НА ДАЧУ
Цыплята съели всё, что я им оставила. И грелка остыла.
Они собрались в светлом уголку, у щёлки. Глаза закрыли и
тихонько попискивают. Наклонилась над корзинкой, они проснулись, —
как запищат! Узнали. Пищат! Требуют еды. Что
же, опять вчерашние листья одуванчика давать? Завяли.
— Лука зелёного возьмите! — советует тётя Маша.
— У вас нет?
— Весь искрошила. Окрошку сделала. Да до рынка
далеко ли? Живо вернётесь!
Побежала скорей на рынок.
Лук цыплятам понравился.
«Чем хотите, кормите, — говорил мне вчера зоотехник, —
только разнообразным кормом». Уж он-то знает, как
растить цыплят. Учился этому. Что же им приготовить?
— Сварите пшённую кашу покруче. Без соли только, —
предложила тётя Маша. — У нас в деревне все так кормят.
Горячую, смотрите, не дайте: обожгутся.
Будто я не знаю!
В одной кастрюле себе готовлю, в другой кашу для
цыплят варю. Завтра воскресенье. Сегодня же повезу их
на дачу.
Положила на блюдце остуженной каши. Посыпала зелёным луком.
Всё, кажется. Пусть едят. Хотела и сама сесть за
стол, да пришлось караулить. Цыплята из таза то один, то
другой выпрыгивают — крылышками замашут и выскочат.
Двух дней нет от роду, а что проделывают!
Стала собираться. Корзинку со всех сторон обмотала
марлей, чтобы нигде не осталось ни дырки — вдруг выскочат
дорогой! В чемодан поставила кастрюльку с пшённой кашей,
положила пучок луку. В мешочек насыпала пшена с кило-
грамм. . . Про запас!
КАКОЙ ОНИ ПОРОДЫ?
В вагоне все места уже заняли. Встала в проходе. В од-
ной руке корзина с цыплятами, в другой — чемодан с едой
для них. Хорошо, что молчат. Никто не обращает внимания.
Свисток. Поезд плавно тронулся. Незаметно совсем, а
цыплята запищали. Вот неженки! Я прижала корзинку к себе,
будто ребёнка. Держу на весу, чтобы не трясло. А они
пищат и пищат. Пассажиры услышали.
— Мама! — говорит какой-то мальчик. — Это где птички поют?
Пассажиров было много, и они скоро догадались, что
это цыплята, и пищат в моей корзинке.
— Кур заводите? Куда везёте? Какой породы? — посыпались вопросы.
Откуда я знаю, какой они породы! На инкубаторной
станции почти все цыплята были жёлтые. Из тех, я знала,
должны вырасти белые куры, породы леггорн. Я выбрала
пёстрых — рыжих, серых, оранжевых, пегих. . . Они мне
больше понравились. А какой они породы? Вырастут, тогда
и покажут, какой они породы.
— Вы их откройте, а то им душно, — хитро говорит
мальчик. Ему хочется посмотреть на цыплят.
Откроешь их! Марля то тут, то там вздымается бугорками
над корзинкой — они тормошатся. Стараются вылезти.
Их и не найдёшь потом. Ещё передавят таких крошек!
В МАРЛЕВОЙ КОМНАТКЕ
Поезд-электричка шёл быстро. Пассажиров оставалось
всё меньше и меньше. Скоро вышла и я. Солнце, воздух! . .
Я приоткрыла корзинку и едва успела поймать всё того же
рыже-серого петушка, который везде поспевал первым. При-
шлось закрыть.
На даче меня встретили сестры—старшая, Зина, и младшая, Таня.
— Что так поздно? Мы думали, ты не приедешь сегодня.
Уже шесть часов.
— С цыплятами возилась.
— С какими цыплятами?
— Да купила вчера на инкубаторной станции.
— Вот придумала! Что ты с ними будешь делать?
Этот вопрос я и сама уже не раз задавала себе. И не на-
ходила на него ответа.
— Пускай растут, — говорю.
