Данная публикация совершенно справедливо подвергается критике за хаотичность в систематизации, отсутствие хронологии внутри разделов и т. д.[80] Вместе с тем она стала заметным явлением, поскольку впервые, на основе документов из Центрального оперативного архива ФСБ РФ, дала историкам возможность более объективно оценивать роль Г. Ягоды, включая и его участие в обеспечении безопасности РККА.
На более высоком археографическом уровне подготовлен составителями (А. М. Плеханов и А. А. Плеханов) сборник документов о Ф. Дзержинском. Достаточно большая часть информации, содержащейся в этом издании, имеет прямое или косвенное отношение к изучаемой нами теме. В совокупности она позволяет всесторонне оценить вклад первого руководителя ВЧК — ОГПУ в дело укрепления обороноспособности страны, повышения боеготовности Красной армии, защиты ее от внешних и внутренних угроз.
По своему объему указанный сборник значительно превосходит секретный вариант, опубликованный еще в 1977 г. Высшей школой КГБ СССР. Достаточно сказать, что в предыдущем издании помещен 501 документ, а составители нового привлекли более 1 тысячи 100 единиц.
Среди грифованных изданий ведомственного характера нельзя не отметить сборник документов «Советская военная контрразведка». Его второй выпуск охватывал практически весь межвоенный период (1922–1941), и этот фактор явно сыграл отрицательную роль. Огромнейший объем документов составители попытались разместить на 735 страницах. Поэтому не приходится и говорить о каких-либо археографических стандартах, кстати говоря, уже разработанных ко времени выхода тома в свет. Те, кто готовил публикацию, явно были ограничены во времени, поскольку работу предстояло закончить к юбилейной дате — 60-летию органов госбезопасности СССР. Издание отличает хаотичность отбора материалов, большое количество пропусков фрагментов в текстах (к счастью, обозначенных отточием), полное отсутствие того, что называется в археографии «конвоем», — информационного сопровождения в виде системы пояснительных элементов к документу (комментарии, примечания и т. д.).
С учетом того, что в результате напряженной работы сотрудников Управления регистрации и архивных фондов, а также Департамента военной контрразведки удалось рассекретить большое количество документов, имевших отношение к обеспечению безопасности армии и флота (как помещенных в рассматриваемом сборнике, так и вне его рамок), представляется целесообразным подготовить открытое издание, устранив недостатки грифованного варианта.
Мы выделяем еще одну группу целевых публикаций документов — раскрывающих оперативно-следственную деятельность особых и иных подразделений ВЧК — ОГПУ, связанную с репрессиями и процессом реабилитации пострадавших военнослужащих и гражданских лиц[81].
Здесь, прежде всего, следует отметить два выпуска документального сборника, полностью посвященных одной из крупнейших операций органов госбезопасности, которая известна под общим названием «Весна». Она проводилась в 1930–1931 гг. и затронула несколько военных округов. Аресту подверглись более трех с половиной тысяч действующих командиров РККА и командиров запаса. Основу выпусков составили материалы уголовных дел на указанную выше категорию лиц, которые ныне хранятся в архиве Службы безопасности Украины и российским исследователям практически недоступны. Кроме протоколов допросов составители сочли необходимым включить и фрагменты оперативной переписки органов госбезопасности (в основном, Полномочного представительства ОГПУ в Украинской ССР, а также отдельные директивы и указания, рассылавшиеся из Москвы). Это обстоятельство, безусловно, раздвигает рамки наших представлений о событиях начала 1930-х годов, позволяет оценить мотивацию репрессивных действий, связать их с тем, что происходило на международной арене, и с внутриполитической обстановкой. Составители использовали даже те документы, которые еще не рассекречены в нашей стране (приказы по организации контроля за бывшими белыми офицерами; резолюции Всеукраинского съезда особых отделов ГПУ; директивы об усилении чекистского обслуживания армейских частей, штабов и учреждений военного ведомства; фрагменты из выступления Ф. Дзержинского на Втором Всесоюзном съезде особых отделов в январе 1925 г., а также основного доклада Р. Пиляра; выдержки из агентурных материалов на некоторых командиров РККА и т. д.).
