Уворачиваясь от периодически пролетавших мимо предметов, я уже почти достиг черного хода. Сзади донеслись быстрые шаги. Я обернулся. Жозефина. Интересно, зачем ей бутылка от красного вина?

Пощупав шишку на темени, я понял, зачем она была ей нужна… Спасибо прижимистости Жослена, будь это шампанское, я бы так легко не отделался. Череп у меня все-таки не чугунный…

Я сел на кровати. Меня не оставляло ощущение, что я забыл что-то важное… Саквояж!! Конечно! Когда я вошел в заведение он определенно был со мной. Когда меня пригласил Лярош, я оставил его под столом. Что было потом? Кажется, уходя, я взял его с собой… Но вот что сталось с ним позже?

Ну что ж, подведем итоги. Мало того, что я потерял все приобретенные мной свитки и статуэтку, я еще и оказался под стражей с весьма туманными перспективами на будущее. Колониальное правосудие всегда и повсеместно отличалось суровой решительностью и отсутствием излишнего внимания к мелочам. И меня это никак не радовало… Съездил, называется, в отпуск.

Нет, формально, я, конечно же, поступил, далеко не безупречно. С точки зрения колониальных властей я был «расхитителем великого прошлого итальянского народа» (не совсем, правда, понятно какое отношение к итальянскому народу имели египтяне, но Муссолини, видимо, лучше знать). Хотя с другой стороны я фактически спасал эти рукописи от мрачной перспективы упокоения в недрах парижских или римских музеев. Достаточно посмотреть на судьбу раскопок в Долине Царей. До ученого сообщества дошли лишь смутные упоминания о находках практически нетронутых античными и средневековыми грабителями погребений. И все. Никаких подробностей, никаких отчетов – «доримская история Египта не является приоритетной для нашего внимания», как заявил дон Виченцо Моретти – куратор археологических раскопок в Египте. И все… Золотые маски, мумии, папирусы – все это бесследно скрылось в подвалах музеев в ожидании тех времен, когда археология в Италии перестанет быть столь тесно связана с политикой.

Нет, я с большим уважением отношусь к тому, что делают итальянские археологи в Карфагене или Лептис Магна. Их вклад в изучение римских древностей исключителен, но ведь и древнеегипетские находки тоже заслуживают внимания.

Впрочем, сейчас куда важнее другое. Тюремное заключение, никак не входило в мои планы и следовало подумать, как можно отсюда выбраться.

– Танкред? – с удивлением посмотрел на меня следователь.

– Вас это удивляет?

– Нет, просто у Вас редкое имя, синьор Бронн…

Я сделал неопределенный жест, который чиновник мог истолковать по собственному желанию.

– Гражданин Великого Герцогства Силезского? – он убрал мой паспорт в картонную папку, и, достав из ящика стола чистый лист бумаги, начал со скрипом заправлять его в пишущую машинку.

– Так точно.

– Вы силезец?

– Нет, я уроженец Тройственной монархии…

– Вот как? – удивился следователь, – практически наш соотечественник…

Он с лязгом отодвинул каретку в крайнее положение и бойко застучал по клавишам.

– Я могу поинтересоваться, в чем меня обвиняют? И на каком основании я задержан?

– А вы не в курсе? – следователь оторвал взгляд от бумаги и внимательно посмотрел на меня поверх круглых очков.

– Абсолютно, – я улыбнулся, стараясь выглядеть как можно глупее.

– Что вы делали с момента прибытия в подмандатную зону Египет? – игнорировал мой вопрос следователь.

– Отвечать вопросом на вопрос – невежливо…

Следователь снова посмотрел на меня поверх очков.

– Не стройте из себя тупицу, здесь я имею исключительное право задавать любые вопросы, а ваше дело на них отвечать. Понятно?

Я кивнул…

– Итак, что вы делали, прилетев в Египет?

Я наморщил лоб, и стал перечислять, загибая пальцы:

– Сначала мой цеппелин разбился. Нас подобрали военные, они же привезли меня в Александрию. Здесь я пошел в порт, нашел дома моего друга Омара бен…

– Можете не так подробно, – прервал меня следователь, – пока, не так подробно.

