Уилли повернулся с улыбкой, ожидая услышать треск разбитого стекла, но не успел он опомниться, как почувствовал, что кто-то схватил его сзади за волосы и за пояс, поднял и вынес из шалаша. Как он ни отбивался, ему не удалось вырваться, и через несколько секунд он оказался в потоке. Пока он не вымок до нитки, горец не выпустил его из рук.

Уилли повернулся с улыбкой.

Кто-то схватил его сзади за волосы и за пояс.

Пока он не вымок до нитки, горец не выпустил его из рук.

— Твое счастье, — сказал он, — что ружье ничего не разбило. А то бы ты не отделался так легко.

— Это случайность, — пробормотал перепуганный Уилли.

— Здесь не бывает таких случайностей — был угрюмый ответ;—а если и бывает, так за ними следуют другие «случайности» и вообще лжецу нет места на моей земле. Вон!

Младшие мальчики быстро удрали, а старший, Крэм, уходя, держал свое ружье так, что оно возбудило подозрение Сесиля.

Ты наделаешь беды с этим ружьем, ты не умеешь его держать; как бы мне не пришлось поучить тебя!

Крэм сердито вскинул ружье на плечо и угрожающе сказал:

— Отец узнает об этом, Берли Сесиль.

— И если у него есть голова на плечах, он побьет вас всех троих и велит вам сюда не показываться. Я не большой друг вашего отца, и он это знает, но он в десять раз лучше своих сыновей. А теперь, иди!

Бормоча про себя угрозы, которых они не решались произнести громко, все три мальчика ушли.

— Как ты думаешь, отец, они будут мстить? — спросил Хюг, который знал, что горцы не легко прощают обиду.

— Возможно. Ты будь настороже, имей всегда ружье наготове. Но я думаю, что Айртон придет сюда, чтобы узнать в чем дело. Он не меньше меня не любит лжи.

Сесиль не ошибся. На следующее же утро Сэнди Айртон пришел. Сесиль поднялся со своего бочонка, чтобы приветствовать его.

— Не выпьешь ли стаканчик? — предложил он.

Никакие запрещения не могли заставить горцев прекратить приготовление самодельного виски.

— Может быть после, — ответил гость.

Отказаться было бы кровной обидой, а согласиться он не хотел.

— Я пришел спросить тебя о моем Уилли, Берли Сесиль. Он говорит, что ты вчера тут выкупал его.

— На этот раз он говорит правду.

— Что же ты думаешь, что я не могу справиться с моими сыновьями сам, без вмешательства посторонних?

— Я не хочу говорить, что я думаю о твоих сыновьях, но ты не был здесь вчера. Сэнди Айртон, а не то ты бы сделал то же самое. Пойдем, я расскажу тебе все и покажу, как было дело.

Он повел гостя в шалаш и велел Хюгу пустить машину и добыть искру. Айртон был, повидимому, очень заинтересован, и хотел бы многое спросить, но сдержался, и не сказал ни слова одобрения.

После того, как опыт был показан, Сесиль рассказал, как Уилли пытался разбить стекло.

— И притом он не сделал этого открыто, а повернувшись спиной, — прибавил он. — Это грязный поступок, Сэнди Айртон, такой же, как поджечь у спящего созревшую рожь. Это самое страшное преступление в долинах, потому что источник существования жителя горной долины в его поле.

— Я выдеру его. когда вернусь домой, — сказал Сэнди Айртон, — в нынешние времена трудно стало справляться с мальчиками.

Это можно было считать извинением, и с тех пор. как существовали Айртоны и Сесили, это были первые более или менее дружелюбные слова, которыми они обменялись.

Отец Хюга не хотел остаться в долгу.

— Ты, кажется, школьный попечитель? — спросил он, зная, что Айртон был сторонником образования и был одним из трех грамотных людей в долине.

— Да, хотя выборов уже не было два года.

— Я вот о чем думал. Урожай хорош, — что, если бы взять на зиму учителя и снова открыть школу?

— Как! — удивился Айртон, — ты всегда был против школы.

