– Скажите мне правду, – попросил король, – где он сейчас: у себя, на юге, или здесь, в столице?

Старец ответил:

– Сейчас он в Лугфорде и может прибыть к Вам через полчаса.

Король попросил послать за ним, и на время ожидания вокруг умирающего воцарилась тишина. Потом вошёл Джеффри. На нём были надеты котта* и белый плащ, на поясе висел меч. Джеффри оказался высоким, крепко сложенным мужчиной, лицо его было немного бледным, чёрные волосы кудрявыми, глаза голубыми, губы узкими, а нос, что называется, орлиным. Выглядел он воинственно и даже немного свирепо. Он встал перед королём на одно колено и спросил скорбным голосом, что желает его повелитель. Король ответил ему так:

– Я прошу тебя оказать мне большую услугу. Я сам и эти мудрые люди – мы все считаем, что только ты, ты один можешь помочь. Послушай, покидая сей мир, я хотел бы, чтобы ты занял моё место, чтобы ты управлял народом, как управлял бы им я, будь я жив, и заботился о моей дочери, как заботился бы о ней я сам. Я знаю, ты способен исполнить эту просьбу, только будь верен мне после моей смерти так же, как был верен в глазах людей при моей жизни. Что ты ответишь мне на это?

Когда король начал говорить, граф спрятал лицо в покрывало королевской постели, теперь же он поднял голову и со слезами сказал:

– Родич мой, друг мой и мой король, просьбу Вашу несложно исполнить, но если б и было сложно – всё равно я исполнил бы её.

– Хорошо, – уже глухо сказал король. – Сердце моё затихает, а голос слабеет. Поторопись, наклонись ко мне поближе. Послушай, моя дочь Голдилинд, похоже, будет одной из прекраснейших женщин королевства. Я прошу тебя, выдай её замуж только за самого красивого и самого сильного из мужей, ни за кого иного.

Эта просьба была последней, после неё король не сказал ни слова. Он лежал без движения, хотя и был ещё жив. Пришёл священник и причастил его. Наконец, душа оставила тело короля.

Когда же короля похоронили, юная Голдилинд приняла присягу, а граф Джеффри смело взялся за дело, оправдав доверие к себе. Он казался сведущим во всех делах королевства. Дела же эти шли так хорошо, что все подданные не могли не превозносить его царствование, независимо от того, любили они его самого или нет, а по правде говоря, графа не очень-то сильно любили в народе.

Среди дел государственных не забыл граф Джеффри и о дочери умершего короля и отдал её под опеку благородной, но небогатой вдовы преклонного возраста. Принцесса поселилась с ней под одной крышей в прелестной долине в двадцати милях от Лугфорда. Там и жили они полтора года. Дама Элинор Лишоу – так звали благородную вдову – не очень сильно любила Голдилинд и заботилась о ней скорее по приказу графа Джеффри. Время от времени в дом Лишоу приходили придворные, рыцари, леди и лорды, чтобы увидеть маленькую королеву. Они целовали ей руку и кланялись, но прошло три месяца, и визиты стали более редкими, спустя ещё три месяца – и того реже, а когда в третий раз прошёл этот срок – они почти прекратились.

И вот, когда таким образом прошли полтора года, прибыл граф Джеффри с рыцарями и воинами. Он поклонился королеве, как подобает кланяться дочери своего господина, а затем ушёл, чтобы переговорить наедине с дамой Элинор. Когда же они вместе с Голдилинд вышли в зал, Джеффри громко обратился ко всем, ожидавшим там:

– Моя госпожа, мне кажется, что Вы живёте здесь в нужде. Дом Лишоу недостаточно хорош для Вас и тесен для приёма всех рыцарей и господ, что приезжают к Вам. Да и состояние Вашей хозяйки не так велико, как следовало бы и как, думаю, приличествовало бы Вам, поэтому, поразмыслив над Вашим желанием улучшить Вашу жизнь, я смею просить Вас сделать дар даме Элинор, если, конечно, Вы сочтёте это уместным. Вы сможете жить, как подобает королеве, если отдадите ей свой замок Зелёной гавани с шестью прилегающими к нему поселениями, с лесами, болотами и холмами. Также, при желании, Вы можете и сами почтить этот замок своим присутствием в течение какого-то времени. Я позабочусь, чтобы Вас сопровождали достойные люди. Что Вы скажете на это предложение, моя госпожа?

