Первым делом я отправился в одежный ряд и после небольшого торга сменил основательно потрепанный костюм на продукцию каирских портных. Не то чтобы я был лицом похож на египтянина, но при достаточной запачканности физиономии и разумном подходе к наматыванию чалмы на меня вполне могли не обратить внимания. Могу поспорить, дю Понт первым делом обратится к властям. И те, естественно, начнут искать европейца…

Предчувствия меня не обманули. На полпути в Александрию поезд остановила банда, по-другому назвать этот коллектив я не могу, лиц в мундирах местной колониальной жандармерии и устроила бурный и длительный досмотр… Официально искали европейца в белом костюме, фактически каждый жандарм по мере сил старался обеспечить себя и свою семью доходами, дополняющими более чем скромное жалование туземного блюстителя порядка. Несколько белых начальников благоразумно держались поодаль, брезгливо наблюдая за происходящим.

Когда процесс достиг закономерного результата – искомый европеец найден не был, а отступные с пассажиров за все мыслимые и немыслимые нарушения ими колониального правопорядка были получены – поезд возобновил свое движение в Александрию.

– Этот отпрыск шакала и скорпиона сдал тебя французу, который заплатил больше! – Омар в ярости ударил кулаком по углу столика.

– Угу, – я отхлебнул кофе, и кивнул головой.

– Он еще пожалеет, – пообещал Омар, – достойные люди так дела не ведут.

Я снова кивнул головой, не отрываясь от кофе.

– Однако француз поднял много шума, тебе стоит уехать как можно быстрее.

– Сначала мне нужно выяснить, где они откопали эти вещи.

– Мои люди сами все узнают, тебе незачем торчать в Египте. Полиция объявила награду за твою голову.

– Никогда не думал, что моя голова стоит так дорого, – улыбнувшись, я отставил пустую чашечку.

– Не стоит искушать судьбу…

– Хорошо, я уеду, но рассчитываю, что ты выполнишь свое обещание узнать, где этот проходимец откопал свитки и статуэтку.

– Можешь не сомневаться, – Омар утвердительно закивал головой, – а теперь тебе нужно отправиться в порт, в заведение мадам Катрин, там ты встретишь капитана Пруэля, который без лишних вопросов возьмет тебя на борт и перевезет на Крит в обход таможни.

Снова приняв европейский вид, и не расставаясь с саквояжем, я направился в указанное место. Оно оказалось весьма шумным и совершенно не восточным. Обычное портовое заведение без излишних претензий.

– Я ищу капитана Алекса Пруэля, – обратился я бармену.

Тот приподнял бровь.

– Который все знает? Пока я его не видел, но вроде он в городе, можете его подождать, если не торопитесь.

– Пожалуй, я подожду, – я оглядел заполненный матросами, девицами неопределенных занятий и вполне определенного поведения и прочей портовой публикой зал.

– Что пить будете?

Темно… Жестко лежать… В гостинице же вроде были нормальные матрасы… Странно… Откуда в приличном отеле эти решетки на окнах? Почему темно? Где я вообще? Голова… однако, похоже большая шишка… Что это? Где я?!! Почему дверь заперта, откройте немедленно! Эй, ты, за окошком, немедленно открой дверь, я тебе говорю… Что значит кто я? Я иностранный гражданин… я требую прокурора, нет, адвоката… да открой же дверь, болван… Что значит, как я сюда попал? Не помню… Проклятье, я действительно не помню! Ничего не помню…

Так, надо сосредоточиться. А шишка на макушке приличная, и болит при этом… До чего же нары неудобные. Надо сосредоточиться…

Так, я сбежал от людей дю Понта. Это помню. Потом говорил с Омаром, и он послал меня в портовый кабак. Зачем? Ведь зачем-то же послал? Ах, да, я должен был с кем-то встретиться. С кем? Не помню… голова как пустое ведро… О, вспомнил, с каким-то капитаном. Он должен был взять меня на борт. Встретился я с ним или нет? Не помню… Закройте дверь, свет слепит, он слишком яркий… Какой следователь? Где? Куда вы меня ведете?

