Мир этого романа настолько поражает географическими подробностями, что так и хочется нарисовать карту наподобие карты Средиземья. На ней будут тёмные леса, безлюдные пустоши, населённые города, широкие реки и высокие горы – Стена Мира. Возможно, в том числе и описание этих гор вдохновило Дж. Толкина на создание гор Мордора. По крайней мере, чувства, охватывающие в горах персонажей этих двух авторов, очень схожи – темнота, сгустившаяся в душе Фродо, и темнота, завладевшая Ральфом.

Этот роман по праву считается вершиной литературного творчества У. Морриса. Множество мелких, переплетающихся друг с другом сюжетных линий (большинство людей, встретившихся Ральфу в начале его пути, потом, по возвращении принца на родину, появляются в его жизни вновь), прекрасный язык, тонкий психологизм и вместе со всем этим сказочная вера Морриса в неистребимость прекрасного в вечно меняющемся и легко поддающемся власти зла мире – всё это позволяет поставить «Источник на Краю Мира» в один ряд с самыми лучшими произведениями английской и мировой литературы.

В 90-х годах здоровье Морриса начало ухудшаться. Особенным ударом стала для писателя смерть его девяностолетней матери в 1894-м году. В 1896-м году Моррис совершил путешествие в Норвегию, после которого почувствовал себя окончательно больным. Осенью того же года писатель скончался. В большинстве посвящённых ему некрологов говорилось о его заслугах в области литературы, и только в социалистической прессе делали упор на общественной деятельности усопшего. А доктор, констатировавший смерть, сказал, что Уильям Моррис умер, потому что был Уильямом Моррисом и сделал в своей жизни столько, сколько не смогли бы сделать и десять человек.

Романы «Воды дивных островов» (The Water of the Wondrous Isles) и «Разлучающий поток» (The Sundering Flood) были опубликованы уже посмертно.

Полное собрание наследия Уильяма Морриса было подготовлено к печати его дочерью Мэй Моррис. Вышло оно в двадцати четырёх томах в 1910-1915-м годах.

Произведения У. Морриса не затягивают с первых строк, но по мере чтения хочется продвигаться по тексту всё дальше и дальше, как продвигаются по своему пути его герои. Читая романы Морриса, нужно запастись терпением: автор не любит спешки – он описывает события подробно и медленно, как будто перед ним и перед читателем – вечность. Это стиль никуда не торопящегося средневекового менестреля, который надеется получить за исполнение своих песен похвалу да похлёбку, а может, и кружку доброго вина. К слову, похлёбка и вино играют в произведениях Морриса не последнюю роль. Его герои никогда не забывают поесть (и поспать) – еда делает их добрее и воскрешает в их сердцах надежду на счастливое завершение пути (в этом отношении они сильно напоминают хоббитов). Мир произведений Морриса – происходит ли действие в средневековой Англии, на берегах Вислы или в вымышленной стране – всегда узнаваем, близок читателю благодаря тем людям, которые населяют этот мир (весёлым, шумным, стеснительным, злобным, уверенным в себе, беззаботным, счастливым, несчастным – и всегда изображённым художественно правдиво), он «современен», понятен читателю и в то же время сказочен – добро там всегда побеждает зло, в каком бы обличье зло ни выступало: в виде ужасного карлы, предателя коннетабля Рольфа, спокойного и рассудительного Джеффри или жестокого лорда Аттербола.

Многогранность творчества и интересов Морриса поражает. При его жизни появилась карикатура: «Поэт и мелкий лавочник». На картинке был изображён Моррис, пишущий стихи, и Моррис, стоящий за прилавком. Эту карикатуру можно было бы расширить, а ряд картинок подписать так: «Он создавал гобелены, романы, витражи, картины, переводы, утопии и политические партии». В числе лиц, оставивших о нём свои воспоминания, – Оскар Уайльд и Бернард Шоу, дочь Карла Маркса и Фридрих Энгельс. По его стопам в литературе шли Толкин и Льюис. Каким же был человек, объединивший Уайльда, Маркса и Толкина? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мало одной статьи. Творчество и биография Морриса настолько разносторонни, что работы по их изучению хватит ещё на несколько поколений усидчивых исследователей.

