Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Между тем слух об этом происшествии достиг Кламеси. Переходя из уст в уста, он чудовищным образом разросся и, дойдя до ушей моей бабушки, принял исполинские размеры преступления, совершенного ее мужем.

В крошечном теле моей бабушки таился исполненный твердости и энергии дух. Она не побежала плакаться к соседям, чтобы они еще больше растравили ее рану. С тем присутствием духа, каким при несчастьи обладают мужественные души, она тотчас же сообразила, как ей надо действовать. Уложив спать детей, она собрала все имевшиеся в доме деньги и немногие драгоценности, чтобы помочь мужу скрыться, если это окажется необходимым; приготовила сверток белья, могущего пойти на бинты и корпию для перевязки раненого в случае, если брат еще жив; сняла с постели тюфячок, попросила соседа взять все это, последовать за ней и, завернувшись в плащ с капюшоном, решительным шагом направилась к роковому кабачку.

При выходе из предместья она лицом к лицу столкнулась с увенчанным пробковым венком мужем возвращавшимся во главе веселого шествия, и ведший его под руку с правой стороны Бенжамен орал во все горло:

— Объявляем всем присутствующим, что господин Машкур, судебный пристав его величества, провозглашен фехтмейстером в награду за то, что…

— Пьяница окаянный! — увидав Бенжамена, закричала бабушка.

И, не справившись с охватившим ее волнением, упала без сознания на мостовую. Пришлось унести ее домой на том тюфячке, который она предназначала для брата.

Только одеваясь на следующий день, Бенжамен вспомнил о своей ране, сестра же его слегла в тяжелой горячке. Восемь дней находилась она между жизнью и смертью, и за все это время Бенжамен не покидал ее изголовья. Когда она настолько пришла в сознание, что способна была выслушать его, он дал ей слово впредь вести более пристойную жизнь, расплатиться с долгами и жениться.

Вскоре бабушка поправилась и поручила мужу найти подходящую невесту для Бенжамена.

Как-то ноябрьским вечером дед вернулся домой, с ног до головы покрытый грязью, но сияя от удовольствия.

— Я нашел тебе невесту, которая превосходит все наши ожидания! — закричал этот добрый человек, пожимая руку шурину. — Ну, Бенжамен, теперь ты будешь богат и сможешь сколько твоей душе угодно лакомиться мателотом.

— Кто же это? — в один голос опросили бабушка и Бенжамен.

— Единственная дочь, богатая наследница, дочь папаши Менкси, с которым мы вместе, месяц тому назад, чествовали святого Ива.

— Дочь этого уездного лекаря, который лечит почечных больных?

— Да. Он согласен безоговорочно, в восторге от твоего остроумия и считает, что, судя по твоей повадке и красноречию, ты способен замещать его в его профессии.

— Черт возьми, — почесывая в затылке, сказал Бенжамен, — мне совершенно не улыбается лечить его больных.

— Дурень, как только ты сделаешься зятем папаши Менкси, ты пошлешь его со всеми его пузырьками к черту и привезешь свою жену в Кламеси.

— Конечно, но беда в том, что у девицы Менкси рыжие волосы.

— Нет, даю тебе честное слово, Бенжамен, она всего-навсего блондинка.

— Она вся в веснушках, точно ей осыпали лицо отрубями.

— Я видел ее сегодня вечером и уверяю тебя — это почти незаметно.

— Кроме того, она ростом пять футов и три дюйма, я боюсь испортить род человеческий, у нас будут дети в двадцать футов вышиной.

— Все это только твоя глупая болтовня, — вмешалась бабушка. — Вчера я встретила твоего торговца сукном, и он во что бы то ни стало требует уплаты долга, да и твой парикмахер не хочет ждать.

— Итак, дорогая сестра, вы желаете, чтобы я женился на девице Менкси, но знаете ли вы, что значит слово Minxit?

— А ты, Машкур, знаешь?

— Конечно знаю, это значит папаша Менкси.

— Читал ты Горация, Машкур?

— Нет, Бенжамен.