— А теперь я за нее.

— Из-за этой штуки?

Он презрительным кивком указал на машину, которая ему в сущности очень понравилась.

— Может быть. Во всяком случае я сам не пойду в школу, — ответил резко Сесиль. — Твоим мальчикам ученье бы не повредило.

Сесиль пожалел об этих словах, как только произнес их, и быстро прибавил:

— Да и никому из детей она не повредит. В долине есть еще пять человек, которые согласятся платить.

Айртон рассердился на замечание о его сыновьях, но поправка Сесиля смягчила его.

— Что касается меня, — сказал он, — я всегда голосовал за школу; это другие тормозили дело.

Атмосфера сгущалась. Оба они чувствовали это и старались сдерживаться. Берли Сесиль промолчал.

Айртон продолжал — Ты говоришь, шестеро будут платить?

Сесиль назвал имена.

— Так я поговорю с другими попечителями. Урожай действительно хорош, но я предупреждаю тебя, — в школе твой Хюг и мой Уилли встретятся.

— Я думал об этом. Ни одному из них не повредит, если они и подерутся, если только будут драться честно. Мальчик должен уметь заботиться сам о себе. И мой сын не спасует перед твоим, Сэнди Айртон.

— Так.

Они пристально посмотрели друг на друга.

— Я ухожу. Берли Сесиль.

И Сенди Айртон ушел.

— Он все-таки не выпил, — пробормотал горец, глядя ему в след.

Это доказывало, что Айртон не хотел дружеских отношений.

Когда в долине распространился слух, что и Айртон и Сесиль высказались в пользу школы, другие присоединились к ним. Было решено, что попечители должны приискать учителя как можно скорее.

Тайный винокур Берк, который пользовался своим уменьем читать и писать только для того, чтобы изыскивать средства получше провести акцизных чиновников, говорил:

— По моему, здесь мальчикам образование не нужно. Каждый знает свою землю, и земли хватает на всех. Вовсе не надо учителя с дипломом и со всякими штуками. Постарайтесь найти молодую учительницу, — она за те же деньги останется у нас три месяца вместо двух; жить и кормиться она будет у учеников по очереди. Я могу взять ее к себе на первый месяц.

— Я стою за все самое лучшее. — сказал Айртон, — в учении, как и в разведении свиней. По моему, лучше меньше, да лучше. Все же в том, что ты говоришь, Берк, есть доля правды. Нечего нам платить за те науки, которым наши мальчики не будут учиться.

Айртон сам отказал бы себе во многом, чтобы иметь учителя получше, но он знал, что жители долины были слишком бедны, чтобы дорого платить. Выбор учителя был поручен ему и он старался считаться с желанием остальных.

Рожь была уже снята, пшеница созрела и варенье было, уже сварено, когда Айртон объявил об открытии школы. Никто, кроме трех попечителей, еще не видел учительницы, но было известно, что она приезжает на десять недель. Это доказывало, что учительница была дешевая, так как вся плата, которую община могла предложить, была 140 долларов.

В день открытия школы на дрожках Айртона приехала учительница. У школы собрались все дети, а также и большинство родителей. Вид прибывшей вызвал всеобщее удивление. Она была маленькая, хрупкая, и хотя одета очень просто, привлекательная и даже хорошенькая.

В день открытия школы приехала учительница. У школы собрались все дети, а также и большинство родителей.

Крэм Айртон толкнул своего брата.

Пушистые волосы! — сказал он. — Я слыхал, что девушки с пышными волосами бегут на танцы, как собака, которой свистнули.

Олли Айртон ухмыльнулся.

— Мы с Уиллем уж будем ходить в школу!

Хюг слышал этот разговор, и будь он один, он бы схватился с Олли, но его отец тоже слышал и только сжал губы; поэтому Хюг смолчал.

Мисс Фергюсон легко спрыгнула с дрожек. Она не знала никого, кроме попечителей, и чувствовала, что публика настроена критически и даже, пожалуй, легко могла стать враждебной. Тем не менее, не видно было, чтобы она робела.