Алексей и Светлана Аристовы

Некоторое время тому назад в большом и славном приморском городе, называемом Лангтон-он-Хольм, жил юноша. Ему шла двадцать пятая весна, черты его лица были красивы и правильны, а волосы белокуры. Этот юноша был высок и строен, отважен и добр, а умом превосходил большинство своих сверстников. Он отличался молчаливостью, но когда говорил, показывал себя учтивым собеседником. В гулянках он не участвовал, своеволия не выказывал, а слыл, скорее, юношей тихого нрава, поскольку умел себя сдержать: такой в стычках – врагам опасный противник, а друзьям надёжный соратник. В то время, с которого начинается наш рассказ, юноша жил в отцовском доме. Его отец, капитан городской стражи и знатный купец*[1], обладал богатством большим, чем некоторые бароны, а род его считался одним из старейших в Лангтоне. Это был род Гольдингов, а потому и звался купец Варфоломеем Гольденом, то есть Золотым, а сын его – Золотым Вальтером.

Конечно, вы решите, что этот юноша ни в чём не нуждался и был счастливейшим из смертных. Так люди и считали, однако в его судьбе не всё складывалось гладко: он был очарован поистине прекрасной женщиной. Он взял её в жёны не без ответной любви, как казалось сперва, и только спустя полгода осознал (и для этого имелись веские причины), что его честность ничего для неё не значит, что ей, скорее, подошёл бы человек, стоящий ниже его во всех отношениях. Сон покинул юношу, он возненавидел свою жену за ложь и презрение к нему, и всё же сам звук её голоса, когда она входила в дом и когда выходила из дома, заставлял его сердце биться сильнее. Глядя на неё, Вальтер чувствовал в себе мучительную страсть и желал, чтобы эта женщина была ласковой и любезной с ним. Юноша полагал, что, будь она такой, он простил бы всю ложь, что встала между ними. Но каждый раз, когда взгляды их встречались, на лице жены отражалась ненависть к нему. Как бы она ни была до этого ласкова с другими, с ним она оставалась грубой и угрюмой.

Так они и жили, пока комнаты отцовского дома да и сами улицы города не стали отвратительны Вальтеру. Тогда юноша подумал, что мир велик, а сам он ещё очень молод. И вот однажды, когда они с отцом были одни, Вальтер решился поговорить с ним:

– Отец! Я только что вернулся с набережной, где смотрел на корабли, готовящиеся выйти в море. Я видел твой флаг на паруснике, который должен отплыть раньше других. Скоро ли он отчалит от пристани?

– Скоро, – ответил Варфоломей. – Это «Катерина», она выходит из гавани через два дня. Но почему ты спрашиваешь о ней?

– Отец, самое лучшее слово – короткое, – произнёс в ответ Вальтер, – поэтому я тебе так скажу: я хочу отплыть на этом корабле, чтобы увидеть иные земли.

– Ты говоришь серьёзно? – спросил купец. – И куда же ты отправишься, сынок?

– Туда, куда идёт этот корабль, – ответил Вальтер. – Ты знаешь, отец, что дома мне нет места.

Купец помолчал немного, с беспокойством глядя на сына, и наконец сказал:

– Что ж, сынок, наверное, это для тебя лучшее решение, но знай: может случиться так, что мы больше не встретимся.

– И всё же, если мы встретимся, отец, ты увидишь, что я стану новым человеком.

– Хорошо, – согласился Варфоломей, – по крайней мере, я знаю, кого винить в том, что тебя больше не будет с нами. Теперь, когда ты уходишь и начинаешь свою собственную жизнь, твоя жена ни дня не проведёт в моём доме. Нет, это будет слишком мягко для неё! Отныне между её родом и нашим возникнет вражда!