И хотя я знал всё это, мои странствия продолжались. Тем не менее, всё, что я видел, просило мою память снова вернуться к той сцене бойни. Их нельзя было спасти. Людей нельзя спасти, что бы ни говорили их молитвы, обращённые к сверхъестественным сущностям. Ибо человек есть существо, которое должно быть не спасено, а убито, пряча свой страх прошлого в отчаянии настоящего. И осознав это, я узрел собственную бесполезность.

Я не могу спасти людей, поскольку я сам человек. Но если это предопределено, то, возможно, мне позволено записывать смерть, сотворить ужасную историю созерцания, предполагаемую циклом душ. Я создам доказательства жизней оконченных и страдавших.

И так начались мои хроники смерти.

Человек просыпается от звука падающих капель воды, затем от свиста пара. Арайя Сорен молча стоит в изумлении, словно проснувшись ото сна.

- Не знал, что я всё ещё вижу сны. Пережиток прошлого, дорогой уже потому, что он есть, – признаётся себе маг.

Но он не один. Вокруг него, если можно так выразиться, «жильцы» этого здания, а около него находится стеклянный контейнер, похожий на банку. Он наполнен жидкостью, внутри мирно плавает голова, глаза закрыты, словно во сне.

Голова Аозаки Токо.

Звук поднимающегося пара ещё раз пронзает тишину. Единственный свет в комнате исходит от плоской железной поверхности, расположенной в ее центре, красное горячее свечение разгоняет тени вокруг.

Магу нечем заняться, кроме как ждать. И о Рёги Шики, и об Аозаки Токо он позаботился, их тела уничтожены или – в случае Рёги Шики – приведены в неподвижное состояние до тех пор, пока им не придёт время выполнить своё предназначение. Никто не может помешать ему. И потому он ждёт.

- Арайя! – обозначает своё присутствие маг в красном, входя в комнату, куда его не приглашали. – Что ты тут прохлаждаешься? Нельзя отлынивать, у нас есть дела.

- Всё закончено, Корнелиус. Нет нужды грабить мастерскую Аозаки. И хотя я отпустил Томое Эндзе, он не представляет для нас угрозы. Научись видеть подобное и принимать увиденное.

- Все верно. Но вопрос о Рёги Шики ещё остаётся в силе. Ты лишь привёл её в бессознательное состояние. Если она проснётся, то точно попытается сбежать. У нас не будет на это времени, так что, может, будет разумнее следить за ней?

- Необоснованный страх и ничего более. Она не просто заключена в комнате. Я заключил её в пространстве между пространствами, карманной реальности внутри здания. Всё-таки именно эту задачу должна выполнять Магия, которой я оплёл её. Помимо этого, её тело слабо, и даже если она придёт в сознание, она сможет вложить лишь крошечные усилия в свой побег. Она не сбежит.

Корнелиус смотрит на явно встревоженное лицо Арайи недовольным взглядом.

- Ладно. Поверю тебе на слово. Меня не волнует девчонка Рёги. Если ты помнишь, я согласился на твоё предложение по другим причинам.

Его взгляд натыкается на стеклянную ёмкость, стоящую на столе рядом с Арайей.

- Это не то, что ты обещал, Арайя. Ты сказал, что Аозаки убью я. Ты солгал?

- Ты упустил свой шанс и поплатился за это. У меня не было другого выбора.

- Не было выбора? Не смеши меня. Я не хуже тебя знаю природу этих канистр. Эта вещь всё ещё жива. Может, под твоей жестокостью всё ещё есть нечто мягкое?

Вопрос Корнелиуса вызывает тихое хмыканье Арайи, по которому нельзя понять, соглашается он или нет. Они оба знают, что Токо Аозаки, в каком-то смысле, ещё жива. Её мозг уж точно. Он просто не может говорить или думать. Если кто и может назвать это «жизнью», так только эти двое.

- Похоже, не я один упустил свой шанс, – намекает он. – Помнишь Ассоциацию, Арайя? Она была Дикой Рыжей, люди назвали ее так из-за страха. Лиса, вечное коварство. Если кто и мог разработать планы, которые будут работать даже после смерти, так это она. Нам следует убить её.

- Какой же ты дурак. Произносишь это прозвище прямо ей в глаза, Корнелиус.

- Ч… Что? – заикается маг в красном.

Арайя игнорирует минутную оплошность и берёт стеклянную канистру в руку, протягивая её Корнелиусу.