– Пожалуйста. Я остановился у моего друга и отдыхал до вчерашнего дня, когда пошел в порт, где какая-то девица огрела меня бутылкой по голове…

– И вы ни разу не покидали Александрии?

– А я должен был?

Следователь оторвал руки от машинки, сложил их на груди и укоризненно посмотрел на меня.

В ответ я широко раскрыл глаза и молча улыбнулся… Уверен, что облик простодушного идиота в данный момент был самым уместным.

Мой собеседник вздохнул, и вернулся к клавиатуре.

– Итак, вы утверждаете, что не покидали город все время с момента своего прибытия?

– Именно.

– Мы располагаем данными, что вас видели в Каире.

– Когда? Кто?

– Ответьте, так вы были в Каире?

– Кто вам сказал?

– Так вы там были?

– Нет, конечно, с чего вы взяли?

Следователь одернул засученные рукава хлопчатобумажной рубашки, и поправил галстук.

– Хорошо… Итак, вы все время провели в доме Вашего друга Омара?

– Да. Он может это подтвердить.

– Почему вы отправились в порт?

– Знаете ли, все время сидеть дома было несколько скучно, и вот я решил немного развеяться…

– Развеялись?

– Еще как… – я машинально дотронулся до бинта на темени, – никак не ожидал, что у вас здесь настолько темпераментные барышни.

– А что вы ей сделали? – усмехнулся следователь.

– Ничего, честное слово, только вошел…

– Знаю я вас… только вошел… – следователь едва заметно усмехнулся, – вам стоило выбирать более пристойные места. Например, какую-нибудь кофейню. В Александрии прекрасно готовят кофе. Даже в Каире так не умеют… А вы как считаете?

– Если буду в Каире, обязательно попробую тамошний кофе и сравню.

– Не забудьте… Итак, следующий вопрос. Вам знаком некий Жиль Гастон дю Понт?

– Конечно, его каждый знает…

– Я имею в виду, знакомы ли вы лично?

– Да я имел такое несчастье

Следователь встрепенулся.

– О чем это вы?

Это было его ошибкой. Примерно четверть часа я подробно и в деталях рассказывал о наших научных разногласиях и довел несчастного чиновника до состояния полной потери нити рассказа…

– Так вот когда он взялся утверждать, что лениция анлаутного консонанта…

– Хорошо, хорошо… – вы оба ученые люди и у вас свои споры, – сдался следователь, – когда вы встречались с ним последний раз?

– В день катастрофы моего цеппелина.

– И позже вы с ним не встречались?

– Нет, видимо мы с ним выбирали разные заведения…

– Хорошо. Следующий вопрос. Знаком ли вам некий Юсуф ибн-Дауд аль-Асвани?

– Нет, а кто это?

– Это не важно… – следователь закончил печатать бумагу, с треском вытащил ее из машинки и протянул мне, – подпишите.

Я старательно изучил свои немудреные показания, и, окунув перо в чернильницу, начертал: «С моих слов записано верно, замечаний и дополнений не имею».

– Я могу идти?

– Куда? – поинтересовался следователь.

– Домой к моему другу, куда же еще?

– Пока нет.

– На каком основании? Я даже не знаю причин моего задержания… Я иностранный гражданин! Я буду жаловаться в … – тут я задумался, я ведь даже понятия не имел, есть ли в Египте посольство или хотя бы консульство Силезского герцогства.

– Вас обвиняют в похищении исторических ценностей – нехотя произнес следователь, убирая папку с моими показаниями в ящик стола.

– Что?! Каких еще ценностей! Вы с ума сошли?!

– Мы обязаны все тщательно проверить, – следователь приподнялся со стула и указал рукой на дверь, – следуйте за мной, пожалуйста.

– Куда вы меня ведете?

– Вопросы – моя прерогатива, – повторил следователь, – просто идите за мной.

Целью нашего путешествия оказался еще один кабинет, как две капли воды похожий на тот, в котором я давал показания.

Усадив меня на стул, следователь пригласил в кабинет еще кого-то. Им оказался Жиль дю Понт. Он по-прежнему был в строгом темном костюме в тонкую полоску. Лицо профессора выражало крайнюю степень раздражения. Не став дожидаться ритуального начала процедуры очной ставки, он немедленно перешел к делу.