Диана взглянула на свой дом — само совершенство, но на самом деле это только пустой дом, в котором кроме прислуги (пять человек) никто и не живет. И то, что она здесь, ничего не меняет. Но сама причина ее появления здесь отнюдь ее не радовала и за это она отыграется на Рико. Не говоря уже о Гаусте.

Рикардо Де ла Круз отличался своей изобретательностью. Он вышел из самих низов, и благодаря этому только закалился. Вечная борьба за выживание среди этой серой толпы делает победивших ее мальчиков настоящими мужчинами, хотя и немного жестокими и циничными. Но управлять такими мужчинами, подчинять их своей воле всегда доставляло Диане своего рода удовольствие. Знание того, что ты выше их, еще раз напоминало ей, что она победила. Но это никогда не значило, что это доставляет ей радость.

И сейчас Рико переступил черту, которой она его ограничила.

— Пусть лошади немного остынут, я спущусь через полчаса.

Она поднялась в дом. «Пусть я и вышла замуж, но я точно не пойду к Рико в платье» — подумала Диана презрительно.

— Seсor…

— Que?.. — Рико раздраженно посмотрел на своего помощника, который вошел так не вовремя и теперь приходится все начинать с начала.

— Seсor…

— Он хочет сказать, что у тебя посетитель. Buon giorno, Riko.

— Diana?.. Buon giorno, Diana! Godo di verderla! — на его лице изумление сменилось фальшивой улыбкой, а в глазах застыл еле заметный страх.

— Кто это? — Диана кивнула на перепуганную девушку, сидящую подле Рико.

— Моя новая пассия.

— Я не думаю, что ей это нравится.

— А кто ее спрашивает? Я купил ее сегодня утром. Вот только сейчас появилось время заняться ею.

— Откуда она?

— Не знаю, меня это не волнует.

— Она все еще девственница?

— Это не твое дело, Диана.

Он осекся, увидев ее глаза.

— Здесь все мое дело, Рикардо.

Рикардо… Она называла его так очень редко и он знал, сейчас это не предвещало ничего хорошего. Он решил не спорить.

— Да, ее только привели.

Диана подошла вплотную к девушке. Та смотрела на нее отрешенным взглядом запуганного животного и пятилась, наверняка побаиваясь очередных побоев. Ее лицо напоминало азиатское, либо индейское — Диана не могла определить из-за опухшей щеки, грязных потеков и слез.

— Кто ты? — спросила она по-индийски.

Девушка промолчала, но подняла на нее недоуменный и молящий взгляд из-под полуопущенных век. Диана повторила свой вопрос на китайском и японском, потом начала поочередно перечислять все знакомые ей индейские племена.

— Чироки…

Голова девушки неистово затряслась, утверждая ее принадлежность племени.

— Хорошо — сказала Диана, на ходу вспоминая их наречие. — Я доставлю тебя домой.

Глаза девушки засветились надеждой.

— Что ты ей сказала?

— Что она отправляется домой.

— Я этого не позволю. Ты никогда раньше не вмешивалась в мои личные дела, Диана, а этот лакомый кусочек…

— Заткнись, Рикардо, или будешь молчать вечно.

С его лица сбежала вся краска. Это было видно, даже несмотря на его темную кожу.

— Ты прав, раньше я никогда не вмешивалась в твою личную жизнь, но и ты раньше этого не делал — она повернула голову к двери, — Ричард.

Он вошел так же тихо, как и сама Диана, но вызвал в душе Рико меньше страха.

— Ричард, отвезешь эту девушку… — Тут она повернулась к не сводящей с нее глаз девушке и заговорила на ее наречии. — Как тебя зовут?

— Вагономин.

— Почему?

— Моя мама умерла, родив меня.

Диана кивнула.

— Вагономин, этот мужчина, — она кивнула в сторону Ричарда, — доставит тебя домой. Сейчас ты пойдешь с ним. Не беспокойся.

— Хорошо.

— Теперь тебе ничего не грозит.

— Ты ман-го-тэйзи, в твоих глазах горит ишкуда. Я буду просить Великого Духа, чтобы так оставалось всегда. Мой отец вождь племени, тебе всегда будут в нем рады.

Она опустилась на колени, выражая свою благодарность.

— Встань.

