«Мама! — Лерку подбросило на диване. — Ну, конечно! Она же банкир, за столько лет скорее всего уже сама владелица банка!»

— Ба!!! — Лерка больно схватила Фаину за руку. — Дай телефон мамы. Она поможет, я ее уговорю!

— Лер, успокойся! — Фаина с испугом смотрела на полные безумия глаза внучки. — Мы же вместе с Наткой уже звонили ей вечером. Детка, не пугай меня!

— Да-да, — опустошенно сказала Лера. — Это я спросонья ничего не помню. Или еще этот чертов укол действует.

Мамы не было в Швейцарии. Горничная сказала, что мадам уехала за границу и когда она будет, не знает. Натка на смеси немецкого и английского, попросила передать мадам Ольге, что как только она появится, пусть немедленно свяжется со своей дочерью в России. Горничная фыркнула, что у ее хозяйки нет детей, тем более в России, и швырнула трубку. Натка пыталась звонить еще, но телефон отвечал голосом автоответчика, что хозяев нет дома и будут в лучшем случае через год. Больше у Леры и Фаины информации об Ольге не было. Ни фамилии ее мужа, ни банка, который он держал.

— Так, остается только одно, — резюмировала Натка. — Надо разыскать дядьку Лешу. Может, он что-то знает. Никогда не поверю, что богатые люди, имеющие банк, уезжают из страны и не оставляют своих координат. Надо выходить на банк мужа Ольги.

Но как найти отца? Они втроем просидели до поздней ночи и выработали тактику. Завтра с утра Фаина методически перерывает все старые бумаги отца, возможно, она найдет старые записные книжки и по ним будет методично обзванивать друзей. Натка поедет на место его старой работы, пошуршит там. Ну, а Лера — в больницу к Сонечке. С тем и разошлись.

Теперь Лерка все вспомнила так ясно, что загудела голова. Она посмотрела на обеспокоенную бабулю и отправила ее спать.

Укрывшись с головой одеялом, она крепко зажмурилась. «Я все снесу! Я — сильная. Решение обязательно найдется!» — Она бубнила эти слова, словно молитву, и не заметила, как заснула.

— Здравствуйте, Валерия Алексеевна! — Молодой врач с серым от усталости лицом столкнулся с Леркой около лифта. — Вы можете забрать Соню сегодня. Я сейчас смену сдам и поднимусь.

Он скрылся за дверью с большой надписью «Главврач», а Лера поднялась на девятый этаж. Милая медсестра повторила слова врача, и Лера стала собираться. Соня, будто ничего и не произошло, сидела в своей кроватке и играла большими пластмассовыми шариками. Увидев маму, она звонко засмеялась.

— Ну, что, малышка, поехали домой? — Лерка взяла ее на руки.

— Да! — выдохнула Сонька.

Лера прошла в ординаторскую, получила рекомендации врача, кучу рецептов на лекарства и распрощалась.

— Лера! — Она обернулась на пороге. Врач надевал пиджак. — Не затягивайте с институтом. Может, все и обойдется и операция не понадобится. Но чем скорее, тем...

— Я понимаю, доктор, — слабо улыбнулась Лера. — Как только найду деньги, так сразу и поеду. Спасибо вам.

— Да не за что! — обреченно сказал он. По всей видимости, расценки он знал слишком хорошо. Он помахал рукой Соне, и они вышли.

А дома ее ждали совсем не радостные новости.

Натка сидела на кухне, мрачная, словно небо перед грозой. Фаина курила сигару. «Плохой знак, — мелькнула мысль у Лерки, — очень плохой».

— Ну, давайте сразу и по существу, — приказала Лера, как только уложила спать Соню. От поездки девочка утомилась.

— Я нашла твоего отца, — сказала Натка.

— Так это же замечательно! — воскликнула Лерка. — Чего же вы такие хмурые? Ты его видела?

— Да уж, пришлось. — Натка отчего-то иронично скривила губы.

— Нат, в чем дело? — Знакомое чувство тревоги сжало сердце. — С ним все в порядке?

Натка взглянула на Фаину, а потом поднялась.

— Знаешь, мать, поехали, сама все увидишь. Здесь недалеко. Всего пару остановок на метро.

Лера молча встала и натянула сапоги.