Я открыла корзинку. Все принялись разглядывать цыплят.
А они будто понимают. Охорашиваются. Клювиками пух
оправляют. Глазки-бусинки блестят. И почти не пищат. Не
проголодались: перед дорогой их кормили. Словом, цыплята
всем понравились.
— Ничего, пусть живут пока, — решили и сестры.
В корзинке им было тесно.
— Переселю их под стол, — говорю.
— Так они и будут там сидеть! Разбегутся сейчас же.
Но я сняла с корзинки марлю и обернула ею четыре
ножки стола так, что под столом получилась марлевая комнатка.
Раскидала по газете резаной сурепки — нарвала, пока
со станции шла. И пустила цыплят. Они не бегут. Потягиваются,
как после сна: то правое крыло и правую ногу вытянут;
то левое крыло и левую ногу потягивают. Засиделись!
Один схватил кусочек сурепки и побежал. Другой увидел и
погнался за ним. А остальные восемь за ними кинулись.
Мечутся друг за другом, а зелени под столом сколько
угодно. . . Глупые какие!
ЧЕРЕЗ ДВЕРЬ - ДЫРОЧКУ
С утра оставили корм цыплятам и все ушли гулять. Воз-
вращаемся — рыже-серый петушок по комнате ходит. Тоненько
попискивает и то тут, то там клюнет — подбирает
что-то.
Откуда он выбрался?
Поймала его, сунула обратно за марлю.
Сыплю пшено цыплятам, а он снова тут как тут, около
меня.
Остальные в это время за марлей шум подняли. Видно,
дерутся там из-за какого-нибудь одного зёрнышка.
Рыже-серый петушок услышал, обежал кругом марле-
вые стенки, нашёл в них крошечную дырку — и юрк через
неё обратно! . .
Вот где выход! Догадливый.
Зашила дырку-дверь.
Больше не выйдешь! . .
МЯУ!. .-ГДЕ ОНИ?
По понедельникам утренние поезда переполнены. Ещё
останешься! С вечера отправилась я в город. Приехала поздно.
На цыпочках пробираюсь к своей комнате. Повернула
выключатель — у двери Барсик сидит.
— Тебе что? — говорю. — Цыплят нет давно. Я спать
хочу. Уходи! . .
А он отвернулся от меня. На дверь уставился.
— Как хочешь.
Открываю дверь; он пулей вперёд меня кинулся. Обе-
жал всю комнату. Под кровать заглянул. На стул вспрыгнул.
И со стула прямо мне под ноги!
— Что, — говорю, — не нашёл никого?
А он глядит мне в глаза.
— Мяу? . . — Куда делись? . .
— Уехали, — говорю. — На даче живут.
А он не верит. Смотрит на меня.
— Мяу? . . — Покажи, где они! . .
ВСЕХ УВЕЛ РЫЖЕ-СЕРЫЙ ПЕТУХ
Зина мне позвонила:
— У Тани отпуск с завтрашнего дня. Будет жить на
даче. Соглашается смотреть за цыплятами.
Вот хорошо! Но в этот день всё-таки поехала. Нельзя,
кормить надо.
Вхожу, а цыплята — не один уж, а все десять — разгуливают
по комнате.
Я к дырочке — опять расклевал озорник? Нет, зашита!
Принялась ловить их. Маленькие, а не догонишь сразу. . .
Вот один, другой. . . Опускаю через марлю под стол. Что та-
кое? Второй раз рыже-серого петушка схватила!
Два их одинаковых, что ли?
Пускаю его за марлю и ищу там второго. А он вдруг:
«пи-пи-пи-пи! . .» Да на марлевую стенку — прыг! . . Стенка
заколебалась, подогнулась. А он — порх! — и очутился за
стенкой. Порх-порх-порх! — и остальные за ним летят. В белой
комнатке никого не осталось.
Всех увёл рыже-серый петух! . .
Подумать только, им по четыре дня всего, а они летают,
как воробьи.
Подтянула марлю вверх, к самой крышке стола. Тогда
переловила всех.
