— Ты хочешь мне про это рассказать? — нежно спросил я.
— Нет, но, насколько я понимаю, у меня нет выбора.
Она неожиданно села и свесила ноги с кровати.
— Уж коли я должна поведать тебе о своем темном прошлом, Эл Уилер, я этого не сделаю, лежа голой рядом с тобой в постели.
Она поднялась рывком.
— Где твой халат? Тут холодно.
— В стенном шкафу, — ответил я. — Там рядом висят две штуки, один надену я, хорошо?
— Ты держишь два халата в одном шкафу? — Она бросила на меня восхищенный взгляд и покачала головой. — Мне ни разу не доводилось видеть квартиру, так хорошо приспособленную для соблазнения! Это не может быть просто хобби, для тебя это дело жизни.
— Принеси халаты, — взмолился я.
Через пять минут я сидел на кухне, респектабельно облаченный в халат, и наблюдал за Кэй, выглядевшей тоже весьма солидно в другом халате; она варила нам кофе. После того как все было готово, Кэй уселась напротив меня за небольшим столиком и притворилась, что ее нет.
— Не могла же ты полностью позабыть историю своей жизни? — произнес я ворчливо. — Ты не так-то долго живешь на свете!
Она отпила кофе и плотнее завернулась в халат.
— Переход оказался немного неожиданным, дорогой, только и всего, — негромко произнесла она. — Вроде бы я только что лежала рядом с тобой и наслаждалась каждым моментом нашей близости, а вот я уже сижу перед тобой, готовая сделать заявление копу, который лишь отдаленно похож на того парня, с которым я всего пару часов назад нырнула в постель. Все это страшно запутывает.
— Этот преданный своему делу доктор, — холодно заговорил я, — молодой, застенчивый, которого все любили. У меня точно такая же реакция на его убийство. Я смущен, я окончательно запутался, потому что я до сих пор ни капельки не приблизился к решению этой загадки, к обнаружению его убийцы.
— Ладно, — вздохнула Кэй, — только я никак не возьму в толк, какое отношение имеет история моей жизни к смерти Боба Марша.
— Я тоже, пока я ее не выслушаю.
— Обещай: ты никому ничего не расскажешь, если это только не связано с поиском твоего убийцы? — пробормотала она.
— Конечно.
— Я была единственным ребенком, — заговорила Кэй бесцветным голосом. — Моей матери было уже сорок, когда я появилась на свет, но это не сделало меня любимым дитятей, как ты понимаешь. Я не была нужна ни отцу, ни матери, обуза, с которой они мирились, но к которой никогда не были привязаны. Я бы не стала об этом упоминать, но это важно из-за последующего.
— Понятно. Все правдивые истории жизни довольно безрадостные, если можно так выразиться. Спроси любого копа.
— Вики Ландау была моей соседкой по комнате в колледже, — продолжила Кэй, — и с самого начала у нас с ней завязались прекрасные отношения. Она была без ума от своего отца, буквально боготворила его! Постоянно без умолку говорила о нем, какой он умный и добрый, какой блестящий психиатр и как ее любил. Полагаю, что именно последнее доконало меня, ведь я-то не видела настоящей любви ни от отца, ни от матери и, возможно, из-за этого жаждала любви сильнее всего на свете.
Кэй выпила еще немного кофе, поправила на переносице свои тяжелые очки, поскольку других поводов прервать повествование не нашлось. Вздохнув, она продолжила:
— Весь первый год в колледже я слушала нескончаемые рассказы Вики о ее блистательном, умном, красивом отце, который ценил ее больше всего в жизни, и я с наслаждением все это впитывала в себя! Слушая восторженные речи Вики, я воображала, будто это мой собственный отец, а она является дочерью нудного стареющего маленького толстяка, который жил в нашем доме.
Потом Вики как-то спросила меня, не хочу ли я пожить какое-то время в их доме на летних каникулах. Я думала, что умру от восторга! Ты должен не забывать, Эл, что мне было всего лишь восемнадцать лет и я была невероятно наивной. Моя мать, слишком старая и равнодушная ко всему, не находила в себе сил, чтобы проявить ко мне хоть какой-то интерес, и мое появление в доме, пожалуй, всегда было в тягость моим родителям. Я всего пару раз куда-то ездила с моим двоюродным братцем, который моложе меня на год-два, этакий усыпанный веснушками юнец, но и он утрачивал ко мне всякий интерес, как только у меня подходили к концу деньги и я не могла ему больше покупать леденцы. Едва ли стоит упоминать о том, что несколько раз Вики заочно устраивала для меня свидания, но парни никогда на них не являлись. Может, и к лучшему, ведь я всегда носила очки.
