— Как знаешь…
Такси сделало поворот на асфальт, и там, впереди, в каких-то ста метрах по ходу движения машины, Шагабасу Санатовичу бросилось в глаза странное, необычное оживление на дороге. Он сразу увидел все — и толпу возбужденных людей, и милицейскую «Волгу» на обочине, старшего лейтенанта Бычкова возле «Волги», и какого-то мужчину рядом, указывающего рукой в сторону речки. Чувство тревоги, которым, казалось, был насыщен воздух, охватило Шамилова.
Не раздумывая, он увеличил скорость и остановил такси за милицейской «Волгой», едва не коснувшись ее бампером.
— Шамилов! Ко мне, в машину! Быстро! — крикнул Бычков. Его сейчас не удивила, не озадачила та, на первый взгляд странная ситуация, в которой он увидел Шамилова, сидящего за рулем автомобиля с клеточками на бортах.
Шагабас Санатович распахнул дверцу, на мгновенье задержался, словно оценивая что-то, и, выдернув ключи зажигания, быстро пересел в машину к Бычкову.
Двигатель уже работал. Рядом со старшим лейтенантом сидел тот мужчина, на которого Шамилов обратил внимание издали, на повороте. Теперь он узнал его — это был шофер Талгарского райотдела милиции Вячеслав Алексеевич Залкин.
— Скрылись вон в том переулке, направо, — Шамилов взглянул на Залкина, еще не понимая, о чем он говорит, что тут происходит.
— Трое хулиганов, у одного — ружье. Стреляли на улице, — продолжал тот, не отрывая глаз от переулка, к которому приближалась «Волга». — Хотел звонить к себе в отдел, а тут вы…
Вячеслав Алексеевич не успел договорить…
— Пригнись! — Крик Бычкова слился с хлопком выстрела, и в то же мгновенье тяжелый заряд картечи ударил в обшивку машины, чуть ниже бокового стекла.
— Быстро! Берем! — Игорь Алексеевич легко выскочил из-за руля, бросился вперед и услышал топот бегущих поодаль Шамилова и Залкина. В глубине переулка они увидели тех троих: двое в нерешительности медленно отходили к забору ближайшей усадьбы, бросая взгляды на третьего, словно приглашая его следовать за собой. А тот, укрывшись за рекламным щитом, судорожно выворачивал карманы.
Рядом стояло ружье…
«Ищет патрон… Ищет патрон… Успеет зарядить или нет… Может успеть…» Секунды текли медленно, томительно, и Игорю Алексеевичу казалось, что им не будет конца, и не будет конца тем десяти-пятнадцати метрам, которые отделяли его от преступника, полускрытого щитом с изображением краснощекой девчушки, с наслаждением пьющей томатный сок… В это время парень, яростно толкнув ружье, стремительными прыжками кинулся к забору, за которым в чьем-то запущенном саду, заросшем по пояс травой, укрылись его дружки.
Все остальное заняло минуты.
…Когда через плотную стену любопытных их выводили на дорогу, Игорь Алексеевич улыбнулся усталой улыбкой и полушутя-полусерьезно заметил:
— Пассажиров у нас многовато, Шаке. Без твоего такси не обойтись. Подгоняй, повезем с комфортом.
Н. Шапченко
ХРОНИКА ОДНОГО ДНЯ
Июльская ночь… Если на рыбалке, так она, вроде, и быстро проходит. Пока сготовишь уху, то да се, не успеешь оглянуться — зорька: пора бросать закида. А здесь, на пункте ГАИ, медленно минуты идут, ох, как медленно…
К вечеру будто успокоилась дорога, а чуть стемнело — опять пошли «ШД»… «АТЖ»… И все в одну сторону… Пятница.. С ночевой едут… На рыбалку… Но вот и эта цепочка оборвалась. Двенадцатый час… Уснула Алексеевка. Темно.
Тихо… Не любит Шагабас Санатович эти ночные дежурства.
Дорога пустынна, безмолвна, — чувствуешь себя как-то не у дела, словно и не нужен ты здесь…
Редко приходится останавливать машину в такое время — мало их, да и причин нет обычно. Но вот эту все-таки придется остановить. Ну и жмет! Домой, видно, торопится. Забыл обо всем на свете…
Шагабас Санатович вышел на дорогу, собрался было взмахнуть жезлом, но водитель и без того тормознул и остановил свой грузовик как раз напротив будки ГАИ. Хлопнула дверца кабины. Шофер торопливо подошел к Шамилову.
