– Куда ты дел их, негодяй! Грабитель гробниц!!

– Кого? Каких гробниц? О чем это вы?

– Ты прекрасно знаешь, Танкред.

– Понятия не имею…

– Отпираться бессмысленно.

– Отпираться в чем? Я не понимаю…

– Прекрати ломать комедию! – дю Понт вскочил и ожесточенно почесал темя, – проклятая жара…

– Я действительно ничего не понимаю, – я невинно разглядывал взъерошенного профессора.

Тот вопросительно посмотрел на следователя. Чиновник лишь молча развел руками.

– Вы даже этого не можете? – теперь ярость дю Понта обратилась на колониальные власти, – у вас средь бела дня крадут археологические ценности, а вы тут сидите и ничего не делаете!!

– У нас нет никаких доказательств – оправдательно пробормотал смущенный его напором следователь.

– Какие вам еще нужны доказательства?! Этот проходимец там был. Я видел его собственными глазами. Он заплатил ибн-Дауду за древности и бежал с ними. Если бы он не… – профессор снова почесался, – я бы схватил его с поличным, но он будто сквозь стены просочился…

Следователь попытался взять ход беседы в свои руки.

– Что вы на это скажете? – обратился он ко мне.

– А что я могу сказать, представления не имею, о чем говорит уважаемый месье дю Понт. Видимо он обознался…

Профессор побагровел и нервно подергал за узел шелковый черный галстук, подпиравший его накрахмаленный воротничок.

– То есть Вы отрицаете, что были в Каире и похитили какие-либо ценн… то есть древности? – уточнил следователь.

– Естественно отрицаю, меня же там не было.

Темпераментный галл окончательно вышел из себя.

– Куда ты девал саквояж, мерзавец!!!

– Убери руки!!

– Господа, что вы творите… Охрана!!!

Нас растащили по разным углам комнаты. Дю Понт тяжело дышал…

– Я все равно найду эти рукописи… Тебе их от меня не спрятать…

– Какие рукописи, профессор, вы явно перегрелись…

– Вы не представляете себе ценности любых рукописей, найденных в южной пустыне, – немного успокоившийся француз обращался уже к следователю, – и всю сложность их поиска там. Вы должны, вы обязаны, вырвать их из лап этого негодяя! Выясните у него, где саквояж!! Вырвите, выбейте, клещами и каленым железом вытащите из него сведения…

– Профессор! – несколько удивился и даже вроде как обиделся следователь, – у нас не испанская инквизиция…

– Я выражался фигурально… хотя к черту, мне плевать на методы, мне нужны рукописи! Достаньте их… Как хотите, но достаньте.

Дю Понт вырвался из рук все стоявших рядом жандармов, одернул костюм, и громко хлопнув дверью, вышел из комнаты. С потолка упало несколько кусочков штукатурки…

Следователь поглядел на потолок, потом на пол, хмыкнул и опустился на стул.

– Ну и что прикажете мне с вами делать?

– Может домой отпустить?

– Издеваетесь? – он страдальчески посмотрел на меня, – в камеру его, – скомандовал он жандармам.

Однако меня увели не в камеру, а обратно в лазарет, где я смог потратить остаток дня на размышления о своем будущем. Итак, саквояж со свитками и статуэтками исчез. Также стало ясно, что мадемуазель с бутылкой действовала не по поручению дю Понта. Хотя об этом можно было бы догадаться и так. Подобные выходки – не его стиль. Из хороших новостей – местная полиция не особо горит желанием связываться с иностранным гражданином и его тюремным заключением. Возможно, у меня есть еще шанс отделаться легким испугом… Однако где все же может быть саквояж? Если девица не замешана в махинациях дю Понта, то она могла прихватить саквояж, так сказать, из корыстных соображений. Бедняжку ждет серьезное разочарование… Меня, впрочем, тоже, наиболее вероятная судьба моих приобретений после того как она поймет, что ничего, что представляло бы для нее ценность там нет – быть выброшенными в Нил. Проклятье… Неужели все это было только ради того, чтобы статуэтка лишь подразнила меня и снова исчезла бесследно!

