— Что же мне сделать, чтобы убедить вас в крепости моей психики?

Матвей Юрьевич предложил такой вариант. Он начинает рассказывать, что произошло с Лерой, наблюдает за ней, и как только понимает, что надо остановиться, Лера тут же с ним соглашается.

— Идет, — согласилась Лера.

Она выдержала все. Вернее, то, что посчитал возможным сказать доктор. А следуя своему опыту, Матвей Юрьевич говорил осторожно, без лишних подробностей. Но суть вполне была понятна. Даже не понадобился успокоительный укол, шприц на всякий случай лежал в кармане пиджака Матвея Юрьевича. Современная фармакология широко шагнула вперед. При необходимости врач молниеносно мог выдернуть шприц и вколоть через одежду больного в любое место. Но — обошлось.

— Значит, сейчас уже конец января, — уточнила Лера, когда врач закончил свой нелегкий рассказ.

Он кивнул, украдкой положив руку в карман.

— Вы курите, доктор? — спросила Лера.

Матвей Юрьевич вытащил пачку «Парламента».

Лера, недрогнувшей рукой вытащила сигарету и прикурила от золотой зажигалки врача.

Она встала и подошла к окну. Долго молча курила. Матвей Юрьевич не мешал, только быстро что-то записывал в свой блокнот. Лера повернулась и, затушив окурок в хрустальной пепельнице, прямо взглянула в глаза врачу.

— Я вам не верю, — спокойно сказал она.

— Я это ожидал, — ответил он. — Кому вы желаете позвонить, чтобы мои слова подтвердили?

— Давайте телефон. — И Лера, взяв блестящую трубку сотового телефона из рук врача, набрала давно знакомый номер.

Натка уже выходила из отделения, когда ее окликнула медсестра:

— Наталья Эдуардовна, вас к телефону.

— Скажи, путь перезвонят домой, — крикнула Натка и открыла дверь.

— Наталья Эдуардовна, но это ваша подруга. Говорит, срочно. — Медсестра держала трубку около уха.

Руки Натки оттягивали большие сумки. Сегодня Кисловы уезжали обратно в Питер. Натка решила устроить им отходную, посему еще с утра затарилась в близлежащем «Рамсторе». Старые «Жигули» Натки подвели и уже вторую неделю стояли в сервисе. Так что приходилось тащить все на своем горбу.

— Вер, возвращаться не хочется, — настаивала Натка.

— Это Лера.

Сумки выпали из рук, и по истертому линолеуму покатились красные мячики помидор.

Натка подлетела к посту, на котором стоял телефон, и осторожно, словно боясь поломать, взяла трубку из рук медсестры.

— Лера? — выдохнула она.

— Натка, это я, — услышала она родной голос. — Слушай, говорят, я вернулась. Но мне тут такие вещи порассказали, что мне требуется их подтверждение.

Натка медлила. По этой короткой фразе она никак не могла сообразить, в себе ли подруга. Но одно то, что Лерка обращается к ней по имени, — уже прогресс. Уже четыре месяца подруга ни в какую не желала ее не то что узнавать, а даже разговаривать. Как же быть? А вдруг слова Натки навредят подруге? Пока она лихорадочно соображала, что же делать, на том конце раздался шорох, и хорошо поставленный голос Матвея Юрьевича произнес:

— Наталья, все в порядке. Вы можете говорить.

— Натка! — ворвался требовательный окрик Лерки. — Говори, черт тебя подери, иначе я опять с ума съеду.

— Лера, я сейчас приеду. — Она бросила трубку и побежала на выход.

— А сумки, доктор! — крикнула ей вслед медсестра, но Натка ее уже не слышала.

Она оказалась перед неприметной дверью закрытой клиники меньше чем через сорок минут. В большом холле ее уже поджидал Матвей. За четыре месяца они уже так сроднились, что ей казалось, будто она его знает всю жизнь.

— Это правда? — выдохнула Натка.

— Ты не представляешь, но это поразительно! — Матвей Юрьевич пропустил ее вперед. Они вошли в лифт и покатились на второй этаж. — Ни истерики, ни слез, все спокойно и четко.

— Узнаю свою подругу.

— Но помни, Наталья, когда она тебя увидит, может все вспомнить. Так что я буду рядом.