— Товарищ лейтенант… — Потом всмотрелся в лицо, хлопнул по плечу. — Шаке, здорово! Вот не думал…
Это был Валентин Игнатченко. Раньше он служил во взводе инспектором, потом уволился, ушел в автобазу.
— Привет, Валентин! Что случилось? Раньше лихачей ловил, а теперь сам нарушаешь?
— Как ты мог подумать такое, Шаке! С моей-то выучкой! Дело в другом. В двенадцати километрах отсюда — я по спидометру засек — парень на асфальте… Мертвый… Сбит, наверное…
Шамилов застыл от неожиданности, машинально перехватил жезл и спросил:
— А ты уверен, что он мертв?
— Готов, — шофер обреченно махнул рукой. — Пульс щупал… Остановился я возле него, гляжу — молодой такой… Черноволосый. В руке коробка спичек зажата, рядом «беломорина» валяется. Закурить хотел, наверное…
Последние слова водителя лейтенант услышал уже на ходу, размашисто шагая к рации.
— Вы его сразу увидите, — крикнул вдогонку Игнатченко. — Там я самосвал остановил.
Тревожные слова полетели в эфир, и, вспугивая тишину ночи, со своих стоянок на темную ленту дороги ринулись служебные машины и мотоциклы. Они спешили из Талгара и Алма-Аты, и щемяще больно, сообщая о беде, разносились по придорожным селеньям сигналы «неотложки». Машины мчались туда, где в свете фар груженного гравием самосвала лежал на асфальте человек, зажав в застывшей руке коробку спичек.
* * *
Развод приближался к концу. Георгий Антонович, как обычно, подвел итоги работы за неделю, дал инспекторам указание на дежурство и перед тем как отпустить людей на посты, попросил их внимательно выслушать последнее сообщение.
— Вы знаете, на участке дороги Алексеевка-Чилик неделю назад погиб человек. Расследование ведет уголовный розыск райотдела, но результатов пока нет никаких. Ясно только, что происшествие связано с двухколесным мотоциклом. Обнаружены следы шин…
Майор оглядел примолкших инспекторов и остановил взгляд на Бычкове.
— Это все я вам к тому говорю, что с сегодняшнего дня нам поручено включиться в розыск, а заниматься этим будете вы, Бычков, и товарищ Матасов. Сейчас вы оба отправляйтесь в райотдел и посмотрите документы, какие у них там есть… Вот так…
— А всем остальным, — Георгии Антонович обвел взглядом собравшихся, — ни на минуту не забывать об этом! Будьте предельно внимательны. О всем подозрительном сообщать немедленно. Все.
Комната опустела. Георгий Антонович закрыл рацию в сейф, запер его и вслед за ушедшими мотоциклами выехал на своем газике на дорогу.
* * *
Хозяйственный двор бригады укрыт зеленой стеной могучих кряжистых карагачей. С тракта только и видны автомобильные весы у въезда, а все остальное — контора, склад, кухня с легким деревянным навесом, овощехранилище — там, за мостком, в тени… Безлюдно на дворе, спокойно.
У забора только двое ладят комбайн, нужда, видать, заставила уйти с поля, да повариха под навесом, скучая, вытирает посуду. Всего и народу…
Во двор въехала милицейская «Волга».
Женщина отставила в сторону стопку синих эмалированных мисок, не спеша вытерла руки о передник и поднялась навстречу приехавшим офицерам милиции.
— Сидите, сидите, пожалуйста, — жестом остановил ее Матасов. — Мы к вам по делу… Но знаете, было бы хорошо, если бы вы пригласили людей.
— Приглашать-то некого — все на помидорах. В обед бы пришли…
— Кое-кого можно найти. Весовщица, например, на месте, — заметил Бычков.
— Ну, Лену, разве… Она тут, на весах… Да, может, учетчик попадется. Бродил где-то здесь, только вот видела… — Повариха размашисто вытерла стол, сдвинула на край горку посуды и, накинув на плечи легкую голубую косынку, ушла на весовую.
— Дела… дела… — вздохнул Матасов и опустился на скамью рядом с Бычковым. Особых надежд на предстоящую беседу с колхозниками они не возлагали, но вместе с тем считали, что начинать следует именно отсюда, с этой бригады, потому, что вот там на асфальте, в каких-то тридцати-сорока метрах от весовой, все и произошло. Да, было поздно, очень поздно, люди не работали, вокруг тьма — хоть глаз выколи, но все же не исключено, что кто-то задержался в бригаде, допоздна ремонтировал трактор или машину, да и мало ли при каких обстоятельствах человек мог стать невольным очевидцем трагедии.