Так или иначе, но я поехала погостить у Вики в доме на Лонг-Айленд. Надо ли говорить, что он был гораздо больше и импозантнее нашего. Но самым поразительным оказалось то, что в реальной жизни доктор Ландау был точно таким, как его описала Вики. Воистину поразительный человек с прекрасными седыми волосами и умным сатанинским лицом, от одного взгляда на которое у меня пробегали мурашки по спине.
В то время его жена была тяжело больна, фактически она была настоящим инвалидом. Когда я приехала, меня ей представили, после чего я ее больше ни разу не видела, так что она казалась совершенно нереальным существом. Вики, естественно, сразу же заявила, что мы втроем будем все время находиться вместе, и ее отец, казалось, не возражал против моего присутствия. Мы ходили гулять и купаться, загорали на пляже. Прошла неделя, и Вики спросила, почему бы мне не остаться еще на недельку, я едва не сошла с ума от радости! Это произошло где-то на второй неделе моего пребывания там…
На мгновение голос Кэй дрогнул.
— Вики надо было попасть к дантисту, а это означало поездку в Манхэттен, она настояла на том, чтобы я оставалась дома и позагорала на пляже, потому что день был страшно жарким. Отец отвез ее на вокзал, я же действительно отправилась купаться. Через час я возвратилась назад и встретила его в холле. Он отпустил пару шуток о том, как все молодые парни на пляже посходили с ума при виде таинственной блондинки в великолепном модном купальнике, которая пришла купаться в одиночестве. Все это было забавно, но меня несколько насторожило странное выражение его глаз, которыми он как бы ощупывал меня. Так или иначе, я тут же поднялась к себе в комнату и приняла душ.
Кэй достала сигарету из пачки, я обратил внимание, что рука у нее слегка дрожала, когда она закуривала.
— Он поджидал меня, — продолжила она каким-то удивительно тусклым голосом. — Сидел на моей постели, дверь была уже заперта изнутри, когда я вышла из ванной. Все, что до того момента я знала о сексе, было строго теоретическим, да и вообще это не могло произойти с отцом моей лучшей подруги! Но вот он стоял, глядя на меня какими-то жуткими, как мне показалось, глазами, а я дрожала перед ним совершенно нагая, даже без полотенца на плечах. «У тебя весьма привлекательная фигурка, Кэй!» — пробормотал он, схватил меня за плечи и бросил на кровать.
Кэй неожиданно принялась с большим интересом изучать кончик горящей сигареты.
— Это было грубо, отвратительно и скоро закончилось, — холодно продолжила она. — Перед тем как уйти из комнаты, он заявил, что не сомневается, что я умная девочка, которая не станет никому рассказывать о нашем секрете, потому что кто бы мне поверил?
На следующее утро я под каким-то предлогом возвратилась домой.
Меня мучили ночные кошмары, пока я не убедилась, что не забеременела. Тут и каникулы подошли к концу, так что я возвратилась назад в колледж. То, чего я не предвидела, была реакция, которая у меня теперь возникала каждый раз, когда Вики начинала рассказывать очередную историю про своего потрясающего папеньку. Через несколько недель мои нервы окончательно сдали… Однажды вечером она завела особенно душещипательный рассказ о том, как ее несравненный папенька настолько любит все живые существа на свете, что рыдал как младенец, когда им пришлось усыпить своего старого пса.
Тут я не выдержала! «Он ни разу даже не вздохнул, когда фактически уничтожал меня», — сказала я ей. Она потребовала объяснить, что именно я имела в виду, и тогда я выложила ей всю историю, не пропустив ни одной подробности. Когда я закончила, она осатанела, схватила нож для разрезания бумаги и накинулась на меня. Я закричала во весь голос. К тому времени, как кто-то влетел в комнату, я была вся в крови, думая, что умираю. Но рана, благодарение Богу, оказалась поверхностной.