Натка кивнула. Они подошли к комнате Лерки. И тут на Натку напал какой-то непонятный страх. А вдруг она вновь увидит этот отстраненный взгляд и все надежды, которые она испытывала, пока мчалась сюда, напрасны? Она остановилась в нерешительности. В каком только виде не видела Натка Леру в стенах этой лечебницы! И беснующуюся, и в смирительной рубашке, и безвольно лежащей, уставившейся в потолок. И каждый раз Натка надеялась, что осмысленное выражение появится в карих глазах.

И вот теперь она стоит перед этой уже ненавистной ей дверью и боится сделать шаг.

— Смелее, коллега, — подбодрил ее Матвей.

Натка протянула руку и хотела уже толкнуть дверь. Но не понадобилось. Дверь распахнулась, и перед Наткой появилась Лера.

Они смотрели друг на друга ровно минуту.

— А-а-х! — Лерка в ужасе прижала руки ко рту и осела на пол.

Матвей Юрьевич тут же подскочил и, выдернув давно заготовленный шприц, сделал укол.

— Боже, я все испортила! — вскрикнула Натка.

— Ничего ты не испортила, — пробубнил Матвей, нажимая на кнопку под столешницей. — Неужели ты думаешь, я этого не ожидал? Все в норме.

Дверь распахнулась. Два огромных мужика неслышно проскользнули в комнату. При их габаритах это было немыслимо, но тем не менее. Они быстро подняли Лерку и осторожно, словно хрупкую вещь, положили ее на кровать. Тут же появилась Марина с капельницей. Ловко введя в вену, она зафиксировала иглу на локтевом сгибе Лерки и так же неслышно исчезла вместе с санитарами.

Матвей Юрьевич наклонился над своей пациенткой и легко похлопал ее по щекам.

— Лера, просыпайтесь.

Лерка глубоко вздохнула и открыла глаза. Она повернула голову, посмотрела сначала на врача, потом на Натку и закрыла глаза рукой.

— А, черт! — прошептала она. — Простите, что напугала.

— Лера, вы вспомнили что-то?

Лера вытерла глаза и уже окрепшим голосом произнесла:

— Да. Марусю помню. Забитую между диваном и стенкой. И ее слова.

— Повторять не обязательно, — перебил ее врач.

— Натка, как же он посмел? — Лерка схватила подругу за руку. — Это же бесчеловечно. — Она отвернулась. — Господи, а вдруг я опять сойду с ума? — Она тревожно посмотрела на Матвея Юрьевича. — Я могу?

— Не допустим, Лера. — Он дружески похлопал ее по плечу. — Это только начало нашего длинного пути. Сейчас я увеличу скорость капель лекарства, и вы заснете. А уж с завтрашнего утра начнем новый этап лечения.

— Можно только пару вопросов? — попросила Лера.

Врач кивнул. Лера крепче сжала руку Наты.

— Маруся?

— С ней все в порядке, — быстро проговорила Натка. — Уже в школу ходит давно. И ни о чем не вспоминает. Вообще все наладилось. Все очень хорошо, Лер, не беспокойся.

— А... что с НИМ?

— Ты больше никогда его не увидишь.

Лерка облегченно вздохнула. Матвей Юрьевич отвернул пластиковое колесико капельницы, и через секунду Лера заснула.

— Я могу позвонить отсюда в Швейцарию? — спросила Натка, когда они с Матвеем тихо вышли из палаты.

— Конечно, что за вопрос. — Матвей галантно пропустил Натку вперед и усадил за свой стол. — Может быть, кофе?

Натка отрицательно покачала головой, и Матвей удалился. «Хороший мужик, — подумала Натка. — Понимающий. Хотя за такие деньги поневоле станешь вежливым».

Она набрала длинный номер и стала ждать.

— Фрау Шредербаум, битте, — попросила Натка, когда на том конце вежливый голос ей сообщил, что она попала в банк. Девушка что-то пролопотала по-немецки, и Натка уже хотела положить трубку, как вдруг четкий нестареющий голос тети Оли строго проговорил:

— Наталья? Это ты?

— Привет, тетя Оля. — В который раз она поражалась, каким образом мать Лерки чувствует, что звонят из России.

О том, что у Натки русский акцент, который не спутаешь ни с каким другим, она как-то не думала. А секретари у фрау Шредербаум были вышколены.

— Что случилось? — по-деловому, даже слишком, осведомилась Ольга.

— Лера пришла в себя.

Натка кратко изложила ситуацию.