Среди собравшихся придворных двое или трое при этих словах с полуулыбкой переглянулись, а двое или трое посмотрели на королеву, которая была хороша для своих лет, как бы с состраданием, но большая часть слушавших сохранила спокойствие, как и полагается придворным.

Тогда заговорила Голдилинд. Голос её дрожал, так как она, будучи проницательной, испугалась. Она ответила так:

– Кузен и граф, я рада исполнить всё, о чём Вы сейчас сказали и вполне разделяю Ваше желание сделать подарок моей доброй опекунше, даме Элинор.

Тогда граф Джеффри произнёс:

– Дама, преклони колени пред твоей повелительницей, протяни к ней руки и поблагодари за этот дар!

И дама Элинор встала на колени, поклонилась королеве и, выражая своё почтение, поблагодарила её за новые земли. Голдилинд попросила её подняться, поцеловала и, посадив рядом с собой, дружелюбно заговорила с ней. Придворные восхищались хорошими манерами и вежливостью королевы, а дама Элинор изо всех сил улыбалась Голдилинд и всем вокруг.

Дама была низенькой и елейной, её щёки уже слегка свисали, карие глаза были узкими, всегда полуприкрытыми, губы тонкими, а подбородок дряблым. Ей не исполнилось и пятидесяти лет, но многие дамы, будучи старше её, выглядели лучше.

Вскоре граф Джеффри начал собираться и на следующее утро отбыл в Лугфорд. Месяц спустя к Лишоу явились его люди. Они должны были подготовить Голдилинд к переезду на новое место. В том числе прибыл отряд воинов, возглавляемый старым, худощавым и весьма раздражительным господином. Он преклонил колени перед Голдилинд, назвавшись новым управляющим Зелёной гавани. С ним был священник – чёрный суровый каноник*, скуластый, молодой и бодрый, но весьма неприятный. Были здесь и три новые служанки для юной королевы, сами уже немолодые, крепкие и рослые женщины: две с грубыми, резкими чертами лица, а третья высокая, чёрноволосая, хорошо сложенная.

Теперь, когда все они прибыли и поступили под управление дамы Элинор, не было причин откладывать отъезд в новый дом. Через два дня замок Лишоу был оставлен. Голдилинд, хотя и была ещё юна, уже отличалась мудростью. Сердце внушало ей дурные предчувствия, когда рядом были эти новые подданные. Ей казалось тогда, что едет она не к славе, не к чести, не к почёту и не к возлюбленным друзьям. Но, как бы то ни было, Голдилинд делала вид, будто ничего не происходит, и обращалась к тем, кто её окружал, с королевской галантностью.

Пять дней они скакали от замка Лишоу на север, мимо деревень и городов, через поля и реки, пока не оказались в глухих местах, а на шестой день путь их проходил уже по лесным дорогам, где люди почти не встречались, разве что изредка проезжали они мимо лачуги лесника или рудокопа. На седьмой день около полудня путники прибыли на небольшое открытое место. Продвигаться там было сложно, поскольку местами почва становилась болотистой, и только один маленький участок земли был возделан и засеян ячменём и рожью. Вокруг поля было разбросано около двадцати каркасных домов*. В дальнем же северном конце поляны стоял серый замок с крепкими стенами и большими, высокими башнями. Он был не намного больше замка Лишоу, как решила Голдилинд. Здесь ей и предстояло отныне поселиться.

Итак, путники вошли в этот замок. Он казался довольно зловещим, но тем не менее в нём было всё необходимое для жизни благородных особ. Долго можно рассказывать о его стенах, дворах и палатах, но будет достаточно упомянуть о том, что у северной его части, со стороны густого леса, был разбит сад с газонами, на которых выращивали зелень и цветы. От леса этот сад защищала только низкая стена из серого камня. Зато с другой стороны, над стеной самого замка, возвышалась высокая башня, которая называлась Замковой башней. Во внешней ограде сада имелось несколько задних ворот, которыми почти не пользовались.