В справке, составленной им в 1926 г., в период расследования дела по Авиапрому, он следующим образом оценил профессиональную деятельность своего подчиненного: «Втянулся и знает авиацию не хуже тех товарищей, кои работают в авиации, не имеющие специального образования. Читает литературу по авиации»[1163].
К этому добавим, что С. Пинталь в конце 1920-х годов окончил полный курс академии ВВС, но в своей работе опирался на мнение авиационных специалистов — секретных сотрудников ОГПУ. Поэтому о его субъективизме говорить не приходится.
Указанное выше необходимо было подчеркнуть, поскольку авиация являлась в тот период наиболее технически вооруженным видом войск, на нее делалась ставка при разработке наступательных и оборонительных операций. В то же время развитие авиапромышленности, оснащение РККА новыми самолетами, подготовка специалистов ВВС являлось исключительно сложным делом. Допущенные в этих вопросах ошибки, упущения, а тем более преступления, самым непосредственным образом сказывались на обороноспособности страны. Поэтому чекисты уделяли самое пристальное внимание работе по линии военно-воздушных сил.
В результате разработки группы сотрудников Управления ВВС РККА, имевших служебные контакты с представителями фирмы «Юнкерс», особисты установили, что ряд из них, в ущерб интересам СССР, лоббировали фирму в различных инстанциях, создавая видимость успешности ее работы по созданию цельнометаллических самолетов в нашей стране.
Не дожидаясь момента реализации материалов разработки, сотрудники Особого отдела ОГПУ проинформировали инстанции о том, что заключенный в 1922 г. с фирмой «Юнкерс» договор «ни в одной части не выполнен». Реакция со стороны высших партийных органов последовала незамедлительно. Центральная контрольная комиссия ВКП(б) назначила на 1 февраля 1926 г. заседание по вопросу о концессии «Юнкерса» и о деятельности УВВС в области внешних заготовок. На заседании обязывались присутствовать К. Ворошилов, И. Уншлихт (от РВСС), начальник УВВС РККА П. Баранов, Г. Ягода (от ОГПУ) и несколько сотрудников Авиапрома[1164].
По всей вероятности, Г. Ягода доложил ЦКК, что чекисты глубоко изучили взаимоотношения некоторых военнослужащих УВВС с работниками фирмы «Юнкерс» и готовят соответствующие оперативно-следственные действия. Военные и представители ВСНХ попросили дополнительное время на подготовку докладной записки, посвященной фирме «Юнкерс». Этот документ появился ровно через месяц — 1 марта 1926 г. и был подписан председателем ВСНХ (и ОГПУ) Ф. Дзержинским и главой РВС СССР К. Ворошиловым. Кто из двух руководителей готовил окончательный вариант записки, неизвестно, однако явно выделяются некоторые пассажи, предложенные Ф. Дзержинским с подачи ОГПУ. Во-первых, утверждение о том, что «Юнкерс» стремится сохранить свое влияние на строительство РККА и особенно Морского и Воздушного флотов. Во-вторых, о выявившейся политической составляющей концессии. И, в-третьих, о возможной утечке секретной информации о ВВС РККА к англичанам через сотрудников «Юнкерса». Можно говорить еще об одном разделе докладной записки, а именно о том, что ОГПУ через свои агентурные возможности склонило к сотрудничеству с советской стороной некоторых немецких авиационных специалистов, которые готовы порвать с фирмой «Юнкерс».
Основной вывод Ф. Дзержинского и К. Ворошилова был следующим: «Концессионный договор с „Юнкерс“ расторгнуть ввиду невыполнения им взятых на себя обязательств…»[1165]
Через пять дней после появления указанного выше документа начальник УВВС РККА П. Баранов направил письмо Ф. Дзержинскому, в котором просил его разобраться с фактами злостного саботажа в области создания авиационной техники, и прежде всего в области моторостроения[1166].
В итоге чекисты получили соответствующие указания от своего руководителя, и уже 6 марта в 4-м отделении Особого отдела ОГПУ было подготовлено постановление об аресте нескольких сотрудников УВВС во главе с помощником председателя научного комитета управления Г. Линно. Основываясь на собственных материалах и агентурной информации 8-го (немецкого) отделения КРО ОГПУ, особисты предъявили арестованным обвинение в систематическом подрыве боевой мощи РККА путем закупок за границей недоброкачественной авиационной продукции и в разглашении (за материальное вознаграждение) секретных сведений сотрудникам фирмы «Юнкерс»[1167].
Тщательное расследование продолжалось более года. Поскольку выявились данные, бросающие тень на начальника УВВС РККА П. Баранова и его предшественника, старого члена большевистской партии А. Розенгольца, то дело передали на заключение помощнику прокурора Верховного суда СССР Р. Катаняну. Он согласился с итоговыми выводами следователей Особого отдела ОГПУ (С. Пинталя и его помощника Волкова) и поддержал их предложение о слушании дела во внесудебном порядке в Коллегии ОГПУ[1168].
9 мая 1927 г. Г. Линно и еще двое обвиняемых были приговорены к расстрелу. Однако расстреляли лишь первого, а остальным заменили высшую меру социальной защиты на 10 лет концлагеря[1169].
Еще в самом начале следствия по делу Г. Линно Г. Ягода подписал на имя заместителя председателя РВС СССР И. Уншлихта информационный доклад, в котором оценивалась деятельность приглашенных УВВС РККА немецких специалистов и делался вывод: «Таким образом, вместо высоких спецов УВВС получил агентов германского генштаба, содержание коих оправдано быть не может. Сообщая изложенное в дополнение к личным с Вами переговорам прошу Вашего распоряжения об ускорении удаления немцев из Воздухофлота»[1170].
Так как в документе вновь имелись упоминания об убеждающих беседах чекистов с П. Барабановым, то И. Уншлихт (несмотря на то, что письмо было адресовано лично ему) счел необходимым проинформировать К. Ворошилова. Судя по пометкам на письме, нарком имел личную беседу с П. Барабановым. Итоги этой беседы неизвестны. Однако характерен тот факт, что, давая указания по расследованию дела Г. Линно, председатель ОГПУ предложил использовать как консультанта другое лицо, а не начальника УВВС[1171].
Через несколько месяцев после ареста группы Г. Линно 4-е отделение ОО ОГПУ возбудило еще одно уголовное дело — на техника-приемщика УВВС В. Горбашова и связанных с ним лиц. Суть обвинений состояла в несанкционированных приватных встречах с представителями фирмы «Юнкерс» и получении от них взяток за приемку некачественной продукции[1172].
Полученные деньги В. Горбашов частично передавал начальнику Управления снабжения УВВС РККА Афанасьеву и начальнику загранотдела управления Мельницкому. Все это ударяло по П. Баранову как руководителю военно-воздушных сил. В то же время и чекисты ощутили свою вину. Дело в том, что среди привлеченных к ответственности по делу имелись и секретные сотрудники некоторых подразделений ОГПУ и его полномочного представительства в Ленинградском военном округе. 30 мая 1927 г. Коллегия ОГПУ приговорила В. Горбашова и еще двоих обвиняемых к расстрелу, а остальных (3 человек) — к трем годам концлагеря[1173].
По представлению советских властей сотрудники фирмы «Юнкерс», замешанные во взяточничестве, — Т. Шоль и Б. Витт были отозваны в Германию[1174].
Согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 4 марта 1926 г., договор с фирмой «Юнкерс» расторгли[1175].