Девушка поднялась, неловко натягивая на себя остатки платья.

Диана протянула руку Ричарду, и тот немедленно передал свой плащ, который она накинула на хрупкие плечи девушки.

— Ричард, позаботься о том, чтобы девушка была доставлена в свое племя.

— Конечно. Пойдем. — обратился он к девушке на ее языке.

Рико смотрел вслед удаляющейся диковинке и проклинал в этот момент и свою трусость перед Дианой, и ее саму.

— Так что же все это означает, Диана?

— Что за тон, Рикардо? — в свою очередь спросила Диана, садясь напротив него в кресло и медленно стягивая перчатки.

— Прости, вырвалось.

— Я так и думала — сказала она, бросая перед ним одну перчатку и хладнокровно снимая другую.

— Что нового в Неаполе? — спросила она как бы невзначай, но при этом не отрывая взгляда от своих пальцев, медленно снимающих перчатку.

— Практически ничего — сказал он, слегка заикаясь.

— Моя прибыль уменьшилась в последнее время. Немного, но все же…

Вторая перчатка очутилась возле первой.

— Я все объясню…

— Не нужно. Я слышала, ты завел новых друзей, Рикардо. Они совсем мне не нравятся, даже не знаю как их назвать, чтобы по приличнее…

Он никак не мог понять, к чему она клонит, а она тем временем начала поигрывать охотничьим ножом, невзначай оказавшимся у нее в руках. Она до сих пор не смотрела не него.

— Что ты можешь сказать мне об Энтони Олбрайте, Рикардо?

— Он… Я доставил его одному человеку. Ты же знаешь, что я и раньше этим занимался, не знаю, почему тебя это так заинтересовало. Разве что он был нужен тебе? Господи, прости, я не знал, но…

— Он мой муж Рикардо.

У него засосало под ложечкой, когда до него дошла вся суть сказанного.

— Мадонна, я не знал, но…

Лезвие мелькнуло в воздухе и вонзилось в стол меж расставленных в стороны пальцев. Рико судорожно сглотнул, хотя и пытался все это время держать себя в руках. С Дианой никогда не знаешь, чего ждать, тем более, что ее лицо не выражает никаких эмоций.

— Какие могут быть НО, Рикардо?

Все. Это конец. Больше ему не на что рассчитывать, думал про себя Рико. Отдать ее мужа в руки… Это последнее, что он хотел бы сделать.

— Я не знал… Но я знаю, где его держат.

Успел он поспешно добавить.

Диана молчала.

Он ожидал, надеясь на то, во что уже не должен был бы верить — в ее доброту.

— Но знаешь, что хуже всего? — она не дела ему возможности ответить, она вообще его игнорировала. — Хуже всего то, что именно из-за тебя и твоей оплошности мне пришлось прервать свой отдых в Испании. — она помолчала. — Помнишь, как-то я сказала тебе: не кусай руку, которая тебя кормит?

— Д-да. — Хотя он понятия не имел, когда она ему такое говорила.

Диана покачала головой.

— Ты укусил уже дважды.

Она молчала, вытаскивая лезвие из стола и снова играя ножом.

— Ты вернешь все, что одолжил у меня.

— Конечно.

Он отвечал поспешно, дабы не злить ее больше.

— Но, дорогой мой, у тебя есть ровно неделя, чтобы вернуть все, конечно же прибавив к той сумме еще пятьдесят процентов «одолженного». Думаю мне не стоит говорить, что будет, если ты этого не сделаешь?

— Нет. — Его голос звучал отрешенно.

— Bueno.

Диана подошла к двери.

— Не кусай руку, которая тебя кормит.

— A rivederci, Diana.

Она устало улыбнулась и покачала головой.

— Addio, Riko.

Прощай… Это слово еще долго стояло у него в ушах, потому что теперь он мог применить его и в своем словарном запасе. Прощай мир живых…

Четыре с половиной месяца он скитается из города в город, из страны в страну. Четыре с половиной месяца он пытался забыть, заменить, но так и не смог. Он хотел быть со своей женой. Хотел видеть ее ежесекундно. Даже те роковые две недели, когда из-за недомолвок и недопонимания начал рушиться их брак, он чувствовал себя лучше — тогда он хотя бы видел ее.