Я же сказал, я не помню! Ничего не помню. Какие украденные древности? У кого?! У меня?!!! Где!!!? Ничего я не спрятал… Вот так и не спрятал. Если найдете что, скажите. Не знаю никаких древностей. Я иностранный гражданин, я требую адвоката. Ни на какие вопросы я отвечать не буду…

Какой доктор? Не знаю я никакого доктора. Уберите от меня этот стетоскоп и не размахивайте передо мной пальцами… Я прекрасно вижу, сколько их у вас… Эй, вы, перестаньте стучать меня по коленкам… Я тебе говорю… Какое сотрясение? У кого?! У меня? Какого мозга? Да оставьте вы меня в покое, куда вы меня все время тащите? Эй, ты, в белом халате, убери шприц немедленно… Я тебе говор… гово… рю…

Не скажу, что Александрийский тюремный лазарет комфортабельное место. Но все же получше, чем камера. Даже матрасы на койках есть. Немного придя в себя, я начал вспоминать, что же произошло. События проступали медленно и по частям, но постепенно картина восстанавливалась.

– Что пить будете?

Заказав что-то, я отправился искать свободный столик в не слишком заметном месте.

– Эй, ученый!

Я остановился. Один из посетителей в белой рубашке и цилиндрическом кепи, дополненными широким синим кушаком и аляповатыми эполетами, приветственно махал рукой из дальнего угла.

Аджюдан Жослен Лярош. Как же помню, помню. Мы с ним ехали в Александрию.

– Какими судьбами?

– Да вот, задержались в городе, а у меня как раз очередь на увольнение. Все лучше, чем в пустыне.

– Ну, это без сомнений. Можно сказать вам повезло.

– Еще как, виски будете? Оно здесь отвратительное, но другого нет…

– Господа угостят даму шампанским? – возле столика появилась накрашенная девица.

– Если даму устроит красное вино, то угостим, – практично заметил Лярош, придирчиво оглядев девицу от перманента до каблуков.

Она недовольно надула губы, но заняла место за нашим столиком.

– Жозефина, – представилась девица, – но вы можете называть меня Жози…

– Очень приятно, – заметил Жослен, разглядывая как по волшебству появившегося официанта.

В заведение ввалилась очередная партия матросов в широченных клешах и бескозырках с красными помпонами.

– Это с «Жанетты», – поморщился Лярош, – опоздали, теперь наверстывают…

– В смысле?

Легионер, снисходительно взглянув на меня, пояснил.

– Матросы с флагмана «Жанна д'Арк», пришедшего вчера. Пока их коллеги с других кораблей гуляли, они были в море. Теперь рвутся наверстать упущенное, пока визит не кончился…

Наверстывали «жанеттовцы» весьма решительно. Не прошло и четверти часа, как у них завязалась горячая перепалка с кучковавшимися в углу британцами. Уже через пять минут дискуссия между представителями союзных флотов закономерно эволюционировала в рукоприкладство. Памятуя еще с армейских времен о том, насколько быстро темпераментные южане склонны превращать мордобой в поножовщину, я решил, что капитана Пруэля стоило бы подождать в другом месте. Тем более, что близкое общение с полицией в мои планы никак не входило.

– Так быстро уходишь? – на лице Жозефины появилось растерянно-недовольное выражение.

– Извините, мадемуазель, я спешу…

Она задумчиво вертела в руках початую бутылку красного вина.

Я поднялся из-за столика и, держась возле стены, направился к выходу. Боковым зрением я заметил что-то странное. Оглянувшись я увидел сухопарого человека к хорошем костюме, он подмигнул кому-то за моей спиной и, отступив на шаг в сторону, скрылся за пилоном. Могу поклясться, это должно брат-близнец моего старого знакомца Адриано. Но у того не было братьев, только сестры… Уже второй раз. Сначала на цеппелине перед катастрофой, теперь здесь. Положительно такие видения не к добру, может, стоит показаться доктору?

Драка стремительно набирала обороты и распространялась по залу. В ход уже пошли посуда и мебель, как и ожидалось, французы достали ножи, британцы тоже не отставали… На улице раздался характерный свист. Надо срочно отсюда выбираться. Через пару минут здесь будет полиция, и вот тогда у меня начнутся действительно серьезные проблемы.