- Забери и уходи, если, по-твоему, я выполнил свою часть сделки. Меня не волнует, какие извращения ты намерен сотворить с ней.

Он передаёт её магу. Корнелиус берёт канистру обеими руками и его лицо едва сдерживается от широкой улыбки.

- С радостью заберу. Так что, тебя не волнует, что я с ней сделаю?

- Делай что хочешь. Ибо воистину, ты уже написал собственную судьбу.

Тихие, но тяжелые слова Арайи не достигают ушей Альбы. Корнелиус явно захвачен ликованием, он выходит из комнаты, и в каждом его шаге чувствуется удовлетворение.

Такое ощущение, что кто-то ритмично забивает мне в голову гвозди. Головная боль становится мучительнее с каждой минутой. Но сейчас я не могу сфокусироваться на ней. Дико стуча зубами, я обнимаю свои колени и прижимаюсь к стене, словно плод в утробе, то погружаясь в воспоминания, то выныривая из них, глядя пустым взглядом на стену напротив.

Черт возьми. Прошли часы с безумия в апартаментах Огава или всего несколько минут? Я больше не в состоянии следить за ходом времени.

Реги сражалась с Арайей, а я стоял там, как истукан, и просто смотрел. Поначалу мне показалось, что Арайя умер. Реги вогнала нож ему в грудь и шею на всю длину лезвия. Если бы он выжил после подобной атаки, это было бы чудовищно. Но он это сделал. Я видел, как нож, застрявший в основании шеи, понемногу выскальзывал. Я смотрел одновременно с отвращением и болезненным увлечением, как его мышцы, двигаясь сами по себе, медленно выталкивали воткнутый нож из его плоти, пока тот не упал на пол, слегка отскочив ко мне с металлическим звуком.

Затем, втянув воздух, как будто он никогда не прекращал делать это, Арайя снова вздохнул. Звук ножа вернул меня в сознание. Заметив, что Арайя не двигался и, казалось, не замечал меня, я решил, что лучшим решением будет подползти к ножу и взять его. Я схватил его обеими руками и снова посмотрел на неподвижную фигуру, чтобы встретиться с его пугающими глазами.

Не думая, я закричал, выкинув из головы все мысли об использовании ножа, чтобы жертва Реги не была напрасной. Я бежал как в бреду. Бежал так быстро, как только мог, думая, что Арайя будет преследовать меня, и если он сделает это, я уже труп. Но этого не произошло, и я сбежал из здания, отчаянно хватая ртом воздух, но не останавливаясь, пока не добежал до припаркованного снаружи мотоцикла. На нем я пустился в бегство и попытался убраться так далеко от нависающей тени башни, как только мог. И вот я пришел сюда, в комнату Реги, владелица которой только что была схвачена… или убита.

Я всегда считал ее комнату слегка унылой, но сейчас она дает мне чувство безопасности, пусть и ложной.

Черт возьми. Фраза ночи. Она повторяется у меня в голове, упрек в адрес сволочи, которой я являюсь. В итоге, как трус, я оставил Реги умирать. Я видел своих родителей или чем они там являются, умирающих еще раз перед моими глазами, но мой разум не мог свыкнуться с этим. Я видел, как ожил мой кошмар, и я не знаю, что должен чувствовать теперь. По крайней мере, я узнал, чем они были на самом деле, но события последних часов очистили мою голову от всех мыслей, кроме одной.

- Черт возьми, – шепчу я.

Моя дрожь не прекращается, хотя сейчас я уверен в том, что сижу тут один. Ха. Один. Что мне принесла моя изоляция? Что я могу один? Не помочь Реги, это уж точно.

- Черт возьми! – кричу я, каждый звук словно издевается надо мной, усиливая головную боль.

Спасение Реги – это самоубийство, если придется сразиться с Арайей. И как я смогу это сделать, когда просто воспоминания об этом человеке заставляют меня сжаться сильнее, делает тени еще более угрожающими? Нет, я сейчас не в состоянии даже думать о ее спасении.

Раздается высокий повторяющийся звук часов, я не пойму, откуда он. В руке вспыхивает боль. Должно быть, ударился обо что-то, пока бежал. Я устал. Так устал. Головная боль не проходит, боль в суставах длится целую вечность, мне даже дышать трудно, становится настолько плохо, что слеза бежит по щеке. Прижав колени к груди, я в одиночестве рыдаю и жалобно всхлипываю. В итоге, как и все остальные люди, я не смог перестать быть подделкой. Я хотел быть реальным, как Реги, но тебе не сбежать от того, кто ты есть.