Должен же быть хоть какой-то выход? Вдруг саквояж подобрала полиция? Хм-м… Но тогда следователь должен был сделать разумные выводы из сегодняшней выходки Жиля, и поинтересоваться тем, что его коллеги подобрали в кабаке? Ну тогда я это скоро узнаю…

– Кофе? – следователь протянул мне фарфоровую чашечку.

Я задумался…

– Не бойтесь, он не отравлен, – засмеялся тот, – это только в шпионских романах месье Леблана героев постоянно угощают «наркотиком правды». Поверьте, при нашем финансировании даже лазарету не всегда хватает денег на йодовую настойку для заделки разбитых лбов и порезанных пальцев. Что уж тут говорить о дорогих препаратах… Так что берите, берите.

Я последовал совету. Напиток оказался весьма недурен.

– Понимаете, – продолжал тем временем следователь, – наш французский, хм… партнер, весьма эмоционально требует добыть из вас сведения о каком-то саквояже. Это очень невежливо с его стороны, что-то от нас требовать, но мое руководство дало прямое указание всячески содействовать миссии господина дю Понта, так что просто указать ему на его место мы, к сожалению, не можем.

Я сочувственно кивнул.

– С другой стороны господин Омар-эфенди весьма хлопотал за вас.

– Неужели?

– Естественно. Вы его гость и ему весьма неловко, что оно все так приключилось. Он поручился за вашу кристальную честность, и у нас нет никаких оснований не верить столь уважаемому человеку.

– Так что же вы от меня хотите? – поинтересовался я.

– Скажите честно, вы хоть как-то связаны с тем, в чем вас обвиняет месье дю Понт?

– У меня нет, и никогда не было ничего, что бы принадлежало месье дю Понту – совершенно честно ответил я.

– Ну вот и славно, – откинулся следователь на спинку стула, – я со своей стороны постараюсь уладить это дело как можно скорее.

– Буду премного благодарен.

– Однако, я бы попросил вас, естественно строго в частном порядке, а не от лица колониальных властей, как можно скорее покинуть территорию подмандатной зоны, – следователь внимательно посмотрел на меня, – нам было бы много легче общаться с месье дю Понтом если вас не будет в Египте.

Ну что ж. Все более или менее понятно, полиция не хочет лишних проблем и лишней работы. И для нее будет лучше, если я исчезну с их территории, и они честно смогут развести перед дю Понтом руками…

– Для этого мне надо будет, как минимум, выйти из тюрьмы – уточнил я, – но как только это случится, я обещаю, что приложу все усилия к тому, чтобы вы никогда больше меня не видели…

– Вот и хорошо, – следователь даже начал потирать руки от радости, – думаю, что к вечеру мы сможем уладить все формальности, и не позднее утра вам представится возможность исполнить данное обещание.

Трудно передать чувства охватывающие человека, когда за ним захлопываются ворота тюрьмы. Конечно, они сильно зависят от того где в этот момент человек находится – внутри или снаружи. Тем не менее, искренне желаю вам никогда подобных чувств не испытывать…

Я осмотрелся. Первое, что увидел – грузную фигуру Омара, торопливо шагавшую ко мне от автомобиля.

– Я так рад, так рад… – он обнял меня и потащил в машину.

– А я то как рад…

– Как тебя угораздило? Просто немыслимо, стоит отпустить европейца одного в город, как он немедленно вляпается в какую-нибудь историю… – Омар укоризненно покачал головой.

– У нас мало времени, – перешел я к делу, – следователь прямо намекнул, что мне стоит немедленно покинуть страну. А я не намерен этого делать, пока не выясню, что случилось с моим саквояжем… Кстати, спасибо, что поручился за меня.

– Знал бы ты, сколько мне стоило это поручительство, – вздохнул Омар, – у местной полиции аппетит голодной гиены. Просто не представляю, куда они тратят эдакую прорву денег… Так что ты говорил о саквояже?

Я изложил Омару суть произошедшего в заведении мадам Катрин. Омар внимательно слушал, покачивая головой и в особо драматичных моментах прищелкивая языком.