах) после того, как его собственный отец, Зевс, сбросил сына с Олимпа, когда он встал на сторону матери, богини Геры, во время очередной домашней ссоры. Хотя даже мать считала его безобразным, ему досталась в жены Афродита, богиня любви и красоты, которая, правда, пренебрегала своим супружеским ложем ради романов с другими богами. Покинутый и разочарованный, Гефест попытался изнасиловать богиню Афину. Божественной девственнице удалось вырваться из объятий хромоного бога, однако Гефест успел пролить ей на ногу свое семя. Афина с отвращением стерла семя с ноги и бросила его на землю, где тут же родился будущий царь Афин Эрихтоний.
Что же говорить о простых смертных, живущих в наши дни, которые, даже не страдая преждевременной эякуляцией, все равно не могут найти себе сексуального партнера. Ведь ими тоже движет дарвинистский императив, который заставляет их распространять свои гены. Один ученый выдвинул теорию, объясняющую поведение этих мужчин. По его мнению, эволюционный прессинг способен превращать их в агрессивных сексуальных хищников — и политика здесь совершенно ни при чем, что бы ни думала об этом Сьюзен Браунмиллер.
Между 1979 и 1991 годами энтомолог Рэнди Торнхилл опубликовал несколько работ, вызвавших серьезные дебаты, хотя речь в них шла всего лишь о сексуальном поведении мухи-скорпионницы (Panorpa vulgaris). Когда самец скорпионницы хочет совокупиться с самкой, он выбирает одну из двух стратегий поведения. Он может предложить ей в качестве «свадебного подарка» что-нибудь съедобное (например, мертвое насекомое или порцию затвердевшей слюны), и чаще всего это настраивает ее вполне благожелательно. Если же никакой еды при нем нет, то он насилует первую попавшуюся самку, которую ему удается заловить[200]. Эволюция облегчила неимущим самцам Panorpa vulgaris выполнение этой задачи, снабдив их особым «дорсальным органом» — своеобразным зажимом в области пениса, который позволяет самцу обездвижить переднее крыло самки, чтобы в ходе принудительной копуляции она не могла вырваться и улететь. Как показали эксперименты Торнхилла, самцы Panorpa vulgaris, совокупляющиеся с благожелательно настроенными самками, не пользуются этим анатомическим приспособлением.
В книге «Естественная история изнасилования», написанной совместно с антропологом Крейгом Т. Пальмером, Торнхилл выдвинул самое спорное из своих утверждений. Он считает, что хотя человеческие самцы и не имеют дорсального органа, в процессе эволюции они приспособились к «капризам» своих самок и научились принуждать их к совокуплению наподобие самцов Panorpa vulgaris. Мы называем это изнасилованием. Торнхилл же считает это генетически обусловленной, адаптивной репродуктивной стратегией — таким же продуктом эволюции, как, скажем, длинная шея у жирафа, — порождаемой сексуальной асимметрией между полами. Среди женщин эволюция отбирает тех, кто способен сопротивляться мужчинам, от которых они не хотят иметь потомства. Но та же неумолимая сила эволюции отбирает тех мужчин, которые могут совокупляться независимо от желания женщин — и здесь кроется непримиримый конфликт, поскольку «[самцы], не способные конкурировать за ресурсы и статус, необходимые для успешного привлечения самок и продолжения рода», будут исключены из репродуктивного цикла, если не применят силу. Таким образом, все мужчины являются потенциальными насильниками. Половое насилие биологически обусловлено, утверждает Торнхилл, хотя это вовсе не значит, что оно приемлемо обществом. Как это ни ужасно для женщин, но биология игнорирует мораль. В результате, говорит Торнхилл, возникает сексуальная гонка вооружений — нечто вроде подогретой «холодной войны», которой нет конца.