Таким образом, два выпуска журнала «З apxiвeiв ВУЧК — ГПУ — НКВД — КГБ», полностью посвященные делу «Весна», явились очень важным источником по теме нашего исследования.
Прямое отношение к делу «Весна» и в целом к изучению организации чекистской работы среди бывших офицеров имеют документы из уголовного дела на генерала М. Фастыковского, приведенные в книге доктора исторических наук, одного из ведущих специалистов по русской военной эмиграции В. Голдина[82].
Под псевдонимом «Сержевский» генерал с 1924 по 1937 г. работал как секретный сотрудник ОГПУ — НКВД и в своих показаниях приводит многие факты оперативного воздействия на среду «бывших».
Отдельно следует указать на публикацию документов и материалов, связанных с делом о военно-фашистском заговоре во главе с Тухачевским. В первом выпуске вновь созданного журнала «Военные архивы России» группа историков, опираясь на решение тогдашнего президента России о снятии ограничительных грифов с документов, имеющих отношение к массовым репрессиям, опубликовала объемную справку о проверке обвинений, предъявленных М. Тухачевскому и другим военным деятелям[83].
В начале 1990-х годов публикация справки перевернула все представления о том, что секретно, а что нет из области деятельности спецслужб. В отличие от ранее представленных на суд общественности материалов по столь громкому и имевшему большие трагические последствия делу, в справке раскрывалась работа ОГПУ — НКВД по ряду оперативных направлений, включая и отдельные операции с выходом за границу. Были расшифрованы и подлинные имена секретных сотрудников, ничего общего с М. Тухачевским не имевших. В рамках справки фактически содержались краткие обзоры по агентурным разработкам, в том числе и в области обеспечения безопасности Красной армии и Флота. Многие упомянутые в справке материалы и даже целые дела (как единицы хранения) были уничтожены в связи с истечением установленных сроков хранения. И, наверное, лишь в этом, т. е. в упоминании о них в справке или приведении фрагментов документов, состоит реальная ценность ее для историков, не имеющих доступа к архивохранилищам ФСБ РФ и СВР России. В плане же нашего исследования отметим исключительно важное для оценки рассматриваемой документальной публикации обстоятельство: она готовилась под сильнейшим политическим прессом Президиума ЦК КПСС и лично Н. Хрущева. Ему нужны были только факты, которые подтверждали бы правильность обвинений в адрес И. Сталина, и доказательства тезиса о якобы выходе органов госбезопасности в 1920-1930-е годы из-под контроля партии.
По сохранившимся материалам мы установили, что для справки отбирались лишь данные, подтверждавшие заранее сделанные выводы. Поэтому говорить об объективности авторов справки не приходится, а следовательно, невозможно брать эти сведения на веру и бездумно использовать при написании научно-популярных трудов.
Среди документальных публикаций необходимо отметить совместный труд архивистов и исследователей из Института истории, Федеральной службы безопасности и Службы внешней разведки России. Они реализуют проект под общим названием «Русская военная эмиграция 20-40-х годов» и уже издали четыре тома (два из них в двух книгах) документов, добытых советскими спецслужбами[84].
Можно смело утверждать, что это уникальное издание произвело сильнейшее влияние на научную общественность, побудило многих исследователей всерьез заняться изучением военной части эмиграции, поскольку именно она наиболее активно действовала против советской власти. Относительно избранной нами темы выделим сведения о стремлении руководителей «активистов» установить связь с бывшими сослуживцами из числа поступивших в РККА для использования последних в подрывной работе. Кроме того, в изданных документах мы находим немало фактов, свидетельствующих о контактах эмигрантов с иностранными спецслужбами, фактов использования разведками вероятного противника бывших белых офицеров в качестве своих агентов. Иначе и быть не может: без поддержки государственных структур той или иной страны эмигрантские центры не могли бы существовать. Ярким подтверждением тому являются документы, опубликованные в сборнике «Борис Савинков на Лубянке». Один из наиболее активных деятелей эмиграции начала 1920-х годов достаточно подробно говорит о своей связи с польской и французской разведками, о совместных действиях с известным агентом английской разведки С. Рейли[85].