Они подошли к старой хрущевке. Домик держался на честном слове. Два подъезда были заколочены. Скорее всего, дом собирались сносить, и оставалось лишь несколько жилых квартир. Они поднялись по разбитой лестнице на третий этаж и остановились перед обшарпанной, измазанной старой краской дверью. Вонь в подъезде стояла невообразимая.

Натка повернулась спиной и ногой стала дубасить в дверь.

— Звонка нет, а интеллигентный стук она не слышит, — объяснила она свои странные действия.

— Кто? — решилась спросить Лерка.

В это время дверь со скрипом открылась, и на пороге появилось нечто. То, что перед ними стоит особь женского пола, можно было определить только по халату и жалкому подобию груди, которая бесстыдно вывалилась их разодранной прорехи. Абсолютно спитое одутловатое лицо, короткие, немытые сто лет волосы торчали в разные стороны, а под левым глазом наливался синивой огромный синяк.

— Чо надо? — прохрипело нечто.

— Леха дома? — грубо осведомилась Натка.

— Бутылку дашь — скажу. — Нечто оскалило рот с единственным зубом.

— Рискуешь остаться без зуба, — прошипела Натка и надвинулась на «нечто».

Та испуганно вжалась в косяк и посторонилась. Натка прошла в прихожую, таща за собой Лерку. Лерка уже хотела крикнуть, какого черта подруга притащила ее в эту дыру, как тут увидела в углу комнаты, на голом полу, устланном грязными газетами, отца. Вернее то, что некогда было красивым, удачливым, обеспеченным мужчиной. Ее кумиром и героем. Поджав под себя длинные ноги, неестественно свернувшись, он спал, запрокинув голову. Если бы не храп, Лерка решила бы, что он умер. На нем были короткие рваные треники с пузырями на коленках, лохмотья некогда роскошного английского пуловера и один дырявый носок.

— Папа! — в ужасе прошептала Лера.

— Да ну? Вот радость-то! — «Нечто» проворно подскочило к отцу и толкнуло его в бок ногой. — Эй, Леха, открой зенки! Дочюра твоя прикатила, нам на подмогу. Со свиданьицем надо бы... — И она красноречиво щелкнула по шее пальцами.

— На, и чтоб тебя час здесь не было! — брезгливо протянув сторублевку, сказала Натка.

— Хоть два, хоть два, красавица, — прошамкало «нечто» и, подхватив что-то похожее на пальто, умчалось за «лекарством».

За это время отец раскрыл глаза, застонал и с трудом сел. Сфокусировав свой взгляд на дочери, он вполне трезво проговорил:

— Нашли все-таки.

— Собирайся, — жестко, почти как Натка, сказала Лера. — Поехали домой.

— Домой? — с изумлением переспросил отец. — А разве у меня есть дом? Нет, Лера, я человек конченый. Нет у меня ни дома, ни детей, не жен. Я никому не нужен и никому ничего, кроме горя, не принесу. Убирайтесь!

— О’кей. — Лерка скинула шубу и стащила сапоги. — Тогда я останусь здесь. — И она села по-турецки перед отцом. — Сейчас твоя подруга принесет пойла и харч, мы тут закусим, выпьем, рискуя, конечно, при этом попасть в больницу или в крайнем случае на тот свет. А там хорошо, там не надо кормить трех малых детей, заканчивать институт, разыскивать пропащего папашу, который нашел самый легкий выход из сложного положения — просто спился! Да, пап, ты прав, не надо нам в тепло и уют, где нам с тобой всегда рады! Останемся здесь, в этой вонючей конуре и будем жить до тех пор, пока не свалится нам на голову этот потолок!

За весь этот гневный монолог отец не произнес ни звука. Потом закрыл руками лицо и заплакал.

— Зачем я тебе, дочка? Я уже ничего не могу. Я даже в глаза тебе смотреть боюсь.

— Это хорошо, пап, значит совесть еще не совсем пропита. Поехали, пап, найдем хорошую клинику, вылечим тебя, и все будет хорошо.

Она еще долго уговаривала его ругалась, снова упрашивала, и в конце концов он сдался.

— Ладно, Лер, черт с тобой. Давай попробуем.

Лера с Наткой как могли, привели его в относительный порядок с помощью воды из чайника. Только там оказалась вода. Из труб вырывался лишь вонючий воздух. Видимо, водоснабжение данного домика отключили уже давно.

На метро решили не ехать, а пройти две остановки пешком. Отца мотало, словно сорванный парус, он поминутно хватался за сердце и жутко кашлял.