— Так вот, Гораций сказал: «Num minxit patrios cineus», Менкси — ведь это же латинское minxit! Прошедшее совершенное от мерзкого глагола mingo! вот что возмущает меня! Господин Менкси, госпожа Менкси, господин Ратери Бенжамен Менкси, маленький Жан Ратери Менкси, маленький Пьер Ратери Менкси, маленькая Адель Ратери Менкси. О, да тут хватит народу на то, чтобы вертеть мельничный жернов. А кроме того, говоря откровенно, я не очень-то тороплюсь жениться. Есть такая песенка, в которой поется:

…Сколь счастлив
В брачных узах человек!

Но слова этой песни бессмысленны, и сочинить ее мог только холостяк.

…Сколь счастлив
В брачных узах человек!

Как хорошо было бы, Машкур, если бы человек мог выбирать себе спутницу жизни по своему вкусу. Но условия социальной жизни таковы, что принуждают нас жениться самым нелепым образом и вразрез с нашими наклонностями. Мужчина женится на приданом, женщина выходит замуж из-за выгоды. Когда со всей полагающейся помпой отпразднуют свадьбу и возвращаются к своему домашнему очагу, то спохватываются, что совершенно не подходят друг к другу. Один скуп, другой расточителен, жена — кокетка, муж — ревнивец, один любит северный, а другой южный ветер. Хотелось бы быть на расстоянии тысячи миль друг от друга, но ты должен оставаться в железных тисках, в которые ты заключен, и не разлучаться.

— Разве он под хмельком? — спросил на ухо у своей жены мой дед.

— Почему?

— Да он так здраво рассуждает…

Впрочем, в конце концов дядю удалось уговорить, и он согласился в следующее воскресенье поехать к девице Менкси.

III. Как мой дядя встретился со старым сержантом и его пуделем и как это помешало ему отправиться к господину Менкси

На следующий день в восемь часов утра дядя был умыт и одет и не уходил только потому, что ждал новой пары башмаков, которые ему должен был принести сапожник Цицерон, совмещавший ремесло сапожника с должностью барабанщика. Цицерон не заставил себя долго ждать. В те старые добрые времена существовал обычай, если ремесленник приносил заказчику работу на дом, то, раньше чем отпустить его, его потчевали одной-двумя рюмками вина. Может быть, это и было дурным тоном, согласен, но столь радушный прием порождал между ними равенство, бедняк был благодарен богачу за эту уступку и не завидовал его богатству. Революция дала нам трогательные примеры верности слуг своим господам, фермеров — владельцам и ремесленников — хозяевам, примеры, которые в наше полное наглой спеси и смешной гордости время вряд ли можно встретить.

Бенжамен, желая чокнуться с Цицероном, попросил сестру достать ему бутылку белого вина. Сестра достала сначала одну, затем другую, третью и так до седьмой.

— Дорогая сестра, я вас попрошу еще одну.

— Но, несчастный, знаешь ли ты, что это будет уже восьмая?

— Ну, что за счеты между нами, сестра?

— Но ты знаешь, что тебе предстоит путешествие.

— Еще только одну, последнюю, и я иду.

— Нечего сказать, подходящий у тебя для путешествия вид. А что, если тебя позовут сейчас к больному?

— Вы не умеете ценить действия вина, дорогая сестра. Сразу видно, что вы пьете только чистую воду реки Беврон. Прикажете итти? Центр тяжести у меня все еще в порядке. Кстати, сестра, я должен вам пустить кровь. Машкур, уходя, просил меня об этом. Вы сегодня утром жаловались на сильную головную боль, и кровопускание будет вам полезно.

Тут Бенжамен схватился за свой ящик с инструментами, а бабушка за каминные щипцы.

— Да, вы довольно несговорчивая больная, черт возьми! Ну, ладно, сговоримся вот на чем: я не пущу вам кровь, а вы принесете нам за это восьмую бутылку вина.

— Я не принесу тебе даже и одного стакана.

— Ну, тогда мне придется самому сходить за вином.

И, взяв бутылку, он направился в подвал.

Бабушка не придумала лучшего способа удержать его, как уцепиться за его косу. Бенжамен, не обращая никакого внимания на это обстоятельство, решительным шагом направился к погребу, точно на косе у него болтался всего-навсего пучок луку, и вскоре вернулся обратно, неся в руках восьмую бутылку.

4
{"b":"272251","o":1}