– Это был один-единственный раз. И дальше поцелуев дело не пошло. И вообще… Это когда было-то, а?.. сколько лет назад? Почти двадцать лет!
– Ты все врешь…
– Света… Свет. Вот послушай… я люблю Нину. Я никогда не изменял ей. Я всегда слушался ее… О чем она просила, все делал. Я терпел тебя. И не потому, что я тряпка… Просто я люблю ее больше жизни и хочу, чтобы она была счастлива. Я умереть за нее готов. Ты понимаешь? И ты должна мне сказать, где она сейчас, что она от меня скрывает…
– Но разве ты никогда не думал о других женщинах? Не смотрел на них? – едва слышно спросила Света, поправляя на носу очки.
– Думал. Смотрел! Ты меня и за мысли будешь казнить? – усмехнулся Глеб.
– Нет. Да… Ты все врешь! Ты гулял направо и налево…
– Ну и дура, – со злостью произнес Глеб и вышел из комнаты, едва не сшибив старушку.
Мать Светы, божий одуванчик, подслушивала под дверью.
…Глеб сел в машину, задумался. После визита к Свете Злобиной ему окончательно стало ясно, что у его жены, Нины, есть какая-то тайна.
Причем о том, что она, эта тайна, есть, Глеб узнал совершенно случайно.
«Что делать? Позвонить Нине и напрямую поговорить с ней? Ха… А она скажет? О, женщины, вечно хранят какие-то секреты…»
Он посмотрел на часы. Начало второго.
«А что, если… Ну да, вот с кем следует поговорить!»
Глеб надавил на педаль газа.
* * *
– Светочка, это кто был? – спросила мать, стоя в дверях.
– Никто, – буркнула Света. Она держала в руках сотовый. Уже нашла в строке «поиск» имя Нины, осталось только нажать на кнопку «вызов».
– Как никто… мужчина такой, интересный… – вздохнула мать, сухонькими лапками держась за косяк (у нее в последнее время кружилась голова – давление). – Когда он сказал, что к тебе, Светочка, я не смогла его не пустить. Я была не права? Это приличный мужчина?
– Более чем. – Света смотрела на экран сотового и ничего не видела. – Это муж Нинки.
– Ниночкин муж? А чего он к тебе приходил? – не отставала мать. Света молчала. – А у них с Ниночкой хорошие отношения?
– Более чем, – опять буркнула Света.
– Ниночке повезло. О-очень импозантный мужчина. Вот раньше актер один был, он все белых офицеров в фильмах играл… похож. Только я фамилию этого актера забыла. Но такой ви-идный мужчина, благородный весь, и такой весь… как князь.
– Мам, ты иди, ложись, – устало произнесла Света.
– Да чего ты меня все время укладываешь! – возмутилась мать. – Что я тебе, младенец какой… ты мне вот что скажи. Можно этого князя у Ниночки отбить? А?..
– Мам, у тебя уже, кажется, старческий маразм начался.
– У меня нет маразма, я еще, слава богу, соображаю! – возмутилась мать. – А ты отбей.
– Мам! – Свету вдруг затрясло. Она отбросила телефон. «Не буду ей звонить! Не буду! Сколько можно… Пусть сами разбираются!»
* * *
Глеб вел машину, сосредоточенно глядя на дорогу. Но перед глазами упорно маячили красные кружевные панталоны Светы Злобиной. Не то чтобы это зрелище сразило его как мужчину, упаси бог… Глеба поразил сам факт того, что Светка – старая дева – оказывается, носила под безразмерными балахонами пятьдесят шестого размера столь разнузданный беспредел. (О личной жизни Светы, вернее о полном отсутствии оной, Глеб знал от Нины.)
Глеб против воли улыбнулся. Он вдруг вспомнил, как в далеком детстве жил у двоюродной бабки Симы в деревне.
Баба Сима ни разу не была замужем и отличалась исключительным, патологическим целомудрием. Всегда выключала телевизор, когда на экране кто-то целовался. Так вот, баба Сима, при всей своей скромности, обожала панталоны веселенькой расцветки с игривым рисунком – то розочки, то ландыши, то яхты, то пальмы, то какие-то залихватские птицы-тройки…
Иногда маленький Глеб забредал на задний двор, где сушились на веревке эти чудеса текстильной промышленности, и с изумлением взирал на них.
Наверное, именно так, странно, опосредованно – через рисунок на панталонах, через кружева – пробивается сквозь броню целомудрия женская натура, романтичная и страстная…
Оказывается, женщина в Светлане Злобиной еще не умерла окончательно. Судя по красным кружевам…
«А что я вообще знаю о женщинах? Да ничего!» – мелькнуло в голове у Глеба. Так получилось, что юность его, бурная и веселая, была очень короткой. Влюблялся, смеялся, гулял – недолго. Через полгода после окончания школы ушел в армию, а как вернулся – стал мужем Нины. И – всё.
В институте еще как-то общался с девицами-однокурсницами, флиртовал, но после истории с Катенькой даже флирт отменился. Потом Глеб работал переводчиком и полностью отгородился от мира… На работу ходить не надо, встречаться с людьми не надо. Сиди себе в кабинете за компьютером и пиши… Он стал одним из лучших переводчиков. По сути, все эти годы он только и делал, что работал. Потому Глеб не знал мира женщин.
«У них у всех есть тайны – у Нины, у Светки, у этой… Женьки Золотой Ручки!»
Хотя почему он считает Евгению аферисткой? Да, она обманом лишила его денег и телефона, но, судя по всему, это не было ее основным ремеслом.
Стоило вспомнить, как она фотографировала – там, на катере, когда плыли вдоль Садовской набережной… Ее одежда, манеры, взгляд… Как она нетерпеливо повязала на голове косынку, убирая мешавшие ей волосы. Она, Евгения, и вправду профессиональный фотограф.
И с Глебом знакомиться она не собиралась.
А подошла потом к нему в кафе потому, что у нее явно что-то случилось – после того, как она сошла с катера. Евгения вытянула у Глеба деньги, телефон… потому что ей надо было. Для чего-то важного, нужного. Там, в кафе, Евгения находилась на взводе, она была готова на все, она не думала о средствах… а только